— Ну вот и прекрасно. Значит, договорились. Санса — как насчет того, чтобы начать прямо завтра?

Санса тихонько вздохнула. Завтра так завтра. Все равно не отвертишься. По-хорошему, это ничего не меняло. Идти в школу завтра ей не хотелось — как и послезавтра и на следующей неделе тоже. Нет смысла отсрочивать неизбежное. Поэтому она кивнула.

— Хорошо. Значит, увидимся завтра. Занятия начинаются в восемь. Когда приедете — не забудьте зайти в секретариат и получить расписание. Учебники вам выдадут в школе, — сказала директор с ощутимым облегчением в голосе.

Рейегар взглянул на Сансу — и едва заметно улыбнулся.

— Ну хорошо, не будем вас больше задерживать. Чек я уже выписал, оставлю у секретаря. Спасибо за понимание! Было приятно с вами познакомиться. В это воскресенье у меня концерт при консерватории — я вас приглашаю, с семьей, разумеется. Просто скажите на кассе, что от меня — и ваше имя. Для вас будут отложены билеты.

— О, благодарю, сэр. Мы давно мечтали попасть… Но с билетами обычно туго — быстро разбирают…

— Ну вот, случай представился. Буду рад вас видеть. Прощайте!

— До свиданья.

Они вышли из кабинета и прошли к выходу. Рейегар догнал их, оставив чек у млеющей, как коза, секретарши и подписав ей автограф на открытке с пожеланиями счастливой осени, что стояла у нее на столе.

Лианна лукаво посмотрела на мужа.

— Опять?

— Ну что тебе, жалко, что ли? Пусть ее.

— Лучше бы ты ей билеты дал, а не этой старой грымзе. Она бы тебе букет красных роз принесла.

— Я не люблю красные розы. Я люблю синие — как ты. Но про билеты ты права. Санса, завтра зайдешь к этой барышне — я тебе оставлю пару билетов, ладно?

— Хорошо, конечно.

— Зрителя надо любить. И расширять круг… Может, она страстная поклонница камерной музыки, кто знает?

Лианна картинно закрыла лицо рукой.

— Знаем мы, чего она поклонница. Твоих длинных волос и томного выражения лица. Кстати, о волосах: Эйк желает, чтобы его подстригли.

— Мы же это уже обсуждали, — бросил Рейегар раздражённо. — ему стоит перестать стесняться самого себя.

— Вот о том и речь. Он заявил, что это не он сам — а мы ему навязываем этот образ. А он хочет короткую стрижку, потому что это отражает его внутреннюю сущность. Как длинные волосы отражают твою.

— Хм. Ну если посмотреть на это с такой стороны — пожалуй. Пусть стрижется.

Лианна вздохнула с облегчением:

— Ну я рада. А тоя уже начала опасаться, что он возьмет на кухне ножницы — и сам себя обкорнает. Тогда, — я боюсь представить, чью сущность это будет отражать…

— Вздор. Пусть стрижется, я сказал. Не буду же я его силком заставлять.

— Спасибо, родной. Увидимся дома.

Они разошлись по машинам — Лианна с Сансой сели в минивэн, а Рейегар — в свой кровавый «корвет». Тронулись почти одновременно.

— Ну Санса, поздравляю. Вот ты и в законе.

— С трудом. Вы же слышали…

— Не бери в голову. Фиг с ней, со старой ведьмой. Ты же не с ней будешь учиться… И вообще — важно не это, а то, что сказал Рейегар. Тебе надо закончить эту школу. Сама же понимаешь — это критично. Для всего, что ты желаешь…

— Да.

Санса задумалась. Всего полгода. А там — свобода. Ненужная ей свобода. Может быть, после окончания школы… Может тогда она станет в законе и для него тоже? Хоть какая-то надежда…

— Поспешим — нам еще надо заехать за формой. Надо же тебе выглядеть как все — не при Рейегаре будет сказано… Лианна засмеялась. — Ты видимо уже заметила, как он относится к униформизму и «эффекту толпы». Готов пойти на что угодно — лишь бы отличаться. Ну в пределах разумного, конечно. Если исключить эту его машину и борзых…

3.

Арья-таки сделала так, что все (кроме Лианны, которой Джон пожарил яичницу) дышали огнём, замутив какое-то таинственное блюдо из полусырой рыбы, щедро сдобренной всеми видами специй, что она смогла выудить из шкафа. После ужина Санса, допивая третий стакан воды, убрала со стола, загрузила посудомоечную машину и сбежала в комнату, сославшись на то, что у нее болит голова и она хочет лечь пораньше перед школой.

Она закрыла дверь и уставилась на отвратительную школьную форму — синюю с белым — в морском стиле, что неприятно напомнило ей о событиях августа. Особенно ужасала короткая юбка — что там директор вещала о нравственности? Выше колена, вся в дурацкую складку — и что ужасно — к форме прилагалось расписание, когда что надевать! За исключением особо холодных дней по вторникам и четвергам полагалось ходить в юбке. То есть завтра — в четверг — ей предстояло напялить это убожество — разве что грянут небывалые морозы и спасут ее. Появиться впервые в новом классе одетой как дурного пошиба проститутка, играющая в нимфетку!

Санса раздраженно скинула форму на стул и плюхнулась на кровать. Какая разница, в сущности. Пусть ее будет форма. Сейчас ее интересовало только одно — позвонит ли он. Ну не позвонит — она теперь знает его номер — и может набрать ему сама. Но Сансе почему-то хотелось, чтобы Сандор сам проявил активность. Если позвонит она — это будет значить, что она опять навязывается — а он, может, и говорить с ней не хочет… Да он и не хотел — вот вчера как пришлось его уламывать обещать позвонить…

Санса вздохнула. Когда он был рядом — она могла чувствовать его, почти как саму себя. Теперь, на расстоянии все было еще сложнее, чем обычно. Она почти потеряла с ним связь. С каждой секундой он отдалялся все больше. Санса уже с трудом помнила, как именно он выглядел, как ходил, как говорил. Она судорожно рванула к дневнику — записать, пока еще помнит. Дергает ртом, когда злится. Теребит сожжённую бровь, когда нервничает. Курит — да все время. Санса усмехнулась. Спит на спине, иногда приоткрыв рот, но не храпит. Обнимает ее за плечи нежнее всех на свете. Гладит ее затылок против шерсти. Зарывается носом в ее макушку. Целуется как бог. Обнимается как демон — потом иногда даже ребра болят. Зовет ее «Пташкой» — это она не запамятует даже тогда, когда забудет собственное имя, данное при рождении. Любит ее больше всех. Любит ее слаще всех. Любит ее… или уже любил?

От этих мятежных и щемящих мыслей ее оторвал телефонный звонок. Санса глянула на экран — он.

— Алло?

— Да. Привет, Пташка.

— Как у тебя дела?

— Все в порядке. Доехал до столицы. Продрых три часа в гостинице. Получил ценные сведения от местного клерка о философии современной музыки. С утра чуть не впечатался в грузовик на трассе. Завтра с утра иду к Тарли — звонил ему. Он заикался по телефону — так что предвкушаю встречу. Давно я никого не пугал. Ради этого я даже перестал бриться…