У адмирала появилось выражение отвращения на лице. Этот негодяй добился доверия своего господина только для того, чтобы ему тем надежнее потом изменить. Однако адмирал промолчал. Как ни презирал изменников, но на этот раз он не мог отказаться. Поэтому он вполне равнодушно сказал:

— Что вы требуете за то, если содействуете освобождению всех англичан на корабле, военных судов и «Орлиного крыла»?

— Половину всей добычи; это будет очень справедливо.

— Как? Что? Не ошибаюсь я? — в ужасе вскрикнул адмирал. — Половину? Значит и половину «корабля золота».

— Да, это я требую.

— Вы рехнулись, что ли?

— Никак нет, адмирал. Я при всем разуме.

— И вы не стесняетесь заявить такое дерзкое требование?

— Лорд Хурхиль! Мое требование вовсе не дерзко, а если оно вам слишком высоко, то в этом не моя вина.

— Негодяй! — вырвалось у сильно разгневанного адмирала. — Пошел к дьяволу, изменник. Быть может с ним сторгуешься! Честному моряку и солдату не смей более такие позорные условия предложить. Убирайся к чорту!

— Как угодно, адмирал. Кажется мне, ваша честь и свобода стоят дороже. Прощайте!

С язвительным поклоном удалился негодяй в свою постовую часть.

Близко сидевшие в бочках офицеры с ужасом заметили, как человек, от которого зависело их освобождение после неуспешных переговоров ушел ни с чем.

Они терялись в догадках, что побудило адмирала торговаться. Разве свобода не стоит того, чтобы отдать половину этого сокровища? А что у них теперь? Ровно ничего! Только благодаря слепой гордости адмирала они остались сидеть в своих позорных тюрьмах.

Если в этой ночи им не удастся освободиться, потом трудно представится еще такой удобный случай.

Офицеры были настолько возбуждены, что стали заявлять адмиралу свои претензии и упреки за их дальнейшие мучения.

Его личное раскаяние в действиях своих и эти упреки всех офицеров, наконец, имели следствием того что адмирал решился позвать изменника назад.

Однако он должен был удержаться от громкого крика, чтобы не разбудить спящих и не навлечь подозрение. Но как он ни старался просьбой и мольбой побудить контрабандиста снова явиться, последний или не слыхал, или притворился не слышащим.

Не удивительно, что после этого пленники упали духом и еще пуще прежнего предались отчаянию. Впрочем, Билль предвидел последующее и вошел в роль торговца, кажущегося равнодушным к скупому покупателю, дабы более заинтересовать его.

Билль знал, что чем более он теперь будет медлить, тем более они потом будут податливее. Пусть убедятся, что больше не откуда ждать помощи.

Время это Билль также не упустил без пользы. Он прокрадывался в лабораторию магистра Вигбольда, чтобы достать яд. Он решил отравить Штертебекера и верную собаку, которую ужасно ненавидел.

Плутона трусливый изменник хотел отравить куском мяса, а Штертебекера посредством несколько капель яда в его серебряный кубок. Выпьет из этого кубка виталийский король, то он умрет.

Магистр настолько доверял виталийским братьям, что свою лабораторию всегда оставлял незапертой. Он знал, что никому из них не взбредет на ум ворваться в его святилище с целью что-либо украсть. Конечно, он не рассчитывал на этого изменника, так доверчиво принятого Штертебекером в ряды виталийцев.

Таким образом Билль легко пробрался в лабораторию и также легко нашел необходимый предмет. Из целой коллекции ядов он выбрал один, который неопытному казался бы простой водой. Но ярлык, наклеенный на этом флакончике, показывал, что это один из наиболее острых ядов, одна капелька которого достаточна, чтобы убить человека.

Глаза изменника заблестели демоническим огнем, когда он прятал находку в карман. Он прокрался в буфетную Штертебекера, где находился обыкновенно серебряный кубок и влил туда несколько капель яда.

После этого он заботливо спрятал флакончик, направился на свой пост, не обращая внимания на пленных англичан.

