Назло себе — это было самым эффективным средством от мыслей — Сандор разрыхлил землю вокруг опор с лозами, на время отключив автоматическую поливку, хоть та должна была включиться только на закате. К тому времени, как он закончил, солнце начало клониться к западу, и жара потихоньку стала спадать. Теперь можно было и продвинуться. Сандор убрал инструменты и направился к дому, бросив тоскливый взгляд на посадки, окрашенные в золото щедростью близкого заката. На виноградниках было так покойно — здесь никто от него ничего не ждал. Знай делай свое дело — поливай да вскапывай и обрызгивай химией от плесени. Здесь все было просто — и отдача была вполне материальна.

Но впереди была она — и медлить было уже глупо. День почти прошел — а он так и не надумал ничего путного. Единственное, что ему пришло в голову, что если уж начинать, то с чистого листа. Сандор хотел приберечь эту вещь до ее дня рожденья — такая мысль скользнула ему в голову, когда он впервые услышал о приезде Пташки в город. Это был вполне подходящий случай. Достойный подарок для значительной даты.

2.

Он нашел ее на берегу. Она сидела в этой странной восточной позе, скрестив ноги на границе нестриженой выгоревшей травы и мелкого светлого песка, что нетронутыми барханами убегал к лениво лижущему землю прибою. Это был явный успех. Пташка обернулась к нему — скорее движение, чем жест — не до конца, только намёком на то, что его заметили.

— Ты все же пришел. Смешно, что опять на закате.

— Пришел. Как мы договаривались…

Он хотел сказать: «Как ты просила», но внезапно понял, что это ее расстроит. Она не хотела просить. Она хотела, чтобы инициативу проявил он сам. Это был разумный компромисс.

— Хорошо. Я рада тебе.

— Ты, я вижу, совсем осмелела. Почти выбралась на берег.

— Уже выбралась. Ты видишь — я на песке. И я смотрю — как ты хотел.

— Все же не на песке, — возразил Сандор. Тут любое допущение было лишним.— Ты сидишь на траве, Пташка. Не ври себе.

— Без тебя мне сложно, — просто сказала она. — Я привыкла, что ты стоишь за спиной. Поможешь?

Она протянула ему руку — как неделю назад от кипарисов — только наоборот. Сандор подошел ближе. Пташка встала, опираясь на ползущий под пальцами песок, шагнула вперед и закрыла глаза. Она была босиком, в спортивном костюме, с забранными в высокий хвост волосами — такая разная Пташка — и такая постоянная. Сандор обнял ее сзади за плечи, отклоняя голову от лезущего в лицо основания ее «конского хвоста». Прощай, время. Здесь оно им было не нужно.

— Так лучше, — заметила Пташка, опять задевая его по обожжённой щеке «хвостом». — С тобой все получается естественнее.

— Ты смотришь?

— Нет, не хочу. Там солнце садится — мне грустно. Еще один день ушел.

— Ну и что? Завтра будет новый. Твой день, кстати.

— Никогда не знаешь, когда все кончится. И день рожденья ничего не гарантирует, помнишь же?

— Ну, это если вокруг другие. А теперь никого нет. Мы одни. Наконец-то.

— Да… — она отстранилась от него, отвернулась от моря и сунула руку в карман штанов. — Я должна тебе показать одну вещь. Будет честнее, если ты узнаешь. Я нашла это в ящике стола, когда ушла от тебя тогда.

— Что это? — Сандор взял в руки замызганную бумажку — свернутый пополам линованный листок.

— Открой и прочти. Сам увидишь.

Он пробежал глазами полустертые от времени строчки. Можно было предположить что-то такое. Молодчик любил эффектные послания — и наносил удар в нужный момент.

Сандор посмотрел на Пташку и вернул ей листок. Та вроде бы была спокойна, но он заметил, что она по новой, незнакомой ему скверной привычке, крутила небрежно спадающий на плечо рыжий локон, выбившийся из «хвоста» Раскручивала и накручивала его на палец — снова и снова. Заметив, что он смотрит на ее нервозное движение, Пташка отпустила злополучную прядь и засунула руки в карманы — вместе с бумажкой, небрежно бросив в сторону:

— Ну, что?

— Гладко пишет твой муженек. Кучеряво. Не могу сказать, что я очень испуган, правда. Ты из-за этого тогда ушла? Чтобы поберечь меня?

Пташка закусила губу:

— Честно? Нет. Я искала бумагу, чтобы написать тебе пару строчек, когда наткнулась на это. Это только подстегнуло меня — но решение было принято заранее.

— Спасибо за честность. А зачем ты тогда мне это показываешь. Особенно сейчас?

— Просто, чтобы ты знал. Так будет правильнее. Не хочу таскать это, как гирю на ноге.

— Я благодарен тебе за это, Пташка. У меня есть для тебя подарок. Я хотел приберечь его до завтра — но, коль скоро об этом зашла речь — вот.

— Надеюсь, это не кольцо, — нервно хихикнула она, отступая на шаг. — Больше мне их не надо. Не хочу.

— Вот как раз не угадала. Именно оно. Возьми.

Пташка протянула руку и взяла гладкое металлическое колечко. С недоумением воззрилась на него, взяв ободок двумя пальцами.

— Что-то оно мне не по размеру. Раньше ты лучше угадывал. Что там написано, внутри? Ты придумал?

— Нет. Я не знаток и не ценитель древних языков. Но это знаю, спросил у одного приятеля — там написано: «Истинно то, во что ты веришь.» Я не знаю, как это звучит по-латыни. Но смысл этот.

Она подняла на него взгляд — на одно долгое мгновенье. Объяснять было не нужно. Сандор понял, что она знает, что именно означал его подарок — и какая за этим стояла история.

— Когда?

— Почти сразу. Осенью. Небольшая — и первая моя поездка за границу. Не уверен, что еще раз захочу так провести отпуск. Лучше уж дома.

— Как ты нашел его?

— Не хотел говорить, но время прошло, поэтому, полагаю, можно выдать и сообщников. Твоя сестра вывела меня на него. Я списался с ней по этому поводу. У занозы отлично варит голова. Подозреваю, что она консультировалась и с твоим братцем-программистом. Но, Пташка — они ни в чем не участвовали. Я имею в виду — не…

— Я поняла. Спасибо. Теперь я знаю хотя бы, почему Арья так изводила меня тем, что Уиллас мне не подходит. Она, вероятно, держала кулаки за тебя.

— Едва ли это так, — засмеялся Сандор. — Работать с ней было одно удовольствие. Таким количеством говна меня не обливали даже во времена пансиона. Тебе до нее ой как далеко, Пташка, даже учитывая все твои заходы про толпы любовниц. Порода, конечно, определённо чувствуется, мда… Уж не знаю, как ты умудрилась так долго водить меня за нос пять лет назад, прикидываясь цыпленочком. Сейчас, конечно, сходство прослеживается больше — с этой твоей надоедой-волчицей. Но дело свое она знает. Сработала четко, без лишних вопросов и, главное, быстро. Он уже собирался переезжать. Но не успел…

— Как это было? — спросила Пташка бесцветным голосом, глядя в сторону отмели.