— Это только ощущение. Я же не говорю, что это должно быть так.

— Вот оно и не так. Ты ничего обо мне не знаешь. А я не обязан тебя просвещать. Вообще, я хочу спать. Есть я буду завтра — а завтракаю я в местном кафе. Дома вообще не держу еды. Так что не обессудь — кормить упрямых щенков вроде тебя мне нечем. Там есть кресло — устраивайся и спи.

Он встал, словно потерял интерес к Арье, не глядя на нее, снял рубашку — Арья, конечно же, наблюдала — бросил ее на мелкий диванчик, оставшись в белой (Арья про себя отметила — в чисто-белой, а не застиранной) майке. Улегся прямо в брюках на кровать, уставившись в потолок. Потом бросил Арье:

— Лампу погаси, как закончишь! Я не люблю спать со светом.

— Ладно.

Арья огляделась. В команде все было сугубо аскетично — ничего лишнего. Стол, стул, на котором она сидит, темно-синее кресло у окна. Телевизор на стене на подвесной подставке — но тот явно давно не включали — он весь пыльный, как и пульт, что лежит на одной из книжных полок. На полках некоторое количество книг. Посредине комнаты — стеклянный столик, на который Пес бросил сотовый, свои сигареты и ключ от квартиры, и рядом с ним мелкий диван. На диван-то Арья и намылилась. Зачем спать на кресле, если есть диван? Там, правда, валялись какие-то песьи тряпки — несколько наглаженных рубашек и джинсов — но это все можно было убрать. Что Арья и сделала, переложил барахло на стул. Стащила упавшую с кровати Пса подушку, устроилась поудобнее, накрывшись собственной курткой. Потом вспомнила про лампу и прошлепала босиком к окну, где стоял торшер. Глянула в сторону Пса — тот уже отвернулся лицом к стене и, казалось, спал, прикрыв рукой лицо. Арья погасила лампу и вернулась к своему диванчику. Тот был ей короток, но все лучше, чем кресло. Было холодновато, но Арья так устала, что ни голод, ни холод не мог помешать ей спать.

Она задремала, но проснулась от отблеска, скользнувшего по лицу — Пес, по-видимому, пошел в туалет и включил там свет. Двигался он тихо — Арья ничего не слышала. Она уже закрыла глаза, когда вдруг в комнате чиркнула зажигалка. Боги, он что, курить задумал? Арья смотрела сквозь ресницы, как Клиган тихо прошел к столику, вытащил из пачки сигарету, потом практически беззвучно двинулся к книжному шкафу и что-то оттуда вынул. Вот это да! Пес, в ночи читающий книги при свете зажигалки — это было слишком безумно даже для него. Клиган, меж тем, сел в кресло, так и держа это что-то перед собой — какой-то листок. Сигарета зажата в зубах, лицо — как у человека, которому после длинного, полного тяжкой работы и лишений дня, наконец-то, дали еды.

Арья вспомнила, что такое лицо бывало у Роберта Баратеона, когда он, гостя у них дома, вставал с утра, дурной после попойки предыдущего дня, и наливал себе полный стакан эля — похмелиться. Это было даже не блаженство — скорее, откровение. Именно такое лицо было сейчас у Клигана. Долгожданная радость - и тоска. Может ли лицо человека быть одновременно счастливым — и самым несчастным? Арья сейчас наблюдала именно такой пример. На что же он там смотрит? Молится, что ли? А он все курил и прожигал взглядом этот свой листок. Потом затушил папиросу — комната погрузилась во мрак, только в коридоре слабо горел, видимо, забытый в ванной, свет. Пес выругался и, положив свою драгоценную бумагу на большой пустой стол, пошел в ванную. Арья мгновенно метнулась к столу, и чиркнула оставленной там же зажигалкой. Перед ней лежал портрет ее собственной сестры — прошлогодняя школьная фотография, где Санса еще не обкромсала себе рыжие лохмы. Снимок был изрядно потасканный, заляпанный и помятый. Арья тихо положила все обратно и возвратилась на диванчик. Вот тебе и брутальный вышибала! Арье внезапно стало стыдно — что случалось с ней крайне редко — словно она подглядела что-то очень интимное и совершенно не предназначенное для публики. Она накрылась курткой с головой и постаралась выкинуть все из головы. Пес чем-то шуршал в коридоре. Потом выключил в ванной свет, зашел в комнату и что-то швырнул — прямо на Арью. Та зашипела от раздражения и неожиданности.

— Ты с ума, что ли, сошел? Какого хрена?

— Одеяло для вашего щенячьего величества! Не нравится — отдай обратно.

— Вот еще, — Арья кое-как расправила одеяло и закуталась в него. Сразу стало теплее. — Но мог бы предупредить, вообще то.

Пес хмыкнул:

— И лишить себя удовольствия услышать, как волчонок шипит, словно ошпаренная кошка? Да ни за что! Спасибо лучше скажи.

— Спасибо!

Минут через пять — Арью начало опять затягивать в сон — перед глазами замелькали дороги и летящие мимо деревья — она услышала в темноте хриплый голос Клигана:

— Как она?

— По шкале от одного до десяти, сейчас — три. Но еще с месяц назад был ноль. А до этого — минус сто.

— Понятно.

— И если бы это были просто три — я бы сюда ни за что не поперлась — особенно учитывая, какое это чудесное место. Но эти три — они как три в минус безумной степени. Когда как ни умножай — все равно будет минус. Он, по условию задачи, всегда вынесен за скобку. Она чем больше успокаивается — тем больше мертвеет, цепенеет. От моей сестры там уже ничего не осталось. Я ее не узнаю. Рикон — и тот ее боится. Мрак какой-то. По-моему, она только с Зябликом улыбается.

— С зябликом? Что это еще за бред? Еще дополнительные пернатые?

— Это ее школьный приятель. С тех пор, как Санса перешла на экстернат, она занимается с ним математикой. Вернее, он с ней.

— Она что, перешла на домашнее обучение? Зачем?

— Небольшие конфликты с директрисой. Да и одноклассники ей в тягость. Она, впрочем, уже почти закончила. Но она действует вот как робот. Как будто ей загрузили новую программу, что надо протестировать. Учится как проклятая, рисует эти свои картиночки… Это даже не призрак — а словно кукла с мотором внутри.

— Восковая фигура…

— Что?

— Ничего. Спать давай. Устал я что-то. Длинный день — и ночь туда же. Час волка минул, поэтому, давай-ка, спи и ты, волчонок. Угомонись. А то и вправду выставлю в коридор…

— Как бы тебя самого не выставили, Пес!

На это он не ответил и Арья постепенно задремала.

Когда она уже в следующий раз открыла глаза, за окном сияло полуденное солнце. Клигана в комнате не было. На ней было два одеяла — вот почему было так жарко! Арья слезла, прошлепала к окну, выглянула из него — улицу почистили, и стало чуть менее грязно. Внизу медленно ползла машина. Старуха в спортивном костюме гуляла с жирной собакой. Та присела и наложила кучу прямо на тротуаре. Убирать за питомицей хозяйка не стала, лишь, воровато оглядевшись, торопливо засеменила прочь, таща за собой пытающуюся вылизать задницу псину. Фу, боги, какое отвратительное все же место!

Арья дошла до своих ботинок, влезла в них — носки куда-то делись, а искать их было лень. Пока напяливала свои бутсы, обнаружила на столике записку, написанную размашистым косым почерком — почерком, что уже был ей знаком:

«Уходя, просто захлопни дверь».