На пятый день ее «терапевт», видимо, решил сменить тактику, потому что с полем они так и не продвинулись. Он заехал за ней к шести — Санса как раз начала ужинать на терраске — в доме было невыносимо жарко

Вопреки привычке, Сандор зашел во двор и замер, ничего не объясняя, прислонившись к углу дома и терпеливо ожидая, пока она, смущенная его взглядами, ела свой салат с орехами и курицей. В какой-то момент Клиган, видимо, просек, что мешает ей, и, так ничего и не сказав, ушел на злополучный пляж. Санса вопросов ему не задавала. Любые разговоры обычно сводились к пикировкам. Что касается его «терапии» — она предпочитала не вникать. Волшебство срабатывает, если ты не видел его изнутри или в тесном контакте. Это был то же принцип, что и с созданием декораций: вблизи абстракция, сплетение линий и цветовых пятен, издалека — равнины, чащи и причудливые замки. Похоже, это была ее последняя надежда на хотя бы частичный возврат к природе. Надо ли это ей было — Санса не была уверена. Но попробовать было можно. Очередная ступень вверх — если переборет себя, станет сильнее. И свободнее.

Санса, неторопливо дожевывая латук, чувствовала запах его сигареты, доносящийся с берега, и ловила себя на мысли, что впервые за много дней ей было удивительно спокойно: сиди себе на крыльце, вытянув ноги, и ни о чем не думай — есть кто-то, кто мог подумать и за нее. Ни выясняловка, ни споры, ни даже секс не имели ко всему этому никакого отношения. Просто покой и гармония — то самое замершее время. Если бы его можно было остановить, она бы выбрала этот момент.

Тогда она внезапно поняла, что же именно смущало ее во всех этих «приручи пространство» — подсознательно Санса боялась, что, излечившись от страхов, она избавится и от последней привязки к собственной юности — и от тонкой, уже местами размахрившейся нити, что еще тянулась от нее к Сандору. Или наоборот: от него к ней — кто знает.

Доев салат, она поставила миску на крыльцо и медленно добрела до кипарисовой рощицы. Дальше ноги уже не шли. Она остановилась, цепляясь непослушными руками за колючие душистые ветви. Два шага, чтобы увидеть знакомый силуэт. Всего два — и даже их она сделать не могла.

— Что ты там копошишься, как сурок в кустах? Иди сюда. Можешь?

— Не могу.

— Плохо.

Он вышел из-за куста жимолости, закрывавшего от нее берег. Протянул ей руку.

— А если так?

— Не знаю. Наверное, тоже.

— Попробуй. Держись и закрой глаза. И отпусти, ради всего святого, этот куст! Ты в нем уже дырку проковыряла! Давай, на счет три.

Санса зажмурилась, оторвалась от шершавого ствола дерева и шагнула на голос, вытянув руку. Зацепилась своими холодными пальцами за его теплые. Так было проще. И все равно — как стоять на проволоке. Только с разницей, что кто-то тебя держит и не дает упасть.

— Хорошо, Пташка. Не впивайся в меня когтями — я все же не загребучий кипарис. Ты продержалась полторы минуты. Откроешь глаза?

— Нет. Уведи меня отсюда. Во рту пересохло, — Санса облизнула потрескавшиеся от неровного дыхания губы. Сандор обнял ее за плечи — спокойно, не как бывший любовник или жаждущий встречи поклонник. Скорее, как брат или как врач. Довел до крыльца, там отпустил — опять же без надрыва, без тоски, без сожаления.

Эти моменты странного интима возникали между ними только в процессе терапии и там же заканчивались. Все остальное время они продолжали пикироваться и колючиться: кто на что горазд. Волшебство не длилось вечно — возможно, в этом и была суть магии момента.

Он не открывал ей дверь в машину, не напоминал о том, что надо пристегнуться: это делал возмущенный компьютер на панели управления, пищавший так мерзко, что Санса натягивала на себя злополучный ремень безопасности — что угодно, только заткнись!

