Голос подобен льду из самого сердца Антарктики, манеры и стать, достойные королевы, а взгляд опаснее, чем у наёмного убийцы без чести и жалости – вот они, главные составляющие новой Анны, которую никто теперь не мог узнать.

Да, она была похожа на ту самую Анну Киояму, но даже она не была такой жестокой, такой опасной и такой высокомерной. Анна Шварц – это абсолютно иной человек, которого ни Трей, ни Рио, ни тем более потрясённый до глубины оставшихся осколков души Йо не могли узнать.

Она шла вдоль арены на другой конец, чтобы подняться на специально отведённые ей, Генриху и его подручным трибуны, которые так символично располагались напротив тех мест, где сидел Голдва и окружавшие его Патчи.

Анна не шла, не шествовала, а буквально плыла подобно чёрному лебедю, и встречавшиеся ей по пути люди, которые являлись личным приближением Генриха, склоняли в уважении голову перед ней, что чётко давало представление о том, какие порядки в семействе Шварц. Это что-то было из ряда вон королевское, где есть строгая субординация, за несоблюдение которой следует очень жёсткое наказание, вплоть до смерти, в назидание другим.

– Мисс Анна, – в один голос произнесли несколько мужчин, окружавшие Генриха и тоже склонившие в уважении голову перед девушкой, которая подошла к своему месту в пятнадцатом ряду и села подле мужа, даже не одарив его взглядом, но боковым зрением видя его усмешку.

– Буянишь? – таким тоном, словно он гордится ей, произнёс Шварц, который был просто неотъемлемой частью блондинки, облачившейся, как и он, в чёрное роскошное платье.

– Она меня выбесила, – уже без холода, но всё равно равнодушно, ответила блондинка, поняв, что её муж видел всё, что только что произошло от начала до конца. Ему было неважно, что сделала та поплатившаяся девушка, ему было просто интересно, как прокомментирует свои действия его любимая блондинка, которая своим нравом и вспыльчивым характером всегда поражала до глубины его чёрствой души.

– Знаешь, – почесав бровь указательным пальцем, усмехнулся в голос Шварц, – иногда я сам тебя боюсь.

– Боишься, значит уважаешь. Уважаешь, значит любишь, – построила чёткую, логическую цепочку блондинка, почувствовав в ту же секунду, как её ладонь, покоившуюся на ручке стула, накрыла тёплая ладонь парня, который смотрел лишь вниз, ожидая выхода команды «Кукольный театр».

– Больше жизни, – ответил парень, словно в пустоту, но принося в логику жены чуть больше конкретики, которая заставила её ответно сжать его ладонь и тоже с укорами совести направить свой взгляд вперёд.

– Мда, уж... – косым взглядом одаривая Анну, в которой он до конца разочаровался, произнёс северянин, стоявший в компании друзей, не говорящей пока ни слова и лишь тупивший взгляд вниз.

– Она была другой? – поинтересовалась златовласка, аккуратно смотря то на мужа, то на Рио, и как будто специально обходя взглядом Йо, на которого ей было больно взглянуть. Даже несмотря на то, что Асакура резко закрылся и не проявлял ни одной эмоции, лишь смотря задумчивым взглядом на арену, всем было понятно, что ему сейчас тяжело не только душевно, но и физически, ведь после вчерашнего срыва ему нужно больше времени, чтобы его организм, так сказать, оклемался.

– Совершенно иной, – подавленным голосом ответил Умемия, желая найти и уничтожить причину, по которой Анна стала совершенно другой. – Я не узнаю госпожу, – печаль в его глазах была настолько сильная, да и вообще вся атмосфера, коей наградила Шварц после своего ухода, что казалось, будто кто-то умер.

Хотя почему «казалось»? Наверное, это на самом деле так: раз в блондинке больше не осталось ничего прежнего, значит, её прежняя душа умерла. Даже если кто-то скажет, что Анна и раньше не была радужной девушкой, все посмеются вслед и скажут одно: «Но и такой она не была». Однако, несмотря на все размышления, на все отношения к новой блондинке, решение о том, похоронить её в своём сердце или нет, можно было принять только одному человеку, который, похоже, не хотел больше слышать о сожалении друзей, которое ничего не вернёт.

