– Хм… – в ответ лишь задумчиво произнес Умемия, заставляя пар повалить из ушей златовласки и снова рассмешив своего малахитового друга, который не хотел влезать в их игры, хотя краем глаза видел, что дело там реально гиблое, и, скорее всего, байкер это и сам понимал.

Сложив руки на груди, девушка вытянула недовольно губы, как утка, и стала ожидать решения своего оппонента, однако прежде, чем это произошло, в комнату заглянул весьма ожидаемый гость.

– Сели, – растянул имя жены Трей, повиснув в проёме двери, и по его голосу можно было понять, что он поднялся на второй этаж против своей воли и очень лениво, – спать пошли.

– Сейчас, мы ещё партийку сыграем, и я приду, – не отрывая глаз от шахмат, чтобы Рио не смухлевал, наспех ответила златовласка, не видя, как её муж закатил недовольно глаза, в точности, как маленький ребёнок.

– Сели, – снова противно протянул он, – потом доиграешь, пошли спать, – его упрямство, которое ни в грош не ставило предпочтения любимой женщины, не первый раз проявляло себя.

– Трей, если ты не можешь подождать пять минут и хочешь спать, то ложись и спи, – всё же одарила мужа своим возмущённым взглядом девушка, которой не нравилось, что парень её не слышал.

– Отлично, – психанул северянин, отпрянув от проёма и захлопнув за собой дверь так, что даже страницы книги у малахитового принца завернулись ближе к центру от мощного потока не только ветра, но и недовольства, исходящего от истеричного северянина.

– Псих, – заявил Рио, который видел, как златовласка тяжело и устало выдохнула от такого поведения мужа, и которому было безгранично больно видеть её подавленность.

– Иногда мне кажется, что он меня совершенно не любит, – печально опустив глаза, тихо сказала Сели, и дело было не в том, что рядом находился Дител, просто сил говорить громко не было.

– Не говори так, – всё понимающе, но не желая, чтобы девушку посещали подобные мысли, старался переубедить её Умемия. – Он просто большой и капризный ребёнок.

– Но я не нянька ему, Рио, – с чувством ужасной обиды произнесла девушка, во взгляде которой он увидел много боли, скопившейся за тот год, сколько они уже женаты. – Я – его жена, и я тоже хочу, чтобы со мной и моими желаниями он считался.

Ответить на это Умемия просто ничего не смог, ведь опровергнуть правду очень трудно, а доказать это ещё сложнее, то есть, невозможно.

В шамане сейчас бушевало очень много эмоций. Это и сострадание, которое он испытывал к девушке, выглядевшей побитой эгоистичным поведением её нерадивого мужа, это и гнев, который был адресован только что психанувшему северянину, желая надавать ему тумаков за такую безответственность перед чувствами любимой девушки. Но самое главное чувство, которое было выше всех, это любовь. Любовь была не в том проявлении, которую мы все привыкли видеть, но также и не братская.

Любовь к душе – это самое возвышенное чувство из всех, которое могут постигнуть не многие. Когда человек чувствует именно эти чувства, он готов и даже не против видеть предмет своего обожания с другим, который сделает её счастливой. Эта любовь к душе не требует ответных чувств, мечтая лишь бы у неё всё было прекрасно.

– Вот так, – решил сменить тему Рио, иначе он, и правда, пойдёт и настучит Трею по голове тем конём шахматной доски, которым он сейчас сделал свой шаг.

– Шах и мат, – сквозь печаль улыбнулась девушка, которая, наконец-то, закончила эту партию в свою пользу и теперь была готова получить свой приз в виде большого лба и зажмуренных глаз проигравшего парня.

Потерев ладошки, она с насмешливым и маньячным видом зарядила парню не сильный в силу своей же хрупкости щелбан, а он решил включить в себе актёра и с громким поражённым криком упал поверженный на пол с футона, слыша, как не только его друг, но и подруга засмеялись сдержанным, но умилительным смехом.

