– Чёрт возьми, где Йо?! – уже смирившись с тем, что спрашивать о Дителе – пустая трата времени, психонул на месте Трей, что привело к разномастной реакции его окружения.

Сели ещё сильнее обняла своего разгневанного мужа, который только в её крепких объятьях мог не бушевать и не крушить всё вокруг. Рио, постоянно посматривающий на оракул, где было показано время до боя, тяжко выдохнул, видя, что осталось ещё пять минут. Рен и Юи всего лишь коротко переглянулись, но говорить в ответ ничего не стали, так как и по их лицам было видно, что они принимали в невесёлой беседе непосредственное участие.

– Не знаю, где господин Йо, – спустя несколько секунд после вопроса северянина, на который так и не был дан ни кем ответ, медленно и со сдвинутыми бровями на переносице начал поднимать голову Умемия, смотря прямым и недопонимающим взглядом на арену, – но вот Лайсерга я нашёл.

На первых секундах после услышанного друзья байкера и не поняли, о чём он говорит, чувствуя последствия опоганенного настроения, выраженное в небольшом торможении мышления, но их хмурые взгляды всё же поспешили вслед за целенаправленным и немного удивлённым взором Рио, встретившись с тем, что и их выбило мощным ударом из недовольства.

В принципе не только ребят привлёк малахитовый принц, который вместе с тремя молодыми Патчами, стеснительно и робко переминавшихся с ноги на ногу, появился на самой арене, но и всех шаманов и зрителей, которые начали перешёптываться, не отрывая взгляда от чего-то грядущего.

– Лайсерг, – дёрнул за плечо один из парней с афрокосичками своего соратника, который предложил абсолютно безумную идею, малоподходящую характерам Патчей, – а ты уверен, что нет другого выхода? Мы петь-то не умеем, – в поддержку парня выступили ещё двое перепуганных парня, которые судорожно закивали, соглашаясь с тонко подмеченной вещью.

– Это неважно, – выдохнув и поставив перед собой ладони, словно успокаивая их, но на самом же деле борясь с самим собой, ответил Лайсерг, в глазах которого тоже блуждало волнение. – Даже если нас высмеют, это пойдёт на пользу – это хоть всех объединит.

Ну... не слишком ободряющие слова, так скажем, однако иных у парня не было, да и говорить неправду ему не хотелось, так как по жизни он и так слишком много врал. Пускай над ними посмеются, но, по крайней мере, смех станет решением проблемы.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, будто делая запас, который ему понадобится, Лайсерг сжал в руке микрофон чёрного цвета и решил действовать резко, быстро и чтобы не было времени на собственную неуверенность.

– Эй, народ! Долой злобу и печаль! Зажигаем!

(Музыка: Glee Cast (Darren Criss & Matt Bomer) – Hungry Like The Wolf/Rio)

Не успели брови шаманов изобразить удивление, а губы исказиться в нервных улыбках, как тут же после такого ещё больше повергающего в шок призыва включилась резко энергичная музыка, сделавшая короткий проигрыш, а потом...

А потом произошло то, чего никто и никогда не видел и не слышал. Голос даузера разнёсся в забавной песне и был весьма недурным, ввергающий в оцепенение, по крайней мере, лучше, чем жалкие попытки Патчей подпеть ему на заднем фоне.

Казалось, что сейчас раздастся шквал смеха и посыпятся освистывания, однако откуда-то с верхних трибун раздался ещё один голос, влившийся в песню и принадлежавший ещё одному Патчу, который просто не мог позволить Дителу его обойти в чём бы то ни было.

Рыжеволосый Патч появился в несколько другом амплуа на радость женской половине. Узкие синие джинсы, белая, свободного покроя рубашка, раскрепощённость движений – пленительный образ, как ни крути. И именно он заставил его друзей петь более уверенно, а Лайсерга сузить замысловато-лукавый взгляд, который принял вызов.

Ну что ж. Зажигаем! Главное – это поверить в собственные силы и просто самим получать от всего этого удовольствие, забыв про неловкость.

Пять голосов в одной песне – песне, которая была настолько ритмична, что опешившие шаманы и сами незаметно не то, чтобы начали танцевать, но дёргаться в такт музыки и подпевать многим известную композицию.

