Он засмеялся... Засмеялся так громко и сильно, повалившись на кровать и закрыв лицо руками, что оставил у Юи лишь ошарашенность, а сам тем временем понял то, как же сильно он себя накрутил.

Вэй даже и не думала на него обижаться, ведь, по сути, он победил честно, и поводов у неё не должно было быть, и это принесло парню такое облегчение, что ему не оставалось ничего другого, как смеяться. Смеяться над собственными чувствами, которые он считал эгоизмом.

– Трей? – с натянутой, словно на прищепках, улыбкой окликнула его нараспев шатенка, решив улыбаться, чтобы не провоцировать сумасшедшего. Говоря, что в таких случаях лучше со всем соглашаться или подыгрывать.

– Ой, – растянул устало парень, выдохнув полной грудью и открыв своё счастливой лицо. Он почесал свой затылок, а после резко встал, прислонив задумчиво указательный палец к губам. – Хм... я подумаю над Вашим предложением, – так по-королевски ответил с гордо вытянутым носом Юсуи, заставляя бровь девушки задёргаться в возмущённой конвульсии.

– Ну сделайте одолжение, Ваше Величество, – закатила глаза Юи, которая неминуемо вновь засмеялась вместе с парнем, но уже не имея к этому причин.

Говорят, что смех без причины – это... признак большого и светлого ума. Что ж, видимо, и Вэй, и Юсуи в этот вечер сильно поумнели, ведь они смеялись просто так, пока Трей не совершил ещё более отчаянный шаг.

– Будешь? – резко схватив стоявшую между ними тарелку с бутербродами, предложил северянин девушке, у которой аж челюсть упала на одеяло от потрясения.

Феномен века номер два! Трей Юсуи поделился своей священной едой! Да уж, это определённо дружба – смех и бутерброды. Что может быть прекрасней?

<tatabb>– Зануда!

– Сам зануда!

Эти возгласы из коридора, которые принадлежали очень знакомым северянину людям, заставили глаза Трея в очередной раз расшириться и посмотреть на шатенку с оттенком недопонимания.

– Э? – указал на дверь пальцем Юсуи, как бы спрашивая, что там не поделили Рен и Йо, чьи голоса отчётливо удалялись дальше по коридору. Но Юи лишь замотала головой с глупой улыбкой на лице, делая вид, будто она не знает тех, кто был в коридоре.

– Не обращай внимания.

И правильно. Зачем тратить своё внимание на идиотов, когда перед тобой целая тарелка бутербродов дружбы!

Похоже, в этот вечер все, так или иначе, становились счастливыми, однако на западных холмах деревни, в красивом и большом особняке Шварца всё шло довольно спокойно, словно затишье перед большой бурей.

Но пока буря не началась, а также сам Генрих отсутствовал в комнате, Анна, недолго думая, решила ещё раз изведать все ящички в письменном столе мужа, чтобы найти то, чего никто не мог найти, кроме самого Шварца.

Но, увы... Уже сотые и тщательные поиски не давали ответов на вопросы, а лишь приносили досаду и недовольство собой.

Делать было абсолютно нечего. Слоняясь из угла в угол и проклиная эту скучную аристократическую жизнь юных леди, которые могли лишь чаи гонять, да моду обсуждать, Анна решила заняться единственным занятием, которое ей, слава духам, было позволено – почитать.

Подойдя к книжному шкафу, который, как и вся мебель, была сделана из тёмного и резного дерева, она начала медленно водить по корешкам книг указательным пальцем, читая названия и выбирая то, что могло бы её привлечь.

Морщась от того, что её напрягали все эти странные названия, блондинка практически уже сдалась в своих очередных поисках вкуса, однако внезапно её указательный палец застыл на книге в чёрном переплёте, на корешке которой серебристыми буквами было написано: «Чёрная роза».

Её губы зашевелились в беззвучных вопросах, глаза были полны удивлением и интересом, а рука тут же вытянула эту рукопись, которая была стиснута другими книгами.

На вид это была обычная, старая книга, страницы которой пожелтели от старины, однако её содержимое будто взывало к девушке, не удержавшейся и тут же открывшей форзац, из которого неожиданно вылетел какой-то плотный кусок листа, плавно упавший к ногам медиума.

