С момента убийства Рика Юи ни с кем не говорила, кроме самих дорэи. Рен опасался не столько того, что Вэй поглотит злость к северянину, сколько то, что она снова почувствует себя частью этого мира. Он и все его друзья много старались, каждый день, проведённый в Добби Виладж, формировали её новые взгляды на жизнь, где она была личностью и частью их душ. Но сейчас прошлое снова настигло её, и справится ли она с ним в очередной раз или сломается так же, как и её бывший напарник, Тао не знал.

– Народ, нам надо выдвигаться, – подойдя к компании отдыхающих на лавочке, сказал Рио, который и сам толком не всё осознавал. Ему обрисовали суть произошедшего здесь дела, и, честно признаться, он впервые не имел понятия, как вести себя дальше.

– А что будем делать с ними? – встав со скамейки и направившись вслед за байкером, спросил Трей, кивнув на сидящих полукругом дорэи.

– Мы же не можем их здесь бросить, – обеспокоенно посмотрев на одиннадцать парней и двух хрупких девушек, сидящих на земле со завязанными впереди руками, сказала с мольбой златовласка.

– Я сделаю анонимный звонок в полицию данного округа, – будучи уверенным, что его решение правильное, сказал Лайсерг. – Они заберут их.

– Но у них нет документов, они даже говорить не могут, – не совсем понимала златовласка дальнейшую судьбу этих несчастных людей.

– Их не убьют, и это самое главное, Сели, – выступил в поддержку слов даузера Асакура, закопав топор холодной войны на некоторое время. Сейчас он так же, как и все здесь присутствующие, сочувствовал этим людям, и единственное, в чём видел выход, это сдать их властям, которые обеспечат им и приют, и еду.

– Не надо полиции, я уже... – выслушав все версии друзей, хотел Тао высказать своё предложение, однако его речь прервал голос девушки, которая только что бесшумно, словно призрак, подошла к компании своих друзей.

– Что здесь происходит? – её голос был немного хриплый, но общий тон показывал то, что она более или менее справилась с прошедшими событиями. Однако никто не знал, что это было лишь минутное проявление силы воли.

Стоило друзьям расступиться, чтобы обернуться назад и посмотреть на вернувшуюся в их ряды шатенку, как вдруг её взгляду предстало то, что заставило её сердце снова сжаться до размеров косточки от сливы. Её взгляд выражал испуг, и она, пронзённая болью прошлого, с протяжным криком кинулась к дорэи, выхватив из своего набедренного кармана клинок и без промедлений начав разрезать верёвки, которыми были связаны дорэи.

– Вэй!

– Юи-Юи!

Все её друзья кинулись в ту же секунду к ней, пытаясь оттащить девушку от людей, которые сидели с безвольными выражениями лица и, кажется, уже привыкли, что у них по жизни были связаны руки.

– Вэй, прекрати! – обхватив невесту со спины и поражаясь тому, откуда у неё столько сил для борьбы, пытался Тао утихомирить её.

Никто не понимал, что происходит, почему по лицу Юи снова текут слезы, а она отчаянно борется и вырывается из крепкого захвата Рена. Но всё стало ясно в тот миг, как она перестала кричать постоянное слово «нет», сменив репертуар более понятным объяснениям.

– Нет, прошу-прошу, не связывайте им руки! – грудная клетка снова ходила ходуном от рыданий, она понимала, что Рен сильнее неё, поэтому просто взмолилась и повисла на руках любимого человека. – Отпустите их... – было такое ощущение, что Юи сходит с ума и говорит не с друзьями, а с теми надзирателями и мучителями из лагеря «Дорэи», умоляя пощадить её друзей.

Связанные руки – знак рабства. Первой это поняла златовласка, которая намного ярче других ощущала боль подруги. Она резко ретировалась от мужа, подняв с земли выроненный шатенкой кинжал, и начала без страха и сомнений разрезать верёвки.

– Сели, что ты делаешь?! – подбежав к златовласке, всё ещё никак не мог понять происходящего Лайсерг.

– Вы не понимаете! – беспощадно разрезая путы и не дав даузеру прервать её, Юсуи и сама стала какой-то одержимой. – Их нельзя связывать... – она не стала договаривать то, что иначе они уничтожат их окончательно. Это и так стало понятным.

