Она скорее бы предпочла остаться здесь, в этой комнате с врагом, только бы рядом с ней не было молчания и одиночества. Но, увы, вот она дорога – длинная и холодная тропа, полная тишины, спокойствия и времени для мыслей, которые вопреки желаниям и запретам сами пробивали себе путь в голову девушки, оказавшейся в мрачном коридоре.

Теперь давление стен ощущалось ещё сильнее, а зажатое в тиски сердце не переставало кричать от боли. Все внешние звуки казались какими-то далёкими, а собственное дыхание, которое было глубоким, но очень неровным, с каждой секундой становилось всё более отчётливым и громким. Однако ни дыхание, ни стуки сердца не могли заглушить те слова, что порождали множество сомнений, череду вопросов и бескрайнюю боль.

«Зачем тебе пытаться спасти своего врага?» – звучал в её голове вопрос, заставляющий закусывать нижнюю губу, плотно сжимать веки, а потом опираться плечом о стену, чтобы ослабевшие ноги не дали безвольному телу рухнуть.

А ведь действительно, зачем? Генрих – враг, и грызня между ним и Вольфом была бы ей только на руку. Возможно, они могли бы перебить друг друга, и всё бы на этом закончилось, однако где-то глубоко в душе, там, где хранятся её истинные чувства, что-то толкало Анну на такие поступки, продлевавшие мучения с нелюбимым человеком.

«Уверена, что с нелюбимым?» – внезапно в её внутренний мир вторгся голос сердца.

«Конечно», – без колебаний отвечала душа, смотрящая на сердце с подозрением и первыми нотками обеспокоенности.

Разум в этой ситуации решил промолчать, потому как сейчас не было места банальной войне между холодным расчётом и пылкими чувствами. На сей раз произошло то, что, казалось, просто не могло случиться. Только не с Анной. Только не с ней. Однако, увы, даже разум, занявший место рефери, понимал то, что в этот проклятый предками день схлестнулись друзья: сердце и душа.

Вы никогда не задумывались, почему они называются по-разному, хотя и «питаются» одним и тем же – искренними чувствами и эмоциями? Всё потому что эта очень редкая борьба сравнима с близнецами, которые лишь с виду кажутся одним единым целым, но на самом деле они думают и любят абсолютно по-разному.

Сердце хочет постоянно биться, ощущать неугасаемую страсть, а иногда больно сжиматься от любви, и в какой-то степени оно сравнимо с мазохистом. Нередко любовь сердца начинается с неприязни к человеку, и это делает ситуацию ещё более неуловимой для предотвращения. А душа... Она требует от прекрасного чувства любви спокойствия и нежности. Её чувства начинаются обычно с первого взгляда или улыбки, которые освещают путь к умиротворённости и лёгкости жизненного полета.

Трудно сказать, что из этих двух сил сильнее, ведь они обе являются составляющими одного человека, который запутался в себе настолько, что хотелось взять и убежать далеко от всех проблем, налепленных друг на друга, как снежный ком. Однако среди тёмного леса мыслей, среди нескончаемого водопада вопросов, одно было понятно абсолютно точно: Йо уже давно стал для Анны душой, заняв свою твёрдую и непоколебимую нишу, а Генрих...

«Нет!» – даже мысль об этом приводила девушку к вратам ненависти к самой себе. Едва имя аристократа прозвучало в её голове, медиум резко остановилась посреди коридора, стиснув зубы так, будто она из последних сил пыталась поставить барьер для понимания того, что и так было уже очевидно и неизбежно.

Любить обоих невозможно и, мягко говоря, неправильно. Человек, который рвёт на двоих свою душу и сердце, не заслуживает любви ни одного, ни другого. Всё это верно, как ни крути. Однако, не имея сил противостоять этому, да и понимая, что время безвозвратно упущено, единственное, что остаётся, это лишь ожидать момента, когда брат пойдёт против брата, душа против сердца, и Анне всё же придётся убить в себе либо одно, либо другое.

