– Я всё исправлю, – моментально ответил Дител, не нуждающийся в том совете, который дал ему Асакура, ведь он и без этого знал, как он выглядел в глазах друзей.
Однако Йо ничего не ответил, вместо этого лишь очень грустно усмехнувшись, показывая то, что Лайсерг так ничего и не понял, и что он просто не осознаёт, насколько тяжело положение, до которого он довёл Рена и Юи. И шатену было искренне жаль, что даузер так и не научился жить по зову своего сердца. Он, как и пять лет назад, чётко реагировал на все ситуации, давая сдачу тому, кто нападал на него, или мстя за то, что казалось ему непростительным. И никогда... он никогда не пытался даже подумать о мотивах других людей.
Так и не ответив ничего, Йо лишь выдохнул и вышел из кафе, потеряв аппетит на ближайший вечер, который обещал быть очень драматичным.
Так в принципе и произошло, весь драматизм свёлся к тому, что Тао ни на секунду не отходил от двери комнаты номер тринадцать, которая впервые была закрыта изнутри на все возможные замки. Он сидел весь оставшийся день и вечер на полу, прислонившись спиной к двери и откинув назад голову. Рен уже и сам не замечал, как его сжатый довольно долгое время кулак неустанно стучит, а скорее уже «поглаживает» от бессилия дверь шатенки, которая не открывала и даже не издавала проклинающих его криков.
Но он почему-то был уверен в том, что Вэй ничего с собой не сделает. Наверное, потому, что она слишком сильная, прошедшая то, что не каждый сможет выдержать и пережить. И он был прав.
Юи лежала на своей кровати в комнате, свернувшись в калач и не издавая ни звука. Со стороны могло показать то, что она просто лежит или спит, однако если подойти ближе, то все ваши предположения с громким треском порушатся, вызывая лишь жалость.
Она лежала, практически упираясь лбом в коленки, и прижимала ко рту кулак, в который впивалась своими зубами. Место беспрерывного укуса уже приобрело совершенно другой оттенок кожи, на нём образовалась гематома, но Юи даже не замечала этой боли, потому что раньше она и не такое терпела. Та агония, что сжигала её сердце, превращая его в пепел, была гораздо сильнее физического увечья. И ничто, и никто, даже ласковый щенок с именем того, кто занял все её мысли, не могли унять её боли и вывести растёкшийся по всему телу яд обиды. Она пыталась перебить душевные муки физическими, однако всё равно ничего не получалось.
Но что самое ужасное было, так это то, что она всё равно, вопреки всем унижениям, которых было вполне достаточно, чтобы раз и навсегда порвать с человеком все нити крепкой связи... она всё равно любила его. И от этого становилось в многократно раз больнее из-за того, что она настолько слаба перед ним, что готова хоть сейчас выбежать, крепко обнять и никогда не отпускать. Это как с наркотиком – знаем, что плохо, знаем, что вредно, но всё равно любим и не можем отпустить.
Ночь показалась просто бесконечно долгой, наверное, потому, что была чересчур тихой. Рен не стал ломать дверь, не стал кричать под окном, чтобы шатенка его выслушала и в первую очередь из-за того, что он просто не знал, что сказать и как оправдаться. Юи нужно было время – ночь, – чтобы прийти в себя, чтобы огонь в её груди стал лишь горячим, а не уничтожающим всё на своём пути.
Открывшая утром после бессонной ночи дверь Юи выглядела так, будто по ней тридцать три раза проехались катком. Она не смогла заснуть не только из-за потрясений вчерашнего дня, но ещё и потому, что знала – стоит ей заснуть, не чувствуя рядом Тао, она сразу попадёт в ловушку собственных кошмаров, от которых недолго и с ума сойти.
Вэй молилась в данный момент только об одном – лишь бы Рена не было за дверью её комнаты. Она была ещё не готова к разговорам, но и сидеть взаперти тоже не могла. И святые духи, услышав её мольбы, сжалились над ней, свидетельством чему было то, что за дверью никого не оказалось.
Но что это даёт? Юи всё равно не понимала, куда ей идти, что делать, да и вообще, с кем поговорить. На самом деле, Вэй никого не хотела сейчас видеть просто потому, что она должна была сначала разобраться в себе, однако когда её ноги сами довели её до комнаты Лайсерга на втором этаже, она поняла, что ей придётся.