Они вырвались из заточения, были на свободе, несмотря на то, что их существование всё ещё нельзя было назвать жизнью, но если сейчас дорэи снова поймут, что они связаны и пленены, это разрушит их стремление сопротивляться навсегда.

– Вэй, всё, они свободны. Видишь? – поставив девушку на ноги, постарался привести её во вменяемое состояние Рен, приподняв её голову, чтобы она увидела, что все дорэи свободны, и никто не собирается снова уничтожать их души.

– Юи, никто не будет их больше связывать, обещаем, – подойдя к другу, который всё ещё поддерживал свою любимую, сцепив руки у неё на животе, положил Йо свою ладонь на плечо Вэй. Он сам толком не понимал, как теперь себя вести, да и никто не понимал, но он знал лишь одно: Юи нужно чувствовать поддержку, иначе они потеряют её рассудок.

Случилось то, чего и опасался Рен. Вэй снова установила крепкие связи с дорэи, и она в очередной раз почувствовала себя частью их мира. Раны, возможно, и затягиваются, а вот шрамы не исчезают никогда. Они постоянно будут напоминать девушке о её прошлом, но в отличие ото всех присутствующих дорэи у Юи было самое сильное и самое действенное обезболивающее, которое не вызывало привыкания, а становилось в данном случае лучшим лекарством. Это самое «лекарство», не боясь быть осмеянным и непонятным или же потерять своего хладнокровия, просто не отпускало её из своих объятий. Рен погрузился носом в макушку девушки, и своим молчаливым присутствием возвращал её к жизни, решительно говоря судьбе, что он ещё не раз и не два будет готов к столкновению с её прошлым.

– Рен, что ты говорил? – постояв в тишине около минуты или две, всё же нарушил молчание Йо, понимающий, что сейчас заикаться о полиции было бы верхом безрассудства и жестокости. Клетка – это ещё страшнее, чем связанные руки, и Асакура даже представить боялся, что будет с Вэй, потихоньку приходящей в себя, если они скажут о своих планах относительно дорэи.

– Я говорил, что не нужно этого делать, – специально обойдя слово «полиция», продолжил свою прерванную мысль Тао. Причём если бы ребята смогли услышать это до появления Юи, они бы обязательно спросили насчёт того, почему Рен против того, чтобы сдавать дорэи властям этой страны. Но теперь всё было очевидно и понятно. – Нам нужно добраться с ними до Берлина, там их будет ждать наш семейный самолёт, – Тао с момента смерти Рика понял, что надо как-то пристроить дорэи в безопасном месте, где они бы могли о себе позаботиться. Выживать-то, конечно, они умели, но Рену не хотелось, чтобы они, как и Вэй, преступали закон или гробили своё здоровье на нелегальных работах.

– И куда он их отвезёт? – спросил Рио, не понимающий, что именно задумал Тао.

– В Добби Виладж, – коротко ответил Рен, – там и работа теперь есть, и их всегда поддержат.

Едва Тао закончил свою мысль, как вдруг он почувствовал, что заключённая в его объятиях шатенка подала признаки жизни и, развернувшись лицом к парню, посмотрела на него, как на нечто совершенно неземное. Она пыталась найти в нём границу его божественности, ведь для неё он и правда был Богом, Солнцем... Королём. И вот сейчас он снова ей это доказал.

– В чём дело? – поинтересовался шаман, не понимающий, что он сделал или сказал не так, но вопреки всему его ложные и пессимистичные предположения с треском разрушились в тот момент, когда шатенка крепко обняла его, уткнувшись носом в его грудь, и тихонечко сказала:

– Спасибо тебе... за всё.

Заставить себя идти дальше, несмотря на все трудности и невзгоды, потери и сердечные раны, – это, пожалуй, одно из труднейших действий, ведь в такие моменты мы сознательно запираем всю боль подальше в тайники своей души. Мы можем даже забыть её оттуда вытащить, и тогда она станет паразитировать и уничтожать нас изнутри. Эмоциям необходима свобода, однако порой у некоторых людей просто нет времени на это, что и происходило сейчас в кругу шаманов, которые лишились быстрого транспорта и теперь на поездах добирались до города Штранде, куда их вёл сигнал маячка, прикреплённого к молодой девушке-медиуму.