Но лорд Хурхиль, не видевший в мраке, окрикнул его:

— Билль, это вы?

— Это я, — ответил он сердито, и на лице его показалась дьявольская улыбка.

— Слушайте меня, Билль. Я обдумывал ваше предложение, — с трудом говорил адмирал, и не трудно было догадаться, как тяжело ему вступить в сделку с презираемым им изменником. — Я сговорился с моими офицерами, и мы согласны на ваши условия.

— Вы дадите мне половину того, что даст вам мое освобождение?

— Да!

— И остальные господа офицеры также согласны на это?

— Да! — раздалось со всех сторон.

— Ладно, тогда я вас освобожу.

— Когда?

— Сейчас.

— А Штертебекер?

— Это предоставьте лично мне.

— Он не станет нам дорогу?

— Нет, за это я ручаюсь.

— Какими средствами?

— Это мое дело. Будьте тихи. Я пойду за инструментами.

Билль исчез. Сатанинская улыбка появилась на его плутовском лице. Английских офицеров сделал он покорными, и они делали все, что он хотел. О, какое богатство предстоит ему! Английские матросы будут смотреть на него, как на спасителя, а Штертебекер с ближайшим завтраком уснет навсегда.

А какие перспективы в будущем! Он человек с положением! Никто не сравняется с ним в богатстве и почести. Это было для него уже совершившейся действительностью. О том, что его план может рушиться, ему и на ум не пришло.

Вскоре он открыл люк, ведший к тюрьме английских матросов. Воздух в этом подвале был ужасно испорченный, так как в тесном помещении было втиснуто свыше 100 человек.

Эти добрые люди чуть было не выдали все своими криками благодарности освободителю. С трудом удалось Биллю их успокоить.

Осторожно выбрались эти люди один за другим из своего заключения. Билль выбрал из них наиболее ловких и отправился в арсенал выбрать для себя и других оружия и инструментов для освобождения офицеров из их бочек.

Очень скоро все матросы и освобожденные из бочек офицеры были хорошо вооружены. Все было готово к нападению на виталийцев, если бы Билль при раскрытии бочек не причинил себе истекавшую кровью рану.

Он вспомнил о находящейся в лаборатории аптеке и просил лорда Хурхиля повременить нападением до его возвращения, тогда начнется борьба за свободу.

Адмирал согласился, хотя горел нетерпением мстить Виталийцам. Билль удалился. Кровь из руки била ключом; по-видимому, железа была изранена. Он достиг лабораторию и достал таинственную карманную лампу, оказавшую ему столько услуг, и начал искать лекарства.

На столе был разостлан белый порошок в довольно большом количестве. Это был изобретенный магистром «греческий огонь», рассыпанный им на столе для просушки.

Едва только капля крови от руки Билля попала на порошок, как вдруг он вспыхнул ярким пламенем, и вмиг вся лаборатория была охвачена пламенем.

Контрабандиста при виде этого огня охватил смертельный ужас; он пытался было бежать, но как раз у дверей пламя очень развивалось.

К счастью, воды поблизости не было, иначе огонь бы больше распространился. Увидя смерть пред глазами, Билль пришел в отчаяние и изо всех сил стал рычать.

Можно себе представить переполох, происшедший на корабле при этих криках. В момент все были на ногах и спешили к горевшей лаборатории, из которой доносились душу раздирающие крики сгорающего. Он как сумасшедший кидался из одного угла в другой, ища спасения.

Генрих Ниссен первым поспел на место пожара. Лишь только он узнал, что в лаборатории сгорает человек, как моментально бросился туда. Но пламенем сожгло у него волоса, платье также загорелось, и от вредных газов он лишился чувств.

— Огонь на корабле! Человеческая жизнь в опасности! Генрих Ниссен сгорает! — Эти страшные вести с быстротою молнии пронеслись по всему кораблю. Штертебекер также узнал, и несколькими прыжками он был на месте происшествия.

— Генрих, мой золотой мальчик! Великий Боже, я должен его спасти, — крикнул он и со сдержанным дыханием прыгнул в огонь.