====== 129. Всё, как учили. ======

– Пс, Карен, – неожиданное и такое тихое вторжение в личное пространство со спины заставило молодую девушку – консультанта из бутика одежды на шестом этаже торгового центра, располагавшегося в самом сердце Добби Виладж, – не просто обернуться, а подпрыгнуть от испуга, когда ладонь её коллеги по работе дотронулась до её плеча. – Слушай, – не обращала внимания на её возмущённые взгляды другая продавщица, которая, по всей видимости, была чем-то взволнована. Она старалась говорить тише, чтобы не волновать покупателей, каким-то чудом посетивших этот нередко пустевший бутик, но по её лицу было заметно, что она готова удариться в крайность. – Помнишь, Патчи предупреждали нас, что если мы заметим подозрительных людей, то стоит немедленно им об этом сообщить?

– Ну помню, а в чём дело? – тоже бросая взгляд на посетителей, чтобы ничем их не спугнуть, вполголоса говорила первая девушка, не понимающая, что заставило её коллегу так волноваться.

– Мне кажется, стоит им сообщить о тех трёх девчонках, – едва уловимо кивнула вторая девушка не столько головой, сколько глазами в сторону примерочных, но, увидев недопонимающий взгляд напарницы, дополнила: – Они очень странные: сидят во второй примерочной уже около часа, и никто оттуда из них не выходит.

Услышав такое точное и действительно напрягающее наблюдение, первая девушка тоже сдвинула брови и вместе с коллегой по работе посмотрела на белую дверь примерочной обеспокоенным взглядом, молясь лишь об одном: лишь бы там не было трупов. А что вы думаете? Погоня за одним единственным платьем и не до такого может довести девушек.

Но, к счастью, опасения двух консультантов этого маленького магазинчика были напрасными, так как за этой белой, массивной дверью, второй по счёту, примерочной было куда менее шокирующее зрелище. Хотя да, было чему немного удивиться, если бы именно в этот момент кто-нибудь распахнул единственную преграду, скрывавшую «правду-истину».

Три девушки, одна из которых привлекла к себе внимание ещё тогда, когда на полной скорости своей нервной и быстрой ходьбы врезалась в огромное зеркало, сейчас сидели не на удобных пуфиках, а на полу, не боясь испачкаться. Все трое смотрели в пол задумчивым взглядом, но источали из себя абсолютно разные эмоции.

Златовласая красавица, втянутая в только что свершившийся разговор абсолютно спонтанно, уже не чувствовала себя третьей лишней и приняла всю проблематику поднятой темы близко к сердцу. В её небесного цвета глазах были постоянные споры и логистические операции, которые сопоставляли одно с другим и старались закончиться обоснованным выводом. Сели Юсуи – ангел, готовый придти всем на помощь, – снова вернулась в игру под названием «Жизнь», благодаря этому разговору откинув прочь все свои личные переживания.

Второй девушкой, которая хоть и трудновато, но всё же говорила по-японски с английским акцентом, чётко выговаривая каждое слово, была обладательница чёрных, как смола, волос и серых, как мокрый асфальт, глаз. Изящности и грации в этой английской леди было хоть отбавляй, даже её поза, которая показывала скромность и воспитанность, отличалась от других двух собеседниц: сцепленные в замочек руки покоились на плотно прижатых друг к другу коленях, из-за чего казалось, что она сидит на полу боком. Однако вопреки её изысканности и, казалось бы, стойкости, что доказывал её рассказ, кстати выжатый из неё силой настойчивости, Сара Вайтвуд сейчас немного жалела о том, что раскрылась перед двумя практически незнакомыми ей девушками, одну из которых она не так давно даже ненавидела. Что ж, порой незнакомцам открыться легче, тем более что одиночество уже не первый день и даже месяц разрушало её, делая из неё совершенно другого человека, если, конечно, простое существование, лишённое смысла, можно назвать человеческой жизнью.

Ну и последней девушкой, одним боком навалившейся на кожаный пуфик белого цвета, тем самым подперев голову рукой, была молодая кареглазая дорэи, которая до сего дня и не знала, насколько она была слепа и эгоистична. На пути к своей прежней цели – забыть Рена – она даже ни разу не задумывалась, насколько делает больно Саре, хотя и прекрасно знала, что её и Лайсерга не когда-то, а до сих пор связывает такая сильная и неподдающаяся личным желаниям разума любовь.