– Генрих? – аккуратно посмотрела на мужа блондинка, видя то, как в его глазах играет что-то странное и неизвестное. Однако парень тут же заморгал, вернув на лицо маску безразличного величия, и резко встал со своего места, гордо вытянув шею и сказав:

– Отличный бой, но пора бы уже и домой вернуться, – после этих слов он, как всегда, развернулся лицом к своим приближённым, взмахнув чёрным шлейфом, словно чёрная птица, и сказал холодным и безразличным голосом: – Идёмте.

Рассказать о том, что случилось после боя между Треем и Юи, было очень непросто, хотя бы по той причине, что нельзя кого-то выделить, а кого-то оставить на затворках истории.

Каждый из героев не мог так просто отпустить то, что произошло на арене, хоть все сейчас и находились порознь друг от друга.

Начать, пожалуй, следует с той, чьё сердце буквально разрывалось от стоящего перед ней выбора. С одной стороны златовласки была её подруга, которая грезила достаточно долгое время в стране снов, а с другой стороны – муж, который вот уже несколько часов не говорил ни слова. Он лишь смотрел в окно своей комнаты, о чём-то напряжённо думая, хотя, скорее всего, просто мысленно коря себя за всё, что он сделал.

Как ни странно, но тот, кого вообще не должно было быть с шатенкой, опираясь на то, что у него постоянно какие-то дела с Патчами, сейчас сидел возле футона Юи, задумчиво водя указательным пальцем по своей нижней губе.

Если бы сейчас в комнате Вэй был хоть кто-нибудь из привычного окружения Дитела, то они бы тут же заметили в нём странные метаморфозы. Смотря то в окно, туда, где на другом конце деревни были спонсорские дома, Лайсерг возвращался взглядом к шатенке, на лице которой было сейчас столько ссадин, что казалось, она пахала носом землю.

Он смотрел, вглядывался, пытался хоть что-нибудь в ней найти, но с каждой секундой его голова сама начала покачиваться из стороны в сторону, а с губ слетело такое беззвучное, но чётко очерченное на его устах «прости».

Резко став со складного стула, детектив подошёл ближе к окну и вгляделся в возвышавшиеся западные холмы деревни, на которых стоял коттедж той, которую для него никто и никогда не заменит.

Каждый вздох без неё, каждая мысль о том, что он и правда может ей изменить, даже если это было для её же блага, отзывались в груди даузера такой пыткой, что казалось, сейчас небеса разверзнутся громом и молнией от переизбытка его разрушительной силы чувств.

Если он сам отпустит шатенку, если он поступит так, как говорит ему сердце, сможет ли он не потерять контроль над собой? Обязательства – это сильная вещь, которая позволяет человеку держать себя под контролем, но вот свобода бессильна перед сердцем, взывающим к безрассудству и риску. Так что же выбрать?

Над данным вопросом, но только в несколько другой сфере задался ещё один человек, который сейчас тоже, к удивлению, находился в одиночестве своей комнаты. Ещё никогда байкеру не было так скверно от мысли о турнире. В какой-то степени он начал презирать его за то, какая это жестокая игра. Но с другой стороны, Рио понимал, что эта несправедливость относится лишь к дружбе, которой, по сути, не должно было быть в таком месте.

Здесь каждый друг другу должен смотреть в спину косым взглядом, постоянно остерегаться не только за своё здоровье, но и жизнь. И именно за это Умемия и возненавидел этот турнир, который просто не оставлял шаманам другого выбора, кроме как стать диким зверьём, борющимся за добычу и плюющим на все святые чувства.

Ну что ж, пока кто-то думал о смысле и роли в турнире, кто-то (а именно двое лучших друзей) решился на такое, чего никто не мог ожидать. Йо и Рен пропали из виду друзей, как только Тао донёс подругу до постели и убедился в том, что она спит под присмотром Лайсерга. Да-да, сейчас дело, которое предстояло сделать Рену, имело место уступкам, даже таким большим, как оставить Дитела наедине с Вэй.

Что же это за неотложное дело, из-за которого Тао буквально за шкирку поволок за собой Асакуру, даже Йо не знал до последнего момента. Однако, видимо, затея Рена была чрезвычайна важной и серьёзной, раз они пропали не на час, не на два, а на целых четыре часа и вернулись лишь тогда, когда стрелки часов стремились к пяти вечера.

