В сторону Бруклина Стэн старался не смотреть — чего он там не видел?

Может быть, только в эти минуты Стэн ощущал себя не никчемным эмигрантом-неудачником, а человеком, перемахнувшим океан, порвавшим с не самым светлым прошлым и забравшимся почти на вершину мира. А может быть, ему просто нравился вид ночного Манхэттена, кто знает?

Но лирика лирикой, а деньги нужно ещё заработать, потому как на красоты "столицы мира" он всегда успеет полюбоваться, а когда следующее патрулирование выпадет, неизвестно. Так значит, что? Правильно, крейсерской скоростью двигаемся на тридцать шестой и делаем дело. А дальше — увидим…

На сорок первом, правда, вышла заминка. На маленькой офисной кухоньке — стойка, пара табуретов, микроволновка и кофеварка — две полячки-уборщицы, задрав юбки, сосредоточенно наматывали вокруг пояса рулоны копеечных бумажных полотенец. Вот ведь же люди! И надо оно им? Стэн не любил поляков: те же негры, только белые. И ведут себя так же. Даже хуже — например, напарник Стэна по смене Джонс (бывший центральноафриканский рокер) был порядочнейшим мужиком с потрясающим чувством юмора, что не мешало ему быть в то же время запойным пьяницей, но тот никогда бы не опустился до банального воровства. А эти — только отвернись. Оно, конечно, Организация не обеднеет, только на кой нарываться-то? Тоже анекдот: у полячек-уборщиц в трудовом соглашении обязательным пунктом стояло согласие на личный досмотр по окончании смены, и, что интересно, они не возражали: поймаешь — молодец, не поймаешь… На нет и суда нет, так ведь? Если б Стэну за это отдельно платили, он бы каждую смену выявлял по несколько воровок, но никто до этого не догадался, а сам Стэн с инициативой не лез: живёшь сам — давай жить и другим.

Заметив постороннее движение, уборщицы было шуганулись, но, узнав Стэна, только весело оскалились — свой парень, славянин, не выдаст. "Тамбовский волк вам свой", — ругнулся про себя Стэн, двигаясь дальше. Ладно, пусть воруют, если по мелочи и если жить без этого не могут. А то был случай — один поляк-уборщик ухитрился спереть лэптоп с какой-то суперсекретной информацией и загнал его на блошином рынке баксов за пятьдесят. Нагнали эфбээрщиков, полицию, прошмонали всё здание, вышли на уборщика и обвинили бедного придурка чуть ли не в шпионаже. Слава богу, пронесло: обнаружился лэптоп в каком-то ломбарде, а то отсиживать бы бедному воришке срок в тюрьме строгого режима как агенту иностранной разведки. А так — только с работы уволили, точнее, в другой офис перевели.

Так, посмеиваясь про себя и припоминая целлюлитные ляжки уборщиц, Стэн наконец добрался и до тридцать шестого. По большому счёту — этаж как этаж. Те же клетушки для работников, огороженные хлипкими фанерными стенками на уровне груди, создающими иллюзию закрытости рабочего места. Тот же хозблок: кухня, мало отличающаяся от обрисованной выше, и туалет. И расположенные по периметру кабинетики начальства — фактически те же клетушки, что и у рядовых сотрудников, только со сплошной, до потолка перегородкой, дверью и окном. Может быть, днём, когда вокруг мельтешит толпа народу, все суетятся и усиленно создают видимость полезной жизнедеятельности, этот этаж и не отличается от остальных. Но сейчас, ночью, Стэн отчётливо ощущал тяжёлую атмосферу, царящую в помещении.

Дело было даже не в ставшем привычным скрипе стальной арматуры, составляющей костяк здания. И не в приглушённом свете ночных светильников, освещающих помещение в этот поздний час. Просто всё вместе: и светильники, и потёртое, глушащее звуки ковровое покрытие на полу, и серые, обшитые какой-то чуть ли не войлочной тканью перегородки вокруг клетушек работников нагнетали атмосферу, заставляли думать о чём-то нехорошем. Неудивительно, что тот программер с глузду съехал — было в самом воздухе этажа что-то такое, что пробуждало тревогу и не самые приятные воспоминания. Стэну почему-то вспомнилось, как он с друзьями в третьем или четвёртом классе убил кошку. Кошка не хотела умирать, жадно цеплялась зубами за жизнь и сдохла только тогда, когда Гоша Кабан (надо же, и имя вспомнилось через столько-то лет) размозжил ей голову здоровенным булыжником. Но Стэн встряхнулся — не время сейчас предаваться воспоминаниям, дело делать надо.

