— Запела?
— Да. Песню я, естественно, не помню. Что-то о любви. Да и не знаю я этой песни. Про это все я Ленор не рассказывал. Она пела — а отец, по-моему, заплакал. Я слышал странные звуки — и все боялся, что меня найдут. Пела он недолго — потом закашлялась и престала. Потом пришла медсестра — сделать ей укол, видимо, — долго без обезболивающе она не выдерживала — начинала стонать. И она опять отключилась. А потом пришла Ленор и выволокла меня оттуда. Она всегда знала, где меня искать. Мы ушли — а утром следующего дня мать умерла. Это последний день, когда я ее видел — или слышал живой. Своеобразное прощание получилось. И у отца, и у меня.
— Ой, Сандор. Извини, что вытрясла это на поверхность…
— Ничего. Теперь ты знаешь обо мне чуточку больше. О том, какой я трус.
— При чем тут…?
— Да потому что. Так по жизни получается. Всех близких женщин куда-то утаскивает — а я сижу и смотрю. Или сам отправляю их прочь — для разнообразия…
— Прекрати. Что за вздор! Ты же не в чем не виноват! Что ты на себя навешиваешь вечно! Что до меня — мы же вместе все решили…
— Решили, да. Не дави я на тебя, так бы ты решила, а?
— Ну кто-то же должен мне вправлять мозги на место!
Пташка вылезла из кровати и подошла к стремительно светлеющему окну. Положила ладони на стекло — морскими звездами. И негромко запела — незнакомую ему песню с тоскливым мотивом. Голос у нее был чище, чем на давнишней записи — рвущийся ввысь свей хрустальностью и почти надломленный — как цветок, что после дождя клонится к земле:
«Небо поет об одном
Себе его забери, —
Небо стало виной:
-Сотри с него память, сотри!
Я клетку открыла, лети!
Любовь моя — как стрела.
И горечь побег простит
Тобою: черна, бела.
Незачем рваться на страх, —
Был бы лишь верен себе.
Листом на семи ветрах
Пари и не верь судьбе.
Я клетку открыла, лети!
Любовь моя — как вода
И песня моя в пути
Пребудет с тобой всегда
Осень плачет вослед
Солнцем. За ней — зима.
Птицей обратный билет
С пальцев спорхнет в туман.
Я клетку открыла, лети!
Любовь моя — словно снег,
Не сможет тебя вести
В полях потеряв разбег
Последний этап пропет.
Пустынно в холодной мгле.
И ты выключаешь свет,
И снов заметает след.
Я клетку открыла, лети!
Любовь моя — как свеча
Позволь только мне прийти
Коснуться крылом плеча…»
Она уже допела — а высокий голос все еще звенел у него в ушах. Впервые за много лет, — наверное, с какого-то давнего дня его угрюмого детства, Сандор почувствовал как что-то защемило внутри — сдавливая гортань и подкатывая комком к горлу. Он почувствовал, как непривычно жгло глаза. Ну только еще не хватало рыдать! Совсем обалдел, старый хрен! Он сглотнул и подошёл к Пташке, обнял ее и уткнулся носом ей в макушку — стирая последние следы идиотских слез. Так они стояли — глядя как из-за серых, далеких домов и обрезанных верхушек деревьев медленно вылезает кроваво-оранжевое, как зимний апельсин, кровожадное солнце — отмечая начало их последнего дня вместе.
========== VII ==========
Санса — Сандор
Твои уснули ресницы,
Укрыв беспокойность взгляда.
Мне хочется повиниться
За все, что тебе не надо.
Где, рук разорвав сплетенье,
Я выйду к аэродрому,
Где, спрятав свое смятенье,
Родного не слышу дома.
О, Боги, в чужом, безвестном
Непроигранном безверье,
Гляжу без тебя как лестно
Стоять за закрытой дверью.
И знать, что когда-то, где-то,
В несчетной из сказок серых,
Я буду тобой раздета
И прогнана через веру.
1.
Санса
Они приехали в аэропорт в половине третьего. Санса прошла в приземистое небольшое здание аэровокзала, пока Сандор парковался. Он все же взял внаем машину — после часа скандала в гостиничном номере. Когда Санса утеплилась и вышла на балкон — рубашку она все-таки зажилила — тем более вчера Сандор прикупил и себе сменной одежды — глянув на дорогу внизу, поняла: мотоцикл — это нереально. Что она тут же и поведала крайне недовольному этим вердиктом Клигану. Он тоже пошел посмотреть — заявив, что дороги ничего, что трасса будет еще чище и засыпана химией, что к тому времени, что они выедут — уже все высохнет и вообще, что за старушечье паникерство? Санса, предвидя все эти аргументы, уже приготовила ответ, сознательно идя на шантаж: или он арендует машину — благо что-то похожее было через два квартала — или она не летит.
Сандор бросал на нее уничижительные взгляды, выкурил две сигареты на балконе — нарочно пойдя туда без куртки, и в конце концов заявив, что не станет он плясать под ее дудку — хлопнул дверью и ушел в свой номер. Когда он вышел, демонстративно не глядя в ее сторону, Санса выглянула в коридор и крикнула ему вслед:
— Такое ощущение, что ты имеешь намерение умереть быстро и на лету, а не осваивать свободную жизнь, как собирался! Брату позавидовал? Ты, конечно, как хочешь, но я собираюсь все же встретить следующую весну. И еще меня обвинял в тяготениях к суициду!
Он даже не оглянулся. Ну что за упрямый осел!
Санса прошлась по номеру, изучая, не забыла ли чего. Если вдруг случится чудо, и Сандор все же сподобится сделать по уму, лучше быть готовой. Ну и пусть. Ей же лучше. Может, и вправду эта ее поездка сорвется из его смехотворного, какого-то подросткового упрямства?
Вещей у нее было немного: грязная одежда, которую Санса собиралась было выбросить, но потом подумала — и убрала все в полученный в супермаркете пакет, серебристая известная сумка с урной и рюкзачок. На себя он напялила новые джинсы, рубашку Сандора и белую пушистую кофту. Если машина будет — и так не замерзнет, а если нет — то и вообще все это неважно.
От тупого торчания в номере Санса начала тихо звереть и решила от нечего делать позвонить Бриенне. У той оказалось занято. Санса написала ей мейл, в котором кратко излагала то, что случилось за последние дни. Что бы еще предпринять? Надо было бы поесть — но еще с утра на раздумья о еде, желудок отзывался решительным «Нет». Ну нет так нет. Еще не хватало есть через силу — а потом — если она все же улетит — проторчать половину времени в тесном туалете самолета.
Санса прошла еще несколько кругов по комнате, шлепнулась на кровать и через пять минут забылась беспокойным сном без сновидений. Разбудил ее стук в дверь. Ничего не понимая, она на автопилоте прошлепала к двери и отворила ее. За дверью оказался насупленный Сандор, пахнущий морозом и сигаретами.
— Ты что, еще не готова? Ехать надо.
— Я же сказала, на мотоцикл я не сяду.
— Ну и не садись! Кто тебя заставляет? Я арендовал машину — карета подана, Ваше Высочество, извольте спуститься. Кроме шуток — опоздаем! Ты собрала вещи?
