Но Санса ничего такого делать не стала. Она, превозмогая себя, выпрямилась, отважно, не опуская глаз, встретила его взгляд, насмешливый и восхищенный, и медленно, раздвигая бедрами тяжелую гладь встречной воды, вышла на берег. Петир приподнял одну бровь, усмехнулся еще более лукаво и отвел взгляд, занявшись своей пахитоской. Санса, не спеша, отряхнула волосы, натянула шорты и майку — промокнут, ну, и ладно! — и обернулась к Петиру. Тот уже закончил прилаживать фильтр и теперь с наслаждением затягивался, выпуская краем рта ароматный дымок.
— Доброе и вам утро, Петир! Как поживаете? Что привело вас сюда, на берег?
— О, и вправду чудесное утро, дорогая! Говорят, погода скоро переменится, и начнутся дожди. Вот я и решил прогуляться, напоследок подышать морским воздухом в этом нетронутом уголке рая. И вот, наткнулся, похоже, на ангела. Или на демоническое существо? Вот смотрю на тебя, и никак не могу решить. Впрочем, в нас всех прячется и то, и другое. Нужно только давать им правильные посылы, пользоваться имеющимися ресурсами. Все это присказка, впрочем, а сказка вот какая: твоя тетя опять организовала конный выезд и ждет тебя. Ее верный Пес, похоже, где-то посеял свой телефон — не в том ли месте, где ты оставила свой, кстати? В общем, она не смогла никому дозвониться и сообщить эту приятную новость лично. Вот я и решил совместить приятное с полезным: прогуляться и сообщить тебе о приглашении. Предвидя твой вопрос — да, твоя тетка позвонила врачу, и тот подтвердил, что ты можешь выезжать, с условием, что не станешь снова падать, конечно… Вот, собственно, и все. Я надеюсь, я ответил на твой вопрос…
— Да, спасибо, теперь все понятно. Вы очень любезны. Хорошо, я дойду до гостиницы, позавтракаю и пойду к тете. Мне очень не хочется портить вам прогулку…
— Ты ничем ее не портишь, скорее наоборот. И уж, конечно, я тебя провожу до усадьбы — иначе Серсея снимет с меня шкуру, не дай боги, с тобой что-нибудь случится. Ты, моя дорогая, вечно находишь на свою голову неприятности, и я просто обязан, как истинный рыцарь, служитель света и красоты, защитить тебя от опасностей. Хотя бы ради твоей матери. Я словно вижу ее, глядя на тебя. Мы с ней тоже ходили купаться в детстве — и она была так же прекрасна, так же непосредственна, как ты сейчас. Только вот волосы другие — но ведь это дело наживное, верно. Когда-нибудь твои роскошные локоны опять отрастут — и ты станешь неотразимой.
Санса бросила на него холодный взгляд.
— Я не собираюсь менять прическу. Мне нравится ходить с короткой стрижкой.
Петир притворно тяжело вздохнул и театральным жестом воздел руки к небу.
— Dum spiro, spero.
— Что?
— Никогда не теряй надежды. Я буду мечтать о моменте, когда ты изменишь мнение. Пойдем, а то твоя тетка съест меня на завтрак. А у меня нет физических ресурсов Клигана, поэтому я опасаюсь за свою жизнь. Переодеваться не надо. Это Серсея отметила отдельным пунктом. Что-то она там нашла для тебя, а сапоги, насколько я понимаю, ты уже отнесла в усадьбу. Позавтракать ты можешь у них. Когда я выходил из дому, все семейство как раз садилось за стол…
Санса вздохнула: вот ведь обложил, не отвертишься. Она обулась и потащилась к дороге. Песок и камни залезали в шлепки и кололи ноги. Настроение внезапно испортилось. Особенно раздражало то, что, как она ни пыталась отстать и поравняться с Бейлишем, он неизменно оказывался у нее за спиной. От этого Сансе становилось не по себе.
Наконец они дошли до дороги. Солнце уже долезло до верхушек самых дальних деревьев и неуклонно пролагало свой путь наверх. «Сегодня будет дико жарко», — машинально отметила про себя Санса. Она повернулась к стоящему за ее спиной Бейлишу.
— Можно, я облокочусь на вашу руку, Петир? Эта обувь такая неудобная, что я боюсь подвернуть ногу. Я не предполагала дальней прогулки, иначе бы оделась по-другому.