Выглянув из-под кровати, всё ещё изображая опасливость, словно девушка могла снова ему «серьёзно» навредить, он видел, как её глаза сверкают задорными огоньками, когда она прикрывала ладошкой рот, а значит, ему удалось сделать её пусть и только на данный момент, но счастливой, а большего ему и не надо. В душе разливалось тепло, а в глазах любовь, однако зевать по сторонам ему не следовало, ибо ещё один мощный щелбан прилетел ему в лоб, и теперь он уже действительно упал от неожиданности на спину, но счастливый, ведь девушка засмеялась ещё сильнее.

Вчера.

– Пожалуйста, прекратите! – уже падая без сил, хриплым от надрыва своих голосовых связок голосом кричала, утопая в слезах, блондинка, видя, как её подругу мучают на арене.

Если бы не сильные мужские руки, которые поддерживали её обмякшее тело в вертикальном положении, то она бы уже давно валялась на бетонном полу трибун.

– Сели, Сели, прошу, успокойся, – пытался привести её в чувства Умемия, который постоянно перехватывался руками, ведь златовласка была подобна золотым шёлковым нитям, которые утекают из рук, как вода.

– П-пожалуйста, – уже хватая воздух ртом и чувствуя, как невыносимо бьют визги подруги по вискам, не переставала Юсуи не просто плакать, а кричать в мольбе о прекращении этих пыток не только для подруги, но и для себя самой.

Кидая взгляд на не менее любимую шатенку, Умемия и сам чувствовал, что его голову сейчас разорвёт мощным взрывом, однако он продолжал терпеть, понимая, что златовласке тоже больно, и даже в два раза тяжелее, чем ему.

Конец Flashback.

И вот сейчас, спустя столько пережитого по большей части с златовлаской, Рио пришлось рассказать о своих чувствах другу, то есть её мужу.

Почему же он не рассказал и даже боялся этого раньше? Ведь раз Рио питает к девушке лишь неземную и совершенно иную любовь к самой душе, а не телу, то он мог бы спокойно рассказать об этом.

Но, нет, в том-то и дело, что не мог, а, точнее, просто не хотел всё портить, зная, какой человек Трей. Он может быть хорошим и верным другом, но по части Сели он полный эгоист, собственник и абсолютно глухой человек.

Сколько бы Умемия ему ни говорил, ни объяснял и ни доказывал бы, Юсуи ничего бы не услышал, посчитав его потенциальной угрозой, как и всех парней, смотрящих, дышащих и даже думающих в сторону златовласки. Для Трея было всего лишь два варианта, либо его жену любят и хотят у него отобрать, либо нет, и это сохраняет его личное спокойствие.

И Рио это знал, всегда знал, что его друг – упёртый и всегда знающий всё лучше всех баран, по-другому никак не скажешь. Именно поэтому он даже боялся зарекнуться о своих возвышенных к его жене чувствах, зная, что даже если северянин это проглотит, то уже никогда не сможет относиться к байкеру с доверием.

Почему же Рио не мог просто сказать о таком понятии, как братская любовь, ведь то чувство, которое он испытывал к Сели, больше походило именно на это? Дело в том, что надо сначала разобраться в том, что есть брат или сестра.

Это твоя вторая душа, которую ты безоговорочно любишь, желаешь счастья, но в то же время ты можешь над ней или ним подшутить, ущемить её самомнение, даже дать подзатыльник, исходя из этого, именно поэтому братская любовь – это что-то несерьёзное, что-то, что в корне отличалось от чувств Умемии.

– Что ты сейчас сказал? – чувствуя, как рефлекторно, хотя ещё не до конца осознав заявление друга, зубы северянина налетели друг на друга, демонстрируя предсказуемую реакцию для байкера, который тяжело выдохнул.

– Я знаю, что ты сейчас подумал, но это не так, – набрав в лёгкие побольше воздуха, на выдохе ответил Рио. – Я люблю твою жену всем сердцем и всей своей душой, и желаю ей счастья.

– Ты хоть понимаешь, что ты сейчас говоришь? – сжимая кулаки, едва сдерживался Трей, который слышал лишь выражение «люблю твою жену», больше его ничего не волновало.

– Трей, не кипятись, – встрял Йо, который устал переводить взгляд с одного на другого, встав между ними, чтобы Юсуи не набросился на Умемию, – я думаю, Рио имеет несколько иное чувство к твоей жене.