Ей хотелось забиться головой об дверной проём и подойти к нему, чтобы отобрать оракул и треснуть им об его голову.

Что значит «забыл»? Так он хотел? Но тогда к чему это равнодушие?

Анна больше не могла тихо сглатывать такие доводящие до её безумия вещи, которым не было разумного объяснения. И в этот миг, когда вроде бы уже возвращающийся контроль снова начал выстраиваться, девушка резко снесла эту защищающую её от собственных эмоций стену и снова окунулась с головой в омут переполнявших её чувств.

Она резко закрыла эту открытую до сего момента дверь и прошла в комнату, встав прямо перед сидящим на диване Йо, который всё равно не поднял на неё взгляда. Как же её сейчас трясло – просто представить не возможно. Но от злости ли?

– Забыл или не захотел? – без всяких «вокруг да около» спросила прямо в лоб Анна таким сильным, раздражённым и требовательным голосом, который заставил парня облегчённо или наоборот собранно прикрыть глаза.

Всё. Это была третья точка. Точка, которая окончательно превратила всё в многоточие. Возможно, многие скажут, что многоточие – это знак недосказанности, но в данную секунду и в данный момент для Йо это было знаком продолжения и что самое главное – перерождения.

Именно этого он и ждал, именно для этого и затеял весь этот спектакль. Но теперь пора время опустить занавесь и начать жить реальной жизнью, в которой он первым делом откинул в сторону свой оракул и встал с дивана, возвысившись над девушкой, которая снова почувствовала, как её будто плетью стегнули.

В этих чёрных глазах появилась жёсткая серьёзность, которая загоняла в тесные рамки, а из уст вырвалось такое чёткое и членораздельное условие, которое здесь и сейчас поставило её перед выбором.

– Вот ты и ответь мне на этот вопрос, – Йо не был страшен своим спокойствием, однако его требование пугало. Его слова звучали довольно мягко, однако имели принудительно-давящий характер. И эта противоречивость, эта энергетика настолько сдавили блондинку, что она застыла, как вкопанная, видя лишь своим трясущимся и пойманным в тиски взглядом то, как Йо протянул ей платок, ставя вопрос ребром.

Она может выбрать вариант, что Асакура просто забыл отдать ей этот платок, и сейчас она его примет. Но также она может выставить это так, что он не захотел, но тогда это будет означать конец всему. В любом случае этот выбор он даёт сделать ей здесь и сейчас. И только от неё теперь зависит: продолжатся ли эти безумные стуки их в унисон бьющихся сердец.

Пятнадцать минут до начала боя, а обстановка на стадионе такая, будто сейчас кто-нибудь крикнет в атаку, и все начнут драться ни на жизнь, а на смерть, до этого момента косо посматривая друг на друга и видя в каждом угрозу для себя и своих близких.

– Мне всё равно, что вы будете делать, но успокойте всех, – говорил приказным тоном Голдва собравшимся у арены молодым Патчям и задумчивому даузеру, который и собрал экстренное собрание.

– Голдва, каким образом ты себе это представляешь? – вскипел самый энергичный, необузданный и всегда всем недовольный рыжий Патч по имени Кевин. – Мы что, должны подходить к каждому и говорить: «Успокойтесь, вас никто не убьёт»?

– Честно говоря, я пока не вижу другого выхода, – подержав задумчиво указательный палец у своих губ, выдал свои умозаключения Лайсерг.

– Вы только посмотрите! – тут же не упустил придраться рыжеволосый парень к самому бесящему его человеку. – Наш гений утратил возможность видеть альтернативы.

– Кевин! – в один голос воскликнули на него остальные трое молодых Патчей и Голдва, чтобы тот сейчас не цеплялся к Дителу, а лучше бы дело говорил.

– Дело серьёзное, – задумчиво опуская взгляд своих туманных глаз в землю, продекламировал Голдва. – Калим и Силва доложили, что за сегодняшнее утро деревню покинуло, по меньшей мере, пятьдесят шаманов.

– Генрих этого и выжидал, – пробубнил себе под нос Дител, косясь на vip-трибуны, где сидел Шварц, о чём-то оживлённо разговаривая с Вальдемаром и чувствуя себя крайне довольным.

