— Спасибо. Да, я успела позавтракать…
— А это, надо полагать, — Оленна кивнула в сторону мрачно насупившегося Клигана, — твой друг, что пристрастил тебя к сигаретному дыму, верно? Молодой человек, сколько пачек вы выкурили на балконе прошлой ночью? Надеюсь, что этой ночью вы будете спать — иначе мои старые нервы бывшего курильщика не выдержат. И, кстати, почему девочка сама волочит здоровенный мешок, да еще и в таком платье, а вы тащитесь рядом, как будто у вас руки из теста? Совесть вы, что ли, вместе с окурками выбросили за окошко?
— Она сама не дала мне его нести.
— А у вас, бедного, не хватило духу настоять? Какие нынче пошли мужчины — щепетильные и нерешительные, просто диву даюсь. А, впрочем, всегда такие и были — просто память подводит. Это тоже не проходит. Как и мода на неудобные платья. Возьми ты уже у нее этот мешок!
Клиган раздражённо выдрал несчастную поклажу из рук у Сансы.
— Так-то лучше. Такую девочку надо носить на руках. А не заставлять таскать всякую дрянь. Впрочем, ты что-то староват для нее. Хотя и это, в сущности, не имеет большого значения. Разница в возрасте — только условность, придуманная социумом чтобы ограничить прирост населения. Раньше все было проще — и жили, надо сказать, тоже неплохо.
— Я… мы… Это телохранитель моей тети. Он приехал, чтобы подвезти меня до тетиного дома. Мы… Это не то, что вы подумали…
— А откуда ты знаешь, что я подумала? То, что он — телохранитель твоей тетки, ничему не мешает, знаешь ли. Наоборот даже. Романтика. Впрочем, тебе виднее.
— Нам, правда, надо идти. Да и вы, наверное, замерзли — у вас халат мокрый. Было приятно поболтать.
— Спасибо за заботу. Я совершенно не замерла — тут же безобразно жарко! Впрочем, между вами такие ледяные мосты, что неудивительно, что вы оба мерзнете. Счастливо доехать! Кстати, это вы приехали на такой выпендрежной бабьей тачке, если я не ошибаюсь, молодой человек? Которая с открытым верхом? Там как раз дождь начинается… Надеюсь, у нее крыша опускается — а то ваша подопечная испортит себе платье…
И Оленна, пройдя между обескураженной Сансой и взбешённым Клиганом, спокойно направилась к своему номеру.
Санса вздохнула и пошла вперед. Сандор взвалил мешок на плечо и побрел за ней.
Они прошли через пустой холл и вышли на улицу, где и вправду накрапывал мелкий мерзкий дождь.
Санса тоскливо посмотрела по сторонам: серое небо, темно-серое с отливами зелени море, что беспокоилось белыми барашками пены и монотонно билось о волнорез. Стрижей сегодня было не видно, только чайка носилась над бурным морем, высматривая, чем бы поживиться — и, не находя, пронзительно кричала. И сами они, как два призрака — черный и серебристый — под наползающей с севера легкой завесой дождя…
Сандор забросил мешок на пол, за сиденья машины. Сидений было всего два. Серсея ездила на этой машине исключительно одна — детей возили обычно в лимузине. Изредка брала с собой старшего.
Санса нерешительно замерла перед непривычной дверцей. Клиган залез в машину сам и открыл ей ее изнутри. Санса села, одновременно раздраженная тем, что он не открыл перед ней дверь, как полагается воспитанному мужчине, и тем, что ее это задевает. Сандор завел мотор и, не глядя на Сансу, спросил:
— Крышу будем поднимать или так поедем? Дождь, вроде, не сильный.
— Лучше так. Ты же будешь дымить?
— Ясный перец, буду! Что это было за страшилище в халате? Не она ли пряталась у тебя в номере, как вампир?
— Это не страшилище, это моя соседка по номеру. Она, кстати, заметила, как ты курил на балконе всю ночь и наблюдала за тобой, как ты там плакал на луну. А еще то, что я вообще не шумела за стеной. И еще она застукала меня, когда я залезала на свой балкон.
