— Я же не знаю, какая сторона правильная!

— Увы. И я не знаю. Тут надо действовать по наитию. Я думаю, пытаться надо — авось, повезет. Если у вас есть желание, конечно.

— И этого я пока еще не поняла.

— Ну и лет-то вам мало. Может, поймете еще. Да и Клиган не старик. Если не сопьется раньше — возможно, у вас еще есть время. Ну, сколько-то… Успеете и подрасти, и на ноги встать, и испинать его до синяков.

Санса, не зная, как реагировать на подобный юмор, сдавленно хихикнула. В коридоре хлопнула дверь. Топая, как солдат, в залу ворвалась Бриенна. Злая и даже слегка взлохмаченная.

— Идиотская флэшка! Вместо сумки положила ее в рюкзак, представляете! Ох уж эти перекладывания! Когда они, наконец, изменят дресс-код?

— Бриенна, этот — никогда. Большинству женщин нравятся сумки и не нравятся рюкзаки. Мне лично не нравится ни то, ни другое. Пусть бы вообще ничего не носили. Любая ноша гнет женщину к земле. Делает из бабочки ежа. Лучше бы летали, — Тирион приставил короткопалые ладони к ушам и помахал ими, как крыльями.

— Не всем же летать, Ланнистер! И потом, это больше похоже на слона…

— Не всем, согласен. Но помечтать-то не вредно. Особенно о летающих чудо-слонах…

— Лучше помечтай над текстом Джейме. Время не терпит, а проект подвис. Сейчас совсем нет времени — нам надо ехать. Я позвоню тебе завтра. А ты все же глянь, что там.

— На флэшке-то? Хорошо. Время еще детское. Вы на раут в зале Собраний?

— Ага.

— Серсеи там быть не должно. Можете спокойно ехать. Бриенна, береги Сансу — там будет все семейство наших «табачных королей» — кроме бабули и хромого.

— Откуда ты знаешь?

— От бабули и знаю. Пересекся с ней вчера в банке. Старая ведьма умотала за город — дышать воздухом и смотреть какие-то посадки. Только внучки остались. Ты же знаешь…

— Знаю. Пригляжу.

Санса, ничего не понимая, мотала головой туда-сюда. Бриенна не стала присаживаться, только бросила взгляд наверх, к куполу, кивнула Тириону и, развернувшись, пошла к выходу.

Санса встала и последовала за ней. На прощанье улыбнулась Тириону:

— Спасибо за совет, сэр. И за благородство.

Он небрежно махнул рукой — то ли приветствие, то ли просто отмахнулся:

— Пожалуйста. И нет никакого благородства, простой расчет. С моей неширокой задницей трудно сидеть на двух стульях. Если мой стул по каким-то причинам кто-нибудь унесет или займет — я вас найду, мадам. А Клиган все же осёл. Передайте ему, когда увидитесь.

— Я не думаю…

— А я вот почти уверен. Но, опять же — пророк из меня никудышный. Может, опять ошибаюсь. Увидим. Прощайте, мадам — или мисс? Надеюсь, я вас не обидел. Всегда милости прошу. Поступите в колледж — приходите без приглашения. Буду рад вам в любое время.

— Спасибо. До свиданья!

— Удачи вам — с этим раутом. И со всем остальным…

Он опять прошли узким коридором к выходу. Бриенна, уже зная систему замков — видимо, бывала здесь не один раз, повернула одну из ручек и потянула на себя звякнувшую цепочками дверь. В лицо им пахнуло сыростью и предчувствием скорого дождя. Санса вышла на улицу и оглянулась на освещенный дом-улей. В одном из верхних окон она разглядела едва заметный — видимо, человек стоял не у окна, а поодаль — женский силуэт. Хотя бы этот не солгал — уже неплохо. Но осадок на душе все же остался. Неприятно, когда тебя отшивают.

Ну что же делать! Можно отыграться на ком-нибудь на рауте. Там же много народа! Люди, знакомства, возможности… Толпа, в которой можно затеряться, под маской, спрятаться самой от себя… И от мыслей. Все, что сказал ей Тирион, Санса сбросила на тот же чердак, куда до этого была сдвинута куча искомой «правды». Потом. Она подумает об это потом. Время еще детское. Ей хотелось забыться и отключиться. Не давать никому пинков. Не спасать никому жизнь. Просто насладится весенним вечером.

Она поправила сбившийся узел рубашки и села в машину рядом с Бриенной, которая уже завела двигатель. Та тут же тронула автомобиль, и они медленно покатили из дремлющего предместья в сторону ярко освещенного центра города.

Снова на маскараде

Девочка — перезвон

Смех — не забавы ради

Танцем — от мыслей вон.

Крылья не пухом, шелком —

Проволочный каркас

Плечи укроет с толком

От любопытных глаз.

Душно — здесь столько лести, —

Жемчугом — в пунше слов.

Ты не одна, ты вместе

С местью кроишь улов.

Думаешь, незаметны

Шрамы от прежних крыл?

Просьбы — не безответны

Пламень почти остыл.

Глупая — ты порхаешь,

Бьешься в стекло ночи

Призраком. Сон, вздыхая,

Сотнею лиц молчит.

И до сих пор неясно

Твой ли кошмар? Его?

Явь прорастает в маски

Ложной весны травой.

3.

Пустить их пустили без проблем. Бриенну, как видно, тут знали — а Сансу, возможно, приняли за ее протеже — этакая молодая актриска, не знающая порядков, но желающая произвести впечатление. Этого она добиться смогла. В толпе, которая поглотила их с Бриенной сразу же при входе (то был огромный ярко освещенный зал, с окнами от пола до потолка и с аляповатой золоченой лепниной по углам и на потолке — типичный пример дурной романтической архитектуры позапрошлого века), ее пропускали, не толкались, заглядывали ей в глаза и в более откровенные места.

Вежливый официант вручил ей бокал с игристым вином в странном витом бокале, другой пытался впихнуть какие-то закусочные бутербродики с непонятным сочетанием продуктов — то ли рыба с фруктами, то ли сыр с полусырым мясом, намертво соединенные полосатыми деревянными шпажками. Вино Санса взяла, а от бутербродов с подозрением отказалась — уж больно экзотично они выглядели. Есть, по правде, хотелось сильно — сегодня она по-настоящему только завтракала — а на обед был бутерброд, кофе и бесконечные терзания. Не слишком сытно.

Поэтому, когда она наткнулась на блюдо с пирожными — там были и лимонные — она решила не отходить от него слишком далеко. Бриенну она найти не смогла — та безнадежно потерялась среди высоких мужчин в смокингах и пиджаках — были и такие неформалы. Вокруг все жужжало, чирикало и звенело от разговоров и неискреннего смеха. Санса чувствовала себя весьма неуютно — она не любила большого скопления народа. С другой стороны — тут ее никто не знает, поэтому и судить никто не будет. А если будет, то за внешность, за повадку, за фигуру. Она ловила на себе взгляды мужчин и даже женщин (по большей части завистливые) и не краснела. Пила свое вино и легко улыбалась — как делала это в свое время Серсея во время своих ужинов: всем и никому. Обменялась несколькими фразами о погоде с представительным мужчиной с торчащим вперед, как горная скала, подбородком. Улыбнулась в ответ на комплимент двух длинноволосых юнцов об «оригинальности прикида». Рискнула съесть один из странных канапе по совету улыбчивого толстяка во фраке — от него пахло вермутом и пудрой. Есть уже не так хотелось, а от вина кружилась голова — словно после танца.