— О да, я буду счастлив поддержать — для тебя, дорогая, все, что угодно. Вероятно, стоило приехать за тобой на машине. Но искушение прогулки было так велико… Да и разве смог бы я на этом ревущем чудовище подобраться так тихо, чтобы застать твой русалочий заплыв? Это разбило бы мне сердце… Сцена на берегу сделала мой день. С ее помощью я надеюсь даже выдержать этот Серсеин конный заезд. Боги, ну почему именно лошади? Почему не яхта, например? Веселее, и никаких животных, никаких запахов — только море, бриз, чайки… Ты когда-нибудь была на яхте, дорогая?
— Да, у нас была яхта. Отец никогда не любил ездить на юг, поэтому она обычно спускалась на воду летом, на северном побережье. Мы ездили на ней всей семьёй, если у отца было время, — удили рыбу, у нас были свои заповедные места…
— Боги, рыба, — по-моему, это еще хуже, чем лошади. По мне, так пусть себе остается в воде — там, где ей и место. Я думал о теплых морях — где можно сидеть на яхте, смотреть за горизонт, как садится солнце, как восходит луна… И вести свой корабль туда, куда хочешь ты — против стихии, а в руках — послушный тебе инструмент…
— А вы умеете управлять яхтой? Наш отец умел…
— Нет, я не умею — но зато знаю правильных людей, которые могут управлять ею так, как хочется мне. Люди — это тоже инструмент, в умелых руках. Вопрос в том, умеешь ли ты пользоваться этим инструментом…
— Мне не нравится мысль о том, что люди — это инструмент. Люди — это люди. И каждый делает то, что считает нужным…
— Э, дорогая, это только видимость. Иной раз человек считает, что делает то, что считает нужным ему — не понимая, что на самом деле он делает то, что нужно кому-то совершенно другому. Главное — создать людям иллюзию, что они творят свою судьбу сами. Иллюзии дорого стоят по нынешним меркам. А людям так нравится заблуждаться…
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Петир. Я слегка запуталась…
— Не забивай себе всем этим свою чудную рыжую головку — это всего лишь философия, моя вечная слабость. Люблю, знаешь ли, поболтать на отвлеченные темы… С тобой это очень приятно делать. По секрету скажу тебе, что сейчас я отдыхаю от Серсеи — она так патологически конкретна…
— Рада, что вам нравится со мной разговаривать…
— Что ты! Это незабываемое ощущение. Потом, и разговорами ты тоже очень напоминаешь Кет — та тоже всегда была вежлива, прямолинейна и наивна. Верила во всякие сказки…
— Я не верю в сказки!
— Значит, ты уже впереди нее. И это понятно: задача детей — все же обогнать родителей. И у тебя это получится, я уверен…
— Мне это совсем не нужно.
— Это пока. Ты же еще растешь…
— Вряд ли я когда-нибудь поменяю мнение на этот счет.
— Не сердись, дорогая, я не хотел тебя обидеть… Сердишься ты тоже, как твоя мать — та всегда закипала, хоть и пыталась это скрывать. За утончённой внешностью — бурный темперамент. Твоему будущему мужу необыкновенно повезет, я полагаю…
— Я не собираюсь… Мне еще рано о таком думать.
— О, не сомневаюсь. Но когда-то придется. Или захочется… Ты уже не ребенок — и это ты и сама понимаешь. И другие, кстати, тоже. Обрати внимание, что не только товарищи вроде Пса Клигана засматриваются на тебя. Даже твой милейший троюродный брат, кажется, начал осознавать, какой ты шедевр… У него ушло на это какое-то время — но теперь он на правильном пути…
— Что?.. Я не поняла, честно говоря, о чем вы вообще толкуете. На меня никто не засматривается. Ни Клиган, ни Джоффри. Джофф так меня вообще не любит — я его раздражаю. А Сандор…
— До Пса мне вообще нет дела — вот уж воистину, слишком грубый инструмент! Даже не меч — топор, дрова рубить… А насчет Джоффри ты не права. Ты же наблюдательная девочка — вот и посмотри сама… И на этой конной прогулке он опять настоял, равно как и на твоем присутствии. А ты говоришь…
Они дошли до последнего поворота перед калиткой. Санса мысленно поблагодарила небо, за то, что идти было совсем недалеко. Чем больше она узнавала Бейлиша, тем меньше ей хотелось узнавать его дальше… Он пугал ее — на том уровне, как птицу пугает змея, — пугал и завораживал. Все эти разговоры про инструменты неприятно напомнили ей о давнишних ощущениях своей впутанности в какую-то неведомую ей игру, опасную и неприятную. Со всеми переживаниями и взрывами последних дней Санса совершенно забыла о своих тревогах. Теперь же они вернулись с новой силой.