— Почему ты приехал раньше? Сегодня же пятница! Винишко забродило? Какой день жара…

Сандор покосился на нее с подозрением, как и все последнее время, проверяя, серьезно она или опять стебется. Тут он явно не угадал и нехотя ответил:

— Джейла затеяла помывку окон в лавке. Говорит, что чистые стекла радуют клиентов. Мне как-то сомнительно, но спорить с ней не хотелось. Беременная женщина — это стихийное бедствие…

Санса зло вжалась в жесткую спинку сиденья Сандорова фургона. Беременная? Только этого не хватало. То-то он такой довольный и размякший!

— Поздравляю! Рада за тебя! И какая работящая попалась, стекла моет, а не по унитазам блюет. Как только она допускает, чтобы ты мотался с дурой, замученной фобиями, по полям, а не сидел с ней и ворковал о цвете стен в будущей детской! И когда ждете?

— Да ты о чем, седьмое пекло? Джейла замужем за одним из моих парней на посадках. Он ее и привел, — Сандор со злости газанул так, что фургон подпрыгнул. Санса про себя заметила, что обычно такого за ним не водилось — значит, нервничает. Хорошо! Он глянул на нее, насупившись, и продолжил, уже спокойнее, — Они дом строят, деньги нужны, вот девчонка и подрабатывает. А ты что подумала — что я ее обрюхатил? Ты за кого меня принимаешь, Пташка — за самца-производителя? Считаешь, что я только и делаю, что бегаю по округе и трахаю все подряд? Задолбала со своими намеками. Такое ощущение, что у тебя зудит на тему. Особенно по части детей… Кто тебе вообще сказал, что я могу их иметь? Пока вроде, насколько мне известно, прецедентов не было…

Санса прикусила губу и не нашлась, что ответить. И он прав — чем меньше она будет об этом упоминать, тем лучше. День назад она-таки доехала до города — села на катер, зажмурив глаза, спрятанные за темными очками и все время просидев в воняющей железом и потом тесной, похожей на загон для зверей, кабинке. От путешествия ее размутило так, что она сошла на берег в Гавани совершенно зеленая и еще больше уверившаяся в своих подозрениях — хоть это был и явный вздор. Так рано не проявляется. Чушь.

Впрочем, морская болезнь прошла еще до того, как она добралась до аптеки. Санса радовалась привычному запаху бензина и раскаленного асфальта, забивающего навязчивый аромат моря, что доводил ее по вечерам до исступления. Дома она даже подушки побрызгала духами, лишь бы не ощущать этот гнилостный, как ей теперь казалось, дух.

Радовалась она недолго — в аптеке нужных ей пилюль не оказалось. Улыбчивая барышня за прилавком предложила ей заказать лекарство. Санса с надеждой осведомилась, когда оно придет. Оказалось — через месяц. Боги! В этом уж точно не было никакого смысла. Через месяц она будет в столице: и вопрос так или иначе решится. Пока она размышляла, фармацевт посоветовала ей купить тест на беременность — с точностью до трех дней. Санса купила три, но так и не решилась ими воспользоваться. Если она будет знать, будет только хуже. И сложнее.

Успокаивая себя, она набрала еще и прокладок — цикл должен был начаться как раз за пару дней до ее дня рожденья. И он начнется. В прошлый раз она тоже дергалась — и все обошлось. Обратный путь был легче. Мутило уже не так сильно. Все это вопрос привычки и самоконтроля. Возможно, и с фобиями она могла справится сама. Теперь, когда она знала, как. И никто ей был не нужен.

3.

Сандор

И так начались дни его миссии. Возиться с Пташкой было трудно, но порой забавно: она была упряма и старалась уворачиваться. Он отлично поразвлекся в тот день, когда его «пациентка» решила слукавить и похерить назначенную встречу под вечным женским предлогом «устала, голова болит» — то, что она нащебетала ему на автоответчик на сотовом. Во время их встреч Сандор из принципиальных соображений не подходил к телефону и отключал в хреновой пищалке звук. Если он занят Пташкой — весь мир может и подождать. Этих минут ему и так до безобразия не хватает. Особенно учитывая, что когда он справится — если справится — она упорхнет. Опять. Об этом было лучше не думать — а то Сандор чувствовал, как теряет решимость и то ощущение трогательной, какой-то новой связи, что установилась между ними там, в чаще на обочине. Как выйдет, так и выйдет.