— Я так и знал, что все это добром не кончится. Вот ведь старая щелка, Иные ее забери!
— Ты вообще всегда все знаешь лучше! Зачем наябедничал тетке про синяк? Кто тебя просил?
— Меня не надо просить, я и сам знаю, что надо делать, а что нет. И не играю в игры «Я боюсь дядю-доктора», как некоторые. Если ты не заметила, я уже старый — то, что так тонко подметила твоя новая подружка-мумия. Видел я твой синяк нынче утром, пока ты сладко дрыхла с голой спиной. Это жуть какая-то! Пусть тебя посмотрят — мало ли что.
— Ты же обещал не смотреть на меня.
«Боги, что он еще видел? А если я вертелась во сне?»
— Да что я, должен был вслепую по комнате бегать? Надо было тебя разбудить и выставить за дверь. Может, и на старуху тогда не нарвалась бы.
— Да что ты ее так боишься?
— Потому что, как я тебе уже неоднократно говорил, все это крайне неправильно. И еще вдобавок противозаконно. Из-за твоей дури я не хочу прослыть растлителем младенцев. И так про меня тут много чего говорят, а еще теперь и это…
— Никогда бы не подумала, что тебя может волновать чужое мнение.
— Это не мнение. Это факт.
— Я не младенец, и ты меня не растлеваешь. Вот это — факт. А все остальное даже не мнение, это — сплетни!
— Иной раз сплетни тоже могут здорово жизнь подпортить. Особенно такие сплетни.
— Ну-ну. А сколько тебе, кстати, лет, если не секрет?
— Не то, чтобы секрет. Я скажу, если ты скажешь, из-за чего плакала.
— У меня такое ощущение, что это тебе пятнадцать, а не мне. Мне на миг показалось, что я с подружкой разговариваю. Видишь, я и сама догадалась о твоем возрасте. Ну хорошо, идет. И?
— Мне двадцать восемь.
— И это в твоем понимании «старый»?
— Я почти в два раза тебя старше.
— Почти. Через неделю у меня день рождения, и тогда уже будет не в два раза.
— Хм. Из-за чего ты плакала?
— Я вспомнила об отце. Как он мне косы заплетал.
— Ясно. Прости. Если бы я знал…
— То что, выбил бы дверь? Или не лез бы с вопросами?
— Возможно. И то, и другое. Когда ты отрезала волосы?
— Когда он умер.
— И какие они у тебя были?
— Длинные. До… до конца спины…
— Понятно.
Сандор отвернулся и закурил. Санса начала грызть заусенец, вспомнив свой срыв в ванной. Еще больше ее расстраивало, что он подслушал. Или не расстраивало? А может, ее расстраивало, что он и вправду не выбил дверь? Нет, что за вздор лезет ей в голову!
Они были недалеко от усадьбы, когда Санса вдруг спросила:
— А твои родители, они живы?
— Нет. Оба давно умерли. Мать — когда я был еще совсем мелким. Отец — когда мне было двенадцать.
— Прости, я не знала, что ты тоже потерял родителей.
— Что значит «тоже»? У тебя, кажется, есть мать. И почему ты извиняешься? Это же не ты их убила.
— И кто тебя растил?
— Формально — старший брат.
Лицо Сандора вдруг странно перекосилось, и он дернулся, словно его ударили. Он выбросил окурок и потер ожог на месте брови.
Санса решила, что расспросов, пожалуй, было достаточно. Сандор закурил следующую сигарету, словно хотел себя чем-то занять. Они подъехали к усадьбе, и автоматические ворота уже начали раскрываться им навстречу.
========== VI ==========
I came a long, long way
Just to be where I am
I followed no one down
And Iʼm not the same
I saw the wretched mountain of disbelief
I walked right through it and I know what I need
I hope you understand
Itʼs alright, but Iʼm gonna be who I am
I have a thousand voices inside my head
Someoneʼs always talking and itʼs driving me mad
So if I wander, if I stray
I can always turn and go the other way
I hope you understand
Itʼs alright, but Iʼm gonna be who I am
I learned my truth
At least for now
Doing is the only way I know how
Oh, I hope, I hope you understand
Itʼs alright