Подняв медленно, будто это бомба, листок, Анна сразу же поняла, что это фотография, а когда перевернула её лицом к себе, то увидела красивую, молодую девушку с очень длинными, волнистыми и светлыми волосами, которая улыбалась и куда-то бежала на фоне яркой и красивой осени, лишь вполоборота удосуживая фотографа своим вниманием.

– Км... – раздалось позади девушки лёгкое, но такое холодное покашливание мужчины, который заставил её вздрогнуть и быстро развернуться, слава духам, догадавшись не прятать книгу и фотографию, иначе бы это привело к подозрению.

– Генрих? – немного растерялась при виде своего мужа Анна, которая мало того, что не ожидала его появления, так ещё и заметила то, что Шварц не особо был рад её находке.

Он, как всегда, скрывал свои истинные чувства, однако его задержавшийся на снимке в руках жены взгляд был наполнен чем-то останавливающим, словно он боялся дать волю собственным мыслям.

– Я хотела почитать что-нибудь и случайно нашла это, – спокойно объяснилась Анна перед всё ещё молчавшим мужем, который, выслушав её, медленно потянулся к фотографии, а потом выдернул её из рук девушки.

Похоже, Шварц не хотел ничего говорить. Даже звука не издав, он развернулся к выходу и уже хотел уйти, как вдруг требовательный и такой неожиданный голос жены заставил его остановиться.

– А ты ничего не хочешь мне рассказать? – это было очень смело со стороны Анны, но в последнее время она стала гораздо больше давать себе воли при проявлении тех или иных чувств.

Если она постоянно будет во всём покладистой и послушной, то это либо быстро надоест Генриху, либо вызовет подозрение – что ещё хуже.

Она должна быть живой: с присущими жене ревностью, любовью, капризами и обидами. И, похоже, она всё-таки взяла правильный курс.

– У тебя нет причин для волнения, – не поворачиваясь к жене, чтобы она не смогла прочитать в его глазах боль минувших лет, ответил старательно-сдержанным голосом Шварц. Однако продолжать он, по всей видимости, был не намерен.

– Это, конечно, хорошо, но... – тут же ответила блондинка, зная, что она может выведать одну из тайн либо сейчас, либо никогда. – Кто эта девушка?

Этим самым вопросом Анна загнала парня в тупик, ведь он помнил, чем грозил обернуться последний такой разговор по душам – подорванным доверием. Тяжело вздохнув, ему не оставалось ничего другого, как рассказать своей жене о том, о ком она спросила.

– Это моя сестра, – не сделав даже малейшего разворота, чтобы ответить Анне прямо в глаза, постарался безразлично ответить Генрих, наивно полагая, что девушка от него отстанет, однако клубок был уже распущен, а ниточки выдернуты.

– Сестра? – немного удивлённо произнесла медиум, но тут же вернулась к мысли. – А где она сейчас?

Воцарилось молчание. Снова это гнетущее и такое опасное молчание, которое не сулило ничего хорошего.

– Она умерла... – снова произнёс со спокойствием парень, однако после добавил с голосом полным воспоминаний, – пять лет назад.

Услышать подобное для Анны было очень неожиданно и в то же время пугающе. Она после такого даже и не знала, стоит ли ей продолжать свой допрос, потому что с каждым новым ответом голос Шварца становился всё сдержанней и сдержанней, что, в свою очередь, не было хорошим знаком.

Не слыша от жены больше вопрос, Генрих направился к двери, чтобы, наконец, уйти из этой комнаты, в которую он забрёл, чтобы провести время с женой. Однако теперь он хоть лишь полного одиночества и покоя.

– Генрих, – наспех окликнула его в двери Анна, которая сама не понимала, для чего она его одёрнула. Что же сказать? Что спросить? И нужно ли? Все эти вопросы молниеносно пролетали в мыслях девушки. Но вот так окликнуть и смолчать было бы глупо, поэтому блондинка решила задать последний на сегодня вопрос, который не должен был сильно подорвать настроение Шварца. – А как её звали? – но, к удивлению девушки, парень смолк на какие-то несколько минут. Показалось даже, что это вопрос его задел сильней, чем все предыдущие. Вокруг стало так холодно и страшно, что блондинка даже и не знала, куда деться. Но вдруг его голос прозвучал так до предела сдержанно, что казалось небеса содрогнуться от его внутренней, скрытой силы: