–Победила команда «Рена»! – провозгласил Патч, сразу же ликвидируя барьер под радостные возгласы трибун, которые просто не могли сдержать визгов восхищения. Но, однако, ни Рен, ни Трей, ни тем более, наконец-то бежавшие со всех ног к ним Йо, Рио и Сели не разделяли радости публики.

Тао со всей скорости приземлился на колени, проезжая до тела подруги в таком состоянии, и в его глазах был нескончаемый ужас, с которым он начал трясти плечи не реагирующей ни на что шатенки.

– Вэй! Вэй! – пытался разбудить, вывести из сна её страхов Тао, не замечая, как вокруг него суетятся ребята, как Йо, мгновенно приземлившись рядом на колени, проверяет пульс Юи, а публика с недоумением смотрит и стихает, чувствуя гнетущую атмосферу траура и то, как плохая погода снова начала возвращаться в деревню, нависая над стадионом.

Но внезапно привычный мир рухнул на глазах, когда Йо с приоткрывшимся от ужаса ртом, медленно, не веря в происходящее, убрал пальцы с запястья шатенки, на котором он больше не чувствовал пульса, и смотрел на закрытые глаза Юи трясущимся взглядом. А буквально в ту же секунду, когда время начало идти медленнее, заставляя даже дыхание останавливаться, изо рта Вэй полилась новая, свежая струйка крови, что означало лишь одно…

«Умерла во сне – умерла и в жизни», – раздались пророческие слова Рика в голове героев, за которыми раздались нещадно рвущий сердца визг златовласки, которая была готова разлететься от боли на части, упав на колени и крепко сжимая себя руками, и взывающий к небесам крик парня, который выражал потерю любви и потерю всего, что было у него в жизни.

====== 62. Враг мой, бойся меня. Друг мой, не отрекайся от меня. ======

– Ты не имеешь права, – тихий, уже совершенно слабый голос вторил эти слова по десятому кругу, – слышишь меня? Вернись… – вот уже минуту парень с янтарными глазами, которые сейчас скрылись ото всех под тяжёлыми веками, оперевшись на колени, склонялся над ухом бездвижно лежащей на земле девушки, которая теперь не сможет услышать его голоса.

Минута, всего лишь какая-то мизерная единица времени, прошла с того момента, когда сердцебиение шатенки прекратилось, однако парню, который чувствовал себя растворённым в окружающем его пространстве, казалось, что прошла вечность. Он больше не слышал её смеха, плача, криков, да что там, даже шёпота не исходило из её уст, и с каждой новой секундой Рен начинал понимать то, что было очевидно, и то, во что он не хотел верить, дыша всё глубже ртом и крепко сжимая зубы, которые ещё чуть-чуть и раскрошатся.

Говоря о такой потере, многие люди, посмотрев на него со стороны, могут сказать о том, что парень испытывал острую боль. Однако если испытать это на своей шкуре, то можно понять, насколько их слова ошибочны и слабы в описаниях, ведь то, что испытывал, в большей части, Рен невозможно выразить словами, потому что настолько сильных слов просто не существует в мире.

Казалось, что сердце сейчас без прикрас разорвётся на части, хотелось снять с себя кожу и до хрипоты срывать голос, от которого и так ничего не осталось, ведь способность что-либо говорить потихоньку угасала, как это сделала жизнь в его глазах.

Происходящее вокруг было совершенно незаметно для его вращающегося в состоянии гула мира, громкие рыдания златовласой девушки, которая утыкалась в грудь крепко сжимающего её мужа, не доходили до его слуха. И снова ему казалось, что он сейчас закроет глаза и окажется там, где заканчивается жизнь тела и продолжается существование души.

Взгляды тысячи собравшихся на стадионе шаманов и зрителей до сих пор продолжали радоваться победе любимой команды. Но с каждой новой секундой возгласы угасали, как зажёванная плёнка, когда до них волной доходили слухи о том, что скрывается за живой стеной столпившихся вокруг шатенки шаманов, Патчей, а также медиков, которые ничего даже не успели сделать для спасения человеческой жизни.

Однако все эти сочувственные взгляды, даже среди девушек слезоточивые, не шли ни в какое сравнение с тем, что было в глазах наших героев.