– Хватит, Рио, нам пора на арену, – взяв свой меч, который покорно был прижат к его ноге, Йо направился вниз, видя, что к арене с другой стороны стадиона под бурные овации вышла команда «Кукольный театр».

– Подождите, а где Лайсерг? – осмотревшись по сторонам, поинтересовался немного обеспокоенным голосом Умемия.

– У меня встречный вопрос, – развела руки в стороны златовласка, выглядя не менее озадаченной и взволнованной, – а где Юи?

– Как ни странно, но я, получается, единственный помню, что в нашей копании есть ещё Рен, который тоже отсутствует, – спускаясь вниз вслед за друзьями и женой, сам пришёл в шок от своих слов Трей, подметив одну очень важную вещь. – Если этого треугольника нет – жди беды.

– Какого треугольника? – раздался сбоку голос одного из потерявшихся звеньев, который тут же попал под взгляды обеспокоенных друзей.

– Так, один найден, – почему-то предчувствуя, что появление Дитела, причём одного, не к добру, произнёс северянин, сразу же начав дальше оглядываться по сторонам.

– Лайсерг, а где Юи? – заставила златовласка своим взволнованным вопросом даузера остановиться и сразу же перенять от неё озадаченность и приоритетность данного вопроса, не обращая внимания на то, что судья уже позвал участников на арену.

– Я думал, она с вами, – нервно сглотнув и почувствовав, как холодок пробежал у него по спине, с трудом смог сказать это Дител, в голове которого пронеслось тысяча причин, куда делась его шатенка, хотя из этой тысячи почему-то не было варианта, что она с Реном.

Получив в ответ напуганное и напрягшееся до предела мотание головой от Рио, Трея и Сели одновременно, Лайсерг быстро повернул голову в сторону и посмотрел на Асакуру в поисках ответа.

Однако Йо было, грубо говоря, плевать на это, как и на всё остальное. Он лишь смотрел на арену взглядом, в котором так нелогично сочеталось задумчивость и пустота, и ему было абсолютно всё равно на то, кто потерялся, куда делся и что с кем будет.

– Юи! – воскликнула неожиданно, как гром среди ясного неба, златовласка, разрушая науськивающуюся атмосферу паники и нетрезвомыслия.

Развернувшись, Дител увидел, что Вэй и правда идёт к ним, однако даже в трясущейся и неустойчивой походке было заметно её не просто подавленное, а разрушенное изнутри состояние. Это было заметно не только ему, но и всем присутствующим, ведь сдержать эмоции или, вернее сказать, хлеставшую через края боль, как она всегда это делала, Юи не могла, слишком уж сильна была рана, которую теперь вряд ли заклеит хоть какой-нибудь пластырь.

– Юи? – сглотнув ком страха за подругу, тихо произнесла Сели, когда шатенка медленно подошла к друзьям, которые уже заведомо догадались в ком проблема её страданий. В том, кого сейчас нет.

Конечно, что именно произошло, они понять не могли, однако, судя по тому, что Вэй еле на ногах держалась, было понятно, что что-то очень болезненное. Скорее всего, она опять поссорилась с Реном из-за Лайсерга, по крайней мере, Дител видел в этом единственную причину.

– Шаманы, внимание! – скомандовал во второй раз Патч, который уже несколько минут ожидал команду Асакуры.

Вот как здесь разорваться? С одной стороны, Лайсерг был обязан идти на бой, а с другой – к Юи, которая пресекла малейшую попытку Рио что-нибудь у неё спросить.

– Удачи вам, – сказала Вэй, не поднимая глаз, чтобы не пугать их кровавым цветом, который образовался от огромного количества выплаканных слёз.

– Мы с тобой ещё поговорим об этом, – обречённо выдохнув, сказал Лайсерг не угрожающим, а мягким и сожалеющим голосом, видя, что Йо и Рио перепрыгнули через борт и оказались на арене.

– Постарайся не пользоваться тем, о чём мы говорили утром, – быстро кивнув и всё же решив, что через силу, на последнем издыхании своей души, нужно взять себя в руки, ответила Юи, заставляя Сели и Трея сдвинуть брови, не понимая, о чём идёт речь и о каком-таком утре.