Разумеется, для многих это было как-то дико и где-то смешно, и по первой все пытались всего лишь показать свою гордость, громко фыркая и с сомнениями смотря на распинавшихся на арене Патчей и Лайсерга, которые всеми своими мужскими чарами пытались заставить народ оживиться, отбросить всю злобу и просто вместе с ними кайфануть.

Но с течением времени, видя, что всё больше и больше людей подчиняются заразительной энергетики парней, это шоу не оставило равнодушными и самое гордое сердце, даже если оно смеялось в голос, как будто сгорая от стыда за всю оскорблённую мужскую половину деревни.

А на арене с каждым новым оборотом разгорался всё больший пожар «войны» между Лайсергом и Кевином. У них были не простые отношения. Не то что бы они друг друга ненавидели, просто они были не схожи во мнениях и очень часто конфликтовали, например, как сейчас. Они перебивали друг друга через строчку и с каждой новой секундой песни пытались доказать, что один круче другого.

Рыжеволосый Патч брал всех своей пленительной аурой Дон Жуана, чем не мог похвастаться Дител, хоть он и не уступал ему в привлекательности. Просто Лайсерг был слишком скромен в самоопределении и сам не понимал, что можно было бы воспользоваться тем же оружием. У него не было нарциссизма именно по отношению к девушкам, зато у него были «крылья» – крылья души, которая заставила его заскочить на невысокий, но узкий борт арены и, вытянув микрофон в сторону уже прыгающих от веселья трибун, вырвать поддержку зрителей, которые оглушительным хором пропели слова песни за него. Снова его слова, и снова поёт в вытянутый микрофон публика.

Наверное, именно этого драйва, этой глупости и просто радостной необычности как раз и не хватало всем шаманам за последние дни, которые становились всё более волнительными. Именно такого момента, который заставлял душу ликовать и радоваться, мозг взять отпуск и уехать в страну безумия, как раз и не доставало людям, которые в глубине своей души хотели жить мирно, но с кучей позитива и счастья.

Необычайный кусочек радости подарили всем Патчи и Лайсерг Дител, которые не смогли растопить лишь трёх сердец на всём стадионе. Первым был самый, пожалуй, не опасный человек для даузера – Рен Тао, внутри которого всё аж начало трястись от того, что все его усилия по очернению даузера в глазах шатенки рушились на глазах. Юи вместе со златовлаской беспрерывно прыгали на месте, подпевая песне, хоть и не совсем правильно говоря такие не дающиеся Вэй английские слова, но в её глазах Тао видел радость, которая, по его мнению, не несла ничего хорошего.

Ну и двумя последними лицами, сердца которых не дрогнули от такого веселящего и снимающего напряжение в воздухе безумства, был неразрывный тандем Генриха и Вальдемара, который только что вернулся на арену, так и не найдя Анну, но зато обнаружив разгар веселья и отрывающихся на всю катушку Патчей и Лайсерга.

Как же всё сегодня бесило Шварца, у которого на лице были буквально выгравированы эти эмоции. Он сейчас ненавидел всех, включая своих подчинённых, которые периодически дёргали головой в такт музыки, будто нарочно играя на его нервах. А всё его недовольство было потому, что его жена вела себя, как тень, за которой было просто невозможно угнаться. Почувствовав, как в его кармане завибрировал телефон, Генрих ещё раз задержал свой колющийся взгляд на скачущем по арене, как егоза, Лайсерге, после чего открыл присланное сообщение, которое заставило его сжать зубы ещё крепче.

«У меня голова разболелась. Тебя не могу найти в толпе. Пошла домой», – такие сухие и лишённые чувств строчки были отправлены Анной, которую так искал Генрих, и, честно сказать, они не привели получателя в восторг.

Нет, вопреки всему, Генрих не заметил ни капли подозрительности в поведении девушки, которая утром настаивала на их совместном времяпровождении, а сейчас уже конкретно его избегала. Ослеплённый своей глубокой любовью, Шварц был недоволен тем, что его жена упорно не хочет обращаться к врачам, ведь за последние дни у неё практически каждый день болела голова.