– Асакура, заткнись! – прорычал Тао на его возобновившиеся подколы, из-за чего Йо снова засмеялся, свернувшись на боку клубочком. – Лучше объяснись, – решив и сменить тему, и перейти к главному, грозно и без юмора развернулся к нему Тао, испепеляя друга взглядом. – Что ты устроил там, на арене?

Йо сразу же понял, о чём говорит Тао, поэтому его смех плавно списался на нет, а в открывшихся глазах, которые встретились с белым потолком, поселилась грусть, но в то же время странное облегчение и спокойствие.

– Я просто запутался, Рен, – пожав плечами, после нескольких секунд раздумий ответил Йо, почувствовав, как его друг присел на край матраца рядом с ним и ничего не говорит, давая ему шанс для объяснений. – Но я понял, – продолжая смотреть в потолок пустым взглядом, продолжил шатен, – что страдания моих друзей – это не та цена, которую можно заплатить за избавление от всех моих проблем, – под словосочетанием «избавление от проблем» Асакура явно говорил о смерти, которая должна была облегчить его душевные боли.

– Идиот, – не церемонясь на философские мысли, цыкнул Рен, в душе удовлетворённо кивнув и успокоившись в том, что его друг всё понял. – Это из-за Анны? – хоть и зная ответ, всё же решил поинтересоваться Тао, ведь со вчерашнего вечера, когда его друг так напился в хлам, у него не было момента поговорить с ним.

– Анна... – на тяжелом выдохе, задумчиво и рассудительно произнёс это имя Йо, глядя то в потолок, то чуть ниже, после чего коротко усмехнулся и, посмотрев на друга, со спокойствием сказал: – Этой девушки больше нет в моей жизни.

– Настолько всё плохо? – приподняв одну бровь, сложил руки на груди Тао, чувствуя дискомфорт от таких откровенных разговоров, но зная, что другу сейчас нужна его помощь и поддержка. В ответ он получил сначала нервный смех, говорящий, что всё ещё хуже, а потом Йо снова расплылся в улыбке и прикрыл глаза, словно с его плеч спала гора.

– Посмотрим, – снова с сарказмом подметил задумчиво Асакура, – вчера она вообще сказала, что не знает меня перед своими подругами, – после этого Рен издал опешившее фырканье. – А сегодня перед боем поведала о своей глубокой любви к своему супругу, – сложив губы трубочкой, кратко изложил главное Асакура. – Так что, да. Всё плохо.

– Другими словами, ты сдашься, да? – с неким упрёком произнёс Рен, увидев в ответ лишь снова поползшие вверх уголки губ Асакуры.

– Сдаются те, у кого есть шанс, – с прикрытыми глазами пробормотал Йо, – мне же пришлось всего лишь смириться.

– Асакура, хватит философствовать, – закатил глаза шаман, толкнув друга в бок, из-за чего тот был подобен желе, которое задрожало. – Не ты ли мне говорил, что за свою любовь надо бороться? – Рен хотел этим упрёком вернуть друга из состояния полной безысходности в нормальное, здравомыслящее русло, но вместо этого он лишь вызвал у друга сарказм.

– Ага, именно из-за твоей борьбы Юи и ходит сегодня трупом, да? – плавно сменил направление мысли Йо, поддев такую тему, на которую Рен не был готов откровенничать, что проявилось в его резкости, с которой он встал с футона друга и пошёл к подоконнику. Приподнявшись на локтях, словно медведь, раскачиваясь из стороны в сторону, Йо мог довольствоваться только серьёзным профилем друга, взгляд которого был устремлён на улицу за стеклом. – Признался? – догадался Йо о причине такого траурного состояния и Юи, и Рена.

– А что толку? – полностью поменявшись в голосе, ответил Тао, однако, несмотря на всю обречённость фразы, он произнёс её так же легко, как и Йо говорил об Анне пару минут назад.

– Неужели отказала? – без малейшего смешка с серьёзностью и даже волнительным сочувствием поинтересовался шатен очевидным.

– Неужели? – поперхнулся смехом Тао от такого небывалого оптимизма друга, после чего замолчал, просто покачивая головой, словно разговаривая в мыслях с самим собой. Но Йо решил его не перебивать, чтобы, как и он дал ему возможность выговориться, отплатить ему той же поддержкой. – Она сказала, что не любит меня.