Нужный кабинет отыскался сразу — комнатка под номером 3609 без всяких табличек, сообщающих, что за дверями сидит какой-нибудь вице-президент или начальник департамента, просто нормальная, замаскированная под красное дерево дверь. Нормальная, да ненормальная. Вместо привычного электронного замка дверь была снабжена традиционным механическим, так что ключик, предоставленный сицилийским греко-армянином, пришёлся очень даже кстати. Всё интерественней и интерественней, как говаривала, помнится, Алиса.

Внутри кабинет, впрочем, не впечатлял. Те же кипы бумаг на столе, забытая сумка из-под лэптопа в углу, пара узких шкафов с какой-то документацией и недопитый стаканчик с мерзким местным кофе-суррогатом на подоконнике. Несгораемого шкафа, кстати, тоже не было. Вместо него был нормальный стандартный сейф, скромно приютившийся в углу, как бедный родственник. Второй ключ подошёл к нему, как родной.

Судя по всему, хозяин кабинета принадлежал к очень тайному и законспирированному ордену "Друзей Стэна Гершовича", иначе зачем бы ему было так облегчать задачу ночного гостя? В сейфе кроме початой бутылки "Джек Дэниэлс" находилась только одна тоненькая кожаная папочка, полностью подходившая под описание, данное незнакомцем на пляже.

Внезапно забулькала и захрипела прицепленная к поясу доисторическая "Моторола":

— Пятисотый пятьсот шестому, — прорвался сквозь шум помех и без того хриплый голос диспетчера Финчера.

— Пятьсот шестой на связи, — ответил Стэн, вяло ругнувшись про себя: как не вовремя решили его проверить.

— Что насчёт "двадцатки"? — осведомился Финчер.

— Тридцать первый, — не моргнув глазом соврал Стэн.

— О’кей, давай там не тормози, а то смена через час заканчивается, — посоветовал диспетчер.

— Десять четыре, — вежливо послал его Стэн и отключился.

"Конспираторы хреновы, — беззлобно ухмыльнулся про себя Стэн, — поднабрались тут…" Его всегда веселила манера местных охранников выражаться на военный манер: "двадцатка" — местонахождение, "десять четыре" — подтверждение и тому подобное… Рэмбы, блин. Однако время действительно поджимает, кто бы мог подумать, что уже почти одиннадцать? Значит, надо поторопиться.

Быстренько подхватив папочку под мышку, Стэн направился к ближайшему копировальному аппарату, благо и кабинет, и ксерокс располагались так, что не просматривались камерами наблюдения. Весьма кстати. Преодолев несколько метров по полутёмному помещению, Стэн краем глаза уловил какое-то смутное движение слева и мгновенно обернулся. Никого. Впрочем, так и должно быть — время позднее, уборщики этот этаж уже отработали, а сотрудники, даже самые неугомонные, давно разбежались. Просто нервы на пределе: оно, может быть, и не ахти какое преступление сейчас Стэн совершает, но такие деньги, которые ему обещаны, за просто так не платят. В общем, есть с чего занервничать.

За что Стэн не любил офисы и всякую в них работу, так это за скрытое наличие множества мелких колюще-режущих предметов, раскиданных повсюду. Вот и сейчас, копируя странички на ксероксе, он случайно наколол руку довольно большой кнопкой с весёленьким таким ядовито-зелёного цвета колпачком из тех, которыми пришпиливают к стене всякие не сильно важные бумаги и целую пригоршню которых какой-то нехороший человек оставил на верхней панели ксерокса. Серьёзно так наколол. Просто опёрся на копировальную машину и в тот же момент услышал какой-то странный треск, идущий не снаружи, а изнутри организма, а в следующую секунду ощутил резкую боль в основании ладони. Матюгнувшись по-русски, Стэн обнаружил торчащую из своей руки пластмассовую головку кнопки. Машинально, не думая выдернув её, Стен прижал руку ко рту, но несколько капелек крови из ранки всё-таки упали на ксерокс и ковровое покрытие пола. Чёрт, только заражения какого не хватало! Не переставая зализывать, как собака, пораненную руку, Стэн рванулся к санузлу, благо до того из любой точки этажа было недалеко, так как находился он практически в центре офисного помещения.