– До сих пор не верю в то, что я позволил себя уговорить, – вбежав по порожкам подъезда вслед за другом, мотал поражённо на самого себя головой Асакура, придёржав дверь и пропустив в общежитие гордо державшегося Тао.

– Мне больше не верится то, что мы Патчей уломали, – обведя полукруг глазами, вспомнился самый ужасный момент Рену, который тут же принялся растирать затёкшую от напряжения шею.

– И как ты об этом скажешь Юи и, в особенности, Трею? – подняв указательный палец при упоминании северянина, нагнал в коридоре своего друга Йо, тут же увидев, как тот подавился смешинкой.

– Я? – вытянув удивлённое лицо овалом, поперхнулся Тао. – Это теперь не моя забота, всё, что требовалась от меня, я сделал, – видя такое редкостное гадство со стороны Тао, у Йо аж губы вытянулись трубочкой от возмущения и цыканья.

– Да ты переложил с больной головы на здоровую! – в шутку возмутился Йо, следуя за другом попятам прямо до комнаты номер тринадцать. – Я честно проиграл турнир. Почему ж мне вольную никто не может дать? – данный риторический вопрос, так и остался риторическим, на который Тао лишь усмехнулся, а потом аккуратно постучался в дверь комнаты, из которой так и не последовало ответа ни через секунду, ни через две.

Обменявшись короткими взглядами, они оба открыли не запертую дверь и даже не удивились тому факту, что в комнате было пусто, то есть количество человек было равно нулю.

– Паниковать будем? – спросил Йо, который видел, что Юи нигде нет, а его сердце застучало в ритме S.O.S.

– Это ж Вэй, – с наигранным спокойствием ответил Рен, хоть он, как и Йо, немного забеспокоился о том, где же его подруга, – паникуем не мы, а она, – Асакура не совсем понял, к чему была сказана эта фраза, но, скорее всего, Тао просто хотел тем самым сказать, что шатенка не из тех, кто будет убегать из дому. – Пойдём, – хлопнув рукой по груди друга, развернулся Рен к выходу, – она должна быть где-то в деревне.

Ветер этим вечером был на редкость холодным, как всегда, являясь аномальным явлением для такого жаркого климата. Он мало того, что не щадил никого, кто решился выйти на улицу, так ещё так трагично выл меж тесных улочек деревни, словно угнетая и без того подавленное настроение девушки, которая сейчас сидела где-то на середине простой улицы деревни Добби, оперевшись спиной о какой-то дом.

Возможно, это показалось бы странным, что шатенка выбрала место для своих страданий столь публичным, ведь обычно люди ищут более уединённые и забытые людьми места для своих страданий. Но всё оказалось гораздо проще.

Она просто прогуливалась, ведомая болезненной мыслью о проигрыше, и в какой-то момент у неё просто закончились силы идти, поэтому сейчас Юи просто сидела на сырой земле, не боясь испачкаться, а спиной ощущала бетонный фундамент дома.

На счастье... ммм... кого-то, потому что Вэй было лично всё равно, по этой улице сейчас проходило от силы два или три человека, которых мало волновало, что случилось у поникшей шатенки. Их не волновало, от чего в её глазах стояли постоянные слёзы, хоть они и не текли ручьями, так как основную их массу она выплакала по дороге.

Сейчас в сердце девушки была лишь тяжесть мыслей, не дающих ей покоя. Взгляд был абсолютно пустым, потерянным – как будто сбитым с пути, и это не могло не говорить о том, в её жизни что-то оборвалось и теперь никогда не поддастся восстановлению.

Она потеряла надежду – это единственное, что осталось ей после такой ужасной жизни. Каждый день, каждый час своей свободы она посвятила мыслям о том, что когда-нибудь и на её улице зажгутся гирлянды, осветившие ей путь в другую жизнь. Но теперь...

Как известно, надежда умирает последней. И она умерла. Возможно, когда-то всё наладится, возможно, когда-то она получит желаемое, но уже не в том виде, котором она хотела, и лишь спустя года.