– Возможно, у него проблемы, надо возвращаться, – вторгся в разговор двух лучших друзей Лайсерг, надеясь на то, что Асакура сейчас не станет акцентировать на их холодной войне внимание, и они трое объединятся, чтобы помочь всеми любимому байкеру. Однако стоило Йо поступить так, как и надеялся детектив, то есть кивнуть головой и податься вперёд, как вдруг раздался вопрос.
– У кого проблемы? – оторвав друг от друга взгляды, шаманы и даузер увидели, как к ним идёт, немного прихрамывая на правую ногу, тот самый байкер, знаменитой причёске которого пришёл безвременный конец.
Он был весь мокрый, одежда весьма порванная, что не слишком отличалась от остальных, а в его руке была зажата маленькая кукла, которая всем была известна, ещё со времён последнего боя между командой «Асакура» и командой «Кукольный театр». Теперь, судя по воинственному виду Умемии, спектакль был окончен, и занавесь была опущена. Он победил, возобладав над сценарием и планами чудовищного режиссёра, и теперь мог смело идти по жизни дальше к своей цели, разве что «немного» отвлекаясь на проблемы друзей и всего человечества.
– Мы подумали, что тебе нужна помощь, – слегка улыбнувшись, облегчённо ответил Йо, радуясь тому, что все его друзья снова в сборе и никто, так или иначе, серьёзно не пострадал. Разве что душевно...
Увидев то, как байкер, телефон которого утонул в реке во время сражения, с обеспокоенным видом посмотрел поверх них на то, что не поддавалось описанию, все присутствующие разом вернулись к несущей проблеме, не имеющей решения.
Рио не стал задавать лишних вопросов, которых у него было гораздо больше, чем у ребят, и так стало понятным то, что произошло нечто непоправимое. Рен и Йо снова обменялись взглядами, которые пытались найти нужные сейчас не слова, а действия, но в итоге Тао понял, что он, пожалуй, единственный, кто может сейчас подойти и хоть что-то сказать своей невесте.
Однако стоило ему пройти несколько шагов, с каждой секундой становясь всё ближе и ближе к месту сплочения дорэи, как вдруг перед самым конечным пунктом на его пути появилась преграда, разрушившая все намерения шамана.
Заметив его приближение, высокие и худощавый парень, стоявший, опустив голову, над «друзьями» и погибшим лидером, резко развернулся и, выставив руку вперёд, произнёс что-то на непонятном ни Тао, ни остальным друзья языке. Хотя догадаться, что он грозно попросил Рена не подходить, было весьма легко.
– Дай пройти, – попытавшись обойти, не взирая на предупреждение, но получив в ответ очередное препятствие, ведь парень настойчиво не подпускал Тао к Вэй, грозно потребовал Рен, однако в ответ молодой глава древнего клана услышал голос златовласки, которая не разжимала объятий вокруг своего потерянного в реальности мужа.
– Рен, не надо, – Тао посмотрел на неё, сведя брови на переносице и тем самым высказав своё непонимание. – Оставьте их в покое, – с печалью произнесла девушка, теперь обратившись ко всем, – мы здесь лишние, – опустив ресницы, договорила Сели, которая своими глазами всё видела и чувствовала. Она ни на секунду не выпускала из крепких объятий мужа, чтобы показать ему не только, как сильно она его любит, но и наряду с этим она старалась без слов утешить его и убедить в том, что он не виноват в случившемся, просто так повелела судьба.
Холодный ветер усилился на юго-западе Германии. Он был так же беспощаден и резок, как и сама жизнь, жестоко прервавшая существование одного человека, который теперь покоился в могиле, расположенной в тени густых деревьев, что росли за старым вокзалом.
Его имени не было указанно, так как не было надгробной плиты, однако молодая девушка, вот уже около получаса сидевшая возле похороненного «брата», прекрасно знала, кто обрёл вечный покой под двумя метрами земли, весьма обильно присыпанной камнями. В изголовье была воткнута блестящая, даже в тени деревьев, катана, металлический цвет которой смешался с багряно-красным оттенком крови. Судя по тому, что ладонь девушки, сидящей, подогнув колени под себя, была в крови, не оставалось сомнения в том, кто именно приложил руку к этой кровавой «надписи». Это был не обычай и не прощание, это было извинение за то, что её ничтожная кровь так и останется в её теле, а он теперь никогда не получит ни имени, ни истории.