Впервые Йо не нашлось, что сказать и что посоветовать, потому что трактовать по-другому или оправдывать слова Вэй было просто невозможно. Эта категоричность, да ещё и прямолинейность ответа шатенки, конечно, вызвала в Асакуре кучу сомнений, хотя бы по той причине, что он не считал Юи такой бесчувственной девушкой, которая может так запросто и напрямую отвергнуть чувства парня, однако сейчас Йо хотел выяснить, что по этому поводу думает сам Рен.

– Ну? – с заядлым оптимизмом подвёл итог Йо, снова откинувшись на подушку и уставившись в потолок. – И что теперь мы, двое неудачников, будем делать? – вот за что Рен уважал Асакуру, так это за его непробиваемость. Ему бы только шутки шутить, а дальше хоть трава не расти.

– Вариантов по-прежнему только два, – заражаясь его улыбкой, тоже усмехнулся Тао, услышав в ответ заинтересованное мычание друга. – Либо мы с тобой боремся за свою любовь до победного...

– Либо? – не терпелось Асакуре узнать, какие ещё варианты могут быть у неразделённой любви.

– Либо, – уже сотрясаясь в смехе от собственной шутки, начал Рен, – мы с тобой, – короткая пауза, – бросаем к чёрту этот турнир, – снова раздалось заинтересованное и предвкушающее мычание шатена, – едем куда-нибудь на необитаемые острова, – раздался подыгрывающий мечтательный вздох Йо. – Меняем ориентацию, – Асакура резко поперхнулся тем мизерным количеством воздуха, что был у него в лёгких, – и я буду звать тебя Куки.

Не выдержав и секунды молчания, оба парня тут же залились смехом, который рождался не из шутки, а из того, что они уже медленно начали сходить с ума.

– Да... уж... – потирая глаза, не мог отдышаться от смеха Йо, благодаря всевышних за то, что у него есть такой друг, как Рен. – Видимо, придётся воспользоваться вторым вариантом.

– Есть проблемка, – пожал плечами Тао, с периодическим смехом улыбаясь уголками губ.

– И какая же? – желая услышать ещё более смешной и сумасшедший ответ, спросил Йо, только вот на лице друга водрузилась решительная задумчивость, отразившаяся в его глазах.

– Я выбрал первый.

Весь день был поистине безумный, сумасшедший и ужасно тяжёлый. Если бы каждый бой был таким зрелищным и жестоким, то шаманы и зрители давно бы покинули деревню хотя бы из-за простого желания обезопасить себя.

Безопасность – вот то слово, которого сейчас не могла применить к себе красивая блондинка, расхаживающая взад-вперёд по красивой комнате, которая медленно погружалась в сумрак вечера. Спальня была поистине величественной: большая двухместная кровать, застланная багряным атласом, резные и мощные шкафы, удерживающие все красивые наряды девушки, рабочая зона с письменным столом и компьютером напротив трельяжа так символично давала понять, что в этой комнате проживает ещё и мужчина. Через открытый балкон прорывался лёгкий и нежно-шепчущий ветер, а сама девушка не могла найти себе места в этом райском уголке.

Постукивая кулачком по ладони, Анна молилась лишь об одном: чтобы разум стал чистым, как стекло, и она смогла хоть что-нибудь придумать, чтобы отсрочить то, чего она так боялась и не хотела.

Первой брачной ночи у Анны и Генриха не было по причине переезда в Добби Виладж сразу после свадьбы, прошедшей по настоянию девушки без торжеств, второй – потому что Шварц узнал о том¸ что Дител жив. Однако начало супружескому долгу было положено с того момента, как она сказала «согласна», а значит, рано или поздно всё подойдёт к решающему мгновению.

Сможет ли она переступить через себя? Анна просто безоговорочно могла воскликнуть отказом. Но почему-то после пылкости чувств приходил разум, говорящий о том, что она зашла слишком далеко, чтобы сейчас всё бросить и подвергнуть не только свою жизнь, но и жизнь любимых и близких людей опасности.

Да, она потребовала властным тоном от Лайсерга, чтобы он смог решить эту проблему, однако сейчас блондинка понимала то, что он, скорее всего, просто физически ничего не сможет сделать. Он сильно пострадал в бою, и Анна это прекрасно осознавала.