Нужно хотя бы здесь расставить все точки над «i», потому что после такого держать при себе даузера просто выглядело бы безумием. Хм... странно, вопреки тому, что Юи понимала, как с ней обошёлся Лайсерг, она почему-то не испытывала к нему ненависти или обиды, наверное, потому, что сама была не ангелом. Она ведь тоже использовала его, удерживая рядом и говоря всем, что он ей нравится.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, она постучала в дверь своим маленьким кулачком, на котором была не большая, но очень отчётливая гематома, и который отозвался неприятным ощущением, когда его снова сжали.
Не дожидавшись ответа, который проследовал как только она открыла дверь, Юи вошла в комнату, увидев первым делом свободную, застеленную кровать Лайсерга, которого, кстати, не было в комнате, а потом Рио, тут же вставшего с кровати, как только он завидел девушку.
– Юи? – Умемия не был готов к появлению девушки, которая, он думал, запрётся за семью замками и никого к себе не подпустит ещё долгое время.
– Здравствуй, Рио, – пытаясь говорить уверенно, но только вот что-то плохо у неё это получалось, сказала полушёпотом Вэй, на что байкер ей кивнул в ответ. Он не знал, что сказать, из-за чего выглядел слегка растерянным, но Вэй лишь задала интересующий её вопрос.
– Лайсерга нет? – глупый, но всё же всегда возникающий вопрос прозвучал, как нежелание оставлять неловкую паузу.
– Нет, он куда-то ушёл, – покосив взгляд в сторону, ответил Рио, не хотевший сейчас говорить шатенке о том, что с Лайсергом никто не общается. Не потому, что они обиделись или презирали его. Нет. Просто они хотели дать Дителу время на то, чтобы он осознал свои ошибки.
– Ясно, – ответила сдержанным тоном девушка, опустив глаза, но вопреки логике не уйдя из комнаты.
Она почему-то наоборот прошла в комнату и села на край кровати даузера около подушки. И именно это послужило Умемии сигналом к тому, что с ней можно поговорить. Рио аккуратно прошёл между кроватями и присел рядом с девушкой, которая жала кончики своих пальцев, будто проверяя температуру рук. Он видел эту небольшую, но яркую гематому на правом кулаке (потому, что он сидел справа), эти следы от зубов, и от этого зрелища он не сдержал печального выдоха, представляя какую мучительную ночь пережила Юи.
– Что мне делать, Рио? – вопрос прозвучал так неожиданно, что Умемия даже и не сразу понял, серьёзно ли Вэй первая начала разговор, к которому была склонна. Он посмотрел на её опущенные веки и увидел то, как шатенка пытается распутать запутанный клубок отношений, который поддаётся не каждому.
– Знаешь... – снова выдохнув, но выгнув брови, как коромысло, попытался Рио придать немного своеобразного оптимизма девушке, – если бы я был на твоём месте, я бы, наверное, прибил бы их обоих, – Умемия увидел, как лицо девушки тронула улыбка, значит, не совсем всё было плохо, и ему удалось хоть немного, но поднять ей настроение. – Однако, Юи, я не на твоём месте, – продолжил уже голосом наставника Рио. – И только ты можешь решить, что тебе делать дальше.
– Я не знаю... – в отчаянии пропищала Вэй, начав мотать головой и поджимать губы, чтобы из глаз снова не потекли слёзы.
– А ты спроси сердце, – очень просто ответил Рио. – Мне кажется, оно уже давно всё решило за тебя, – он как будто видел её насквозь, как будто чувствовал то, что скрывает в глубине своей души девушка, и от этого Юи становилось ещё больнее, ведь её сердце сейчас было не самым хорошим советником. – В любом случае, точки поставить можешь только ты, – видя, что шатенке не сильно нравится эта идея, дал последний совет Рио. – Ведь ты и есть причина всего, что произошло.
Да, возможно, это и не самые приятные слова, однако они были истинной правдой. Благодаря им Юи поняла кое-что очень важное, кое-что, что дало толчок следующим её выводам, так и сохранившимся в её голове.