Рёв в голос и удары по груди от златовласой красавицы отдавались ещё сильнейшей болью синеволосому парню, у которого в голове было лишь две мысли. Одна мощными ударами по сердцу заставляла его крепко сжимать зубы и глаза, понимая, что он не смог уберечь не только свою напарницу, но и подругу, которая стала в его жизни очень важным человеком. А вторая мысль шла лишь рядом со стойкостью и выдержкой. Он хотел плакать, как маленький мальчик, потерявший маму, однако не мог, потому что сейчас было важнее впитать всю боль самого дорогого ему человека, которую он гладил по голове, принимая все удары её собственной раздирающей изнутри боли.

Но кто говорит, что мужчины не плачут, тот явно не испытывал таких сильных душевных мук, призванных из самой преисподние. Ведь то, что сидящий на земле байкер, который должен быть в гармонии со своим стилем – крепким и сильным – не боялся показать эмоций, льющихся по его щекам, говорило о том, что даже сильные мужчины плачут. Он потерял кусочек себя, потерял тот оптимизм, который ушёл вместе с всегда жизнерадостной шатенкой, и сейчас Рио не мог думать совершенно ни о чём без всяких «кроме» и исключений, находясь в состоянии анабиоза, отключающего его от мира.

Находящиеся Патчи, в их числе Силва, Голдва, Калим и ещё двое неизвестных, но очень молодых членов совета, конечно же, испытывали чувство жалости и сожаления, однако они не были так сильно знакомы с девушкой, тело которой они хотели поскорее перенести с арены. Нет, не потому что пора начинать следующий бой, а её труп мешает им. Нет. Это было бы верхом свинства и безжалостности. Просто на трибунах за какие-то доли секунды оповещались зрители о произошедшей трагедии. А волнение масс может быть таким опасным, что даже они не смогут их сдержать.

И только единственным, кто очень ярко контрастировал среди атмосферы траура, был темноглазый шатен, сидящий подле погибшей девушки, с противоположной стороны от Рена, переставшего молить шатенку о возвращении и просто упиравшегося лбом ей в висок. Йо, безусловно, всё понимал, однако полностью отказывался верить в то, что Юи больше никогда не откроет глаза и не улыбнётся своей доброй улыбкой. Тысячи вариантов борьбы за её жизнь проскальзывали у него в мыслях, взвешивая шансы успеха и не имея процентов проигрыша, так как потерь здесь не может быть. Его мысли привели его на грань монументальной догадки относительно того, кто может вернуть шатенку к жизни. И этим «кто» был именно тот, кто и убил её.

Но догадливый Асакура, который не успел озвучить свою мысль, не был одинок в том, что вспомнил об этом монстре, называющем себя Повелителем Ночи. Услышав болезненное от мощного удара кряхтение, исходящее от бледнолицего брюнета, Рен, смотря куда-то повыше головы Вэй, сжал лежащую на земле ладонь в кулак, забивая грязь под ногти и смешивая её с кровью девушки, которой были испачканы его руки. Он начинал дышать сквозь зубы часто и прерывисто, подходя к критической отметки своей злости и прекрасно зная, кто виноват в смерти его любимой девушки.

– Вы так убиваетесь, – все ещё кряхтя, но поднявшись с земли, не упустил возможности поиздеваться над ними Повелитель Ночи, – словно умер человек.

Хватило всего лишь его мерзкого до тошноты голоса, чтобы Тао с резким шипением, граничащим с криком, резко встал, схватив с земли меч грома, а Рио и Сели, несмотря на то, что даже не подумали вооружиться, были готовы ринуться на убийцу с голыми руками, как только услышали оскорбления в адрес погибшей от его рук девушки, которую он и за человека-то не считал. И в этой ситуации, вопреки солидарным желаниям, единственными, кто сдерживал этих троих, были Трей, Йо и благоразумные Патчи.

Юсуи не мог допустить, чтобы его хрупкая жена, которая едва стояла от горя на ногах, понеслась на опасного врага навстречу мести. То же самое, конечно, исключая хрупкость, было и в отношении Рио, которого Патчи едва смогли удержать вчетвером, создавая живую преграду из своих тел, через которую Умемия ломился, разъярённый своим гневом.