Ни рода, ни плени, ни жизни, ни надежд – всё это было про них: людей прошедших самые тяжёлые испытания, с которыми мало, кто мог справиться. Дорэи – это не просто слуги, они самые настоящие рабы, не редко, а то и всегда, не отличающиеся особыми способностями в области наук. Некоторые даже писать и читать не умели в зависимости от того, в каком возрасте началось их заключение. И именно в совокупности всего, что с ними произошло и происходит, их можно было только пожалеть, ведь помочь вряд ли чем-то возможно. Никто не вернёт им их украденную жизнь, и очень немногие могут подарить новую.
Пока шаманы находились в ожидании, Лайсерг, Йо и Рио помогали пострадавшим от их сражений дорэи перебраться от ещё сильнее пострадавшей платформы за вокзал, где Дител несильно полагался на их снисхождение. Да, их лидер мёртв и без него они были, как безвольные куклы, однако даузер всё же предпочёл, чтобы их руки были на виду и связаны. Ведь никогда не знаешь, что на уме у другого человека, который ещё недавно пытался тебя убить. Уж доверия к такому точно не будет.
Неподалёку от места «сбора» дорэи, смотря уже более живым и осознанным, но не менее виноватым взглядом куда-то вперёд, на длинной и слегка прогнившей скамейке сидел северянин, в мыслях которого была не жена, обнимающая его левую руку, а плач подруги, которая, наверное, теперь будет его ненавидеть.
Но разве мог он поступить иначе? Мог ли пожертвовать любимой ради человека, который хоть и претерпел много боли на своём пути, но не смог совладать с собой? Разобраться в этом суждено было северянину не сразу. Он уже около получаса находился в абстрактном состоянии с момента гибели Рика и его захоронения, на которое ни он, ни ребята не пошли, просто потому что не нашли себе места там – в обители никогда непостигаемой ими боли.
Волнуясь за любимого человека больше, чем обычно, Сели не могла больше выдерживать этого губительного для северянина молчания. Она хотела сказать хоть какие-то слова поддержки, однако желания утонули в сдержанности и уступках в тот момент, когда справа от Трея сел молодой шаман, мысли которого тоже были заняты одной лишь шатенкой.
– Долго ещё будешь сопли жевать? – не с целью уколоть или ущемить достоинство северянина, а наоборот, намереваясь проверить его душевное состояние, спросил Тао, смотря вперёд, как и Юсуи. Только вот ни криков, ни возмущений – ничего подобного и присущего взрывной натуре Трея не последовало. Это дало Рену ответ на его безмолвный вопрос, и он не решительно, но всё же сказал то, что было ему совершенно несвойственно. – Хватит, – его голос звучал тише обычного, а одно единственное слово звучало, как «я понимаю». – Неужели ты был бы счастливее, если б он убил твою жену?
Услышав это, златовласка ещё крепче обняла Трея и заютилась на его плече, тем самым будто соглашаясь с Реном. От Юсуи же последовал глубокий и надрывный вдох и не менее тяжёлый выдох, подводящий черту его остракизму и возвращающий обратно в реальность.
– Я не сожалею о том, что сделал, – абсолютно спокойно и даже как-то по-взрослому ответил северянин. – Я лишь думаю, что будет дальше.
– Трей, Юи не станет тебя ненавидеть, – зная, какие мысли и страхи гложут её мужа, постаралась успокоить его Сели, однако Юсуи лишь посмотрел на Рена, спрашивая его – абсолютно правдивое – мнение. Было понятно, что златовласка надеется и верит в лучшее, но северному шаману хотелось знать правду, которую мог дать ему только Тао, который, столкнувшись с его взглядом, снова отвёл взгляд вперёд и ненадолго замолчал.
– Не знаю, Трей. Не знаю, – не стал врать и обнадёживать друга Рен, впервые за много лет назвав его по имени, тем самым давая понять, что сейчас не было места для гордости и завсегдашнего соперничества. – Даже я её понять не могу, – глядя задумчивым взглядом вперёд, дополнил свои мысли Тао.