– Нас не должно интересовать сейчас, чего он выжидал, – своим чётким голосом проговорил Голдва, обращая внимание Лайсерга на себя. – Главнее то, что мы должны всех успокоить и как можно быстрее, – все четверо Патчей от таких слов лишь тяжело, словно измученно, выдохнули и помотали головой, не видя выхода. – Я сейчас пойду к аэродрому, постараюсь отговорить уезжающих, – начав с собственных сил в решении этой проблемы, продолжил глава совета. – А вы все, – он посмотрел в частности на непримиримых людей – Лайсерга и Кевина, – постарайтесь найти способ, чтобы здесь всех успокоить.

После этих слов, которые имели не рекомендательный характер, а принудительный, Голдва поспешил в силу своих возрастных возможностей к местному аэродрому (аэропортом это назвать было крайне сложно).

– Ну? – едва Голдва ушёл, сложил руки на груди рыжеволосый Патч, взгляд которого был недовольно обращён к даузеру. – Есть идеи?

– Я думаю, – окидывая взглядом трибуны, задумчиво и растянуто ответил Лайсерг, услышав в ответ снова недоброе «пф».

Он скользил по шаманам и зрителям всех возрастов, разнообразных национальностей и религий, и, честно сказать, решения по поводу того, как всех объединить и успокоить, у Лайсерга не было.

Детектив прошёлся своим ярким и вычислительным взглядом по северным трибунам, словно сканируя местность, и вдруг он сначала прошёл мимо, но потом резко и очень быстро вернулся к своим друзьям, которые ожидали боя на десятом ярусе.

Он видел то, как Юсуи только что поднялся по ступенькам, застыв на месте от поддерживающего и немного дикого танца Юи и Сели, после чего рухнул рядом с Реном и прикрыл глаза. Но не это заставило Дитела заострить своё внимание.

Его привлекла именно шатенка, с которой у него в данный момент были слишком неясные отношения, однако сейчас она заинтересовала его совершенно по другой причине. Её движение, улыбка на лице и заряжающая всех вокруг аура позитива – всё это он уже видел в самом начале их пути.

«Hit the road Jack and don’t you come back no more, no more, no more, no more. Hit the road Jack and don’t you come back no more», – звучит в ушах знакомая и очень весёлая песня в исполнении всей деревни Добби, которую когда-то поставила на уши Юи, лишь начав свой флэшмоб.

Тогда даузеру это показалось немного глуповатым, но всё равно просто потрясающим, потому что одна лишь её жизнерадостность не оставила равнодушными всех присутствующих на этом празднике жизни людей.

В голову стала потихоньку, словно тонкой струйкой, вливаться идея, и как только чаша осознания была наполнена, даузер резко распрямил нахмуренные до этого момента брови и, сам не веря в то, что говорит, сказал:

– Есть идея, – услышав такую неожиданность, потому что трое Патчей уже начали кусать себе локти от незнания, на Лайсерга сразу же было направленно три молящих узнать и один подозрительный взгляда. – Я кажется, знаю, как можно их успокоить, но...

– Что «но», Дител? – всем своим видом говоря даузеру, чтобы он не доводил его до греха своими растянутыми речами, подогнал его к объяснению Кевин.

– Я не уверен, что получится, потому что... – у Лайсерга даже в горле немного запершило, – я такого раньше никогда не делал.

– Мы тебе поможем, ты только скажи, что делать, – опередив уже раскрывшийся для возмущения рот рыжеволосого парня, вторгся в разговор Патч с афрокосичками и поддержкой остальных своих друзей, которые тоже закивали в подтверждение слов парня.

– Ну... – не представляя, просто ума приложить к своему решению не мог Дител, который, лишь сжав и разжав глаза, собрался с духом, – нам придётся немного попотеть, а кому-то, – он посмотрел на Кевина, – и поунижаться.

====== 110. Рождённый страстью во имя любви. ======

Звуки широких мужских каблуков от начищенных до блеска чёрных сапог разносились эхом по одному коридору, находящемуся под трибунами стадиона. Шаги русоволосого парня, который своей статью и грацией напоминал гордого льва, сейчас были размеренными. Но если посмотреть в глаза этому «льву», то можно было увидеть в них ужасно пугающее спокойствие, за которым, как бы ни парадоксально это звучало, скрывалось беспокойство.