— Поехали отсюда.
— Ты уверена? Может, нам стоит задержаться? Нас же все равно потом найдут…
— Мы ничего не сделали. Мы не знаем этих людей. Нам нечего тут делать. Найдут — значит найдут. Потом. Все это не имеет значения. Обратно не поворотишь…
Конец седьмой части
========== Часть восьмая - I ==========
Bad luck wind been blowin’ at my back
I was born to bring trouble to wherever Iʼm at
Got the number thirteen tattooed on my neck
When the ink starts to itch
Then the black will turn to red
I was born in the soul of misery
Never had me a name
They just gave me the number
When I was young
Got a long line of heartache, I carry it well
The list of lives Iʼve broken reach from here to hell
Bad luck wind been blowin’ at my back
I pray you donʼt look at me
I pray I donʼt look back
I was born in the soul of misery
Never had me a name
They just gave me the number
When I was young
I was born in the soul of misery
Never had me a name
They just gave me the number
When I was young
They just gave me the number
When I was young
Johnny Cash
Thirteen
Они остановились в небольшой гостинице на другом конце города. Пташке надо было согреться. На регистрации клерк начал было подозрительно выспрашивать, кем ему приходится девочка — Сандор сказал, племянницей, и получив на это ответ что с таким родством их вместе поселить не могут, устало махнул рукой — давайте два номера.
Пташку так трясло, что он сам открыл ее номер ключом-карточкой и запустил ее внутрь. Он ожидал, что сейчас начнутся слезы, цепляния, просьбы, но ничего такого не последовало. Она просто зашла в комнату, кратко кивнув на его напоминание сразу залезть в душ, забрала ключ и закрыла за собой дверь.
Все это показалось Сандору весьма подозрительным. Странный холод и отчуждение после всего того, что случилось за этот длинный, равный десятку веков, день было последней реакцией, которой он ждал. Даже не взглянула на него. Просто ушла. Ни слова, ни звука.
Сандор не уставал удивляться, как легко носило ее из одной крайности в другую — от безумной любви и чуть ли не предложений завести незамедлительно семью и детей до нарочитого небрежного безразличия. Сандор не считал себя великим знатоком человеческих душ — он же не Мизинец, чтобы ему вечно гореть в пекле — но подозревал, что такие скачки не к добру. С другой стороны, можно было предполагать, что у шестнадцатилетней девчонки от такого зрелища будет шок. Особенно после того, что произошло с ней в последние месяцы. У Пташки была нежная психика. И в прошлый раз, когда она вот так заледенела — потом все пришло в норму. Ему, правда, пришлось слегка заболеть — но Сандору казалось, что он понял механизм ее замыкания в себе и, в особенности, принцип подбора ключа. Ей нужна была человеческая эмоция — чтобы выйти из лимба самотерзаний, в который она сама себя загоняла. В прошлый раз это была болезнь, в этот — могла быть радость от встречи с родственниками. Так все и будет.
Он отпер свой собственный номер, заскочил в сортир и отправился на куцый балкончик — это вам не люкс у моря, но спасибо что есть — курить хотелось до усрачки. Высмолил одну сигарету, потом принялся было за другую, когда в номер постучали.
Он отпер дверь не спрашивая. Может, Пташка? Да и чего ему теперь бояться? Если братец сдох, нет силы в этом мире, что могла бы ему навредить.
На пороге меж тем была не Пташка, а два копа — один в форме, а другой — в штатском, но по физиономии все равно было понятно, к какой касте он принадлежит.
— Мистер Клиган?
— Да, это я. (ну что уж тут отпираться?)
— Григор Клиган, Детектив, лейтенант-командир столичного Департамента полиции приходится вам братом?
— Да.
— У нас для вас печальные новости. Боюсь, ваш брат попал в автомобильную катастрофу. Когда вы виделись последний раз?
— Давно. Но должны были встретиться.
— В этом городе?
— Да. (ну, в чем-то это правда)
— Вам придется пройти с нами. Для опознания. К сожалению, авария была очень жестокой. Машина вашего брата пробила ограждения на съезде с шоссе, и при падении произошло возгорание. От всех, кто сидел в автомобиле, мало что осталось. Вы случайно не знаете, кто сопровождал вашего родственника в его поездке?
— Не знаю. Могло быть так, что с ним был его друг Петир Бейлиш.
— Да, нам тоже поступили такие сведения. Вы в городе один?
— Нет, я сопровождаю родственницу моего хозяина — я работаю в службе охраны семьи Роберта Баратеона — к месту проживания ее родственников в городе N.
— Родственницу? Сансу Старк, в замужестве Бейлиш? Она нам тоже нужна.
— Она была в розыске…
— Запрос отозван ее дядей. Так же он ходатайствовал о снятии вашей нарушенной подписки о невыезде. С условием, что вы немедленно по приезде явитесь в столицу на дачу показаний в качестве свидетеля по делу об убийствах на побережье. Это дело исходно вел ваш брат, если не ошибаюсь?
— Да.
— Он был отстранен несколько дней назад. Дело передано на ведение другому детективу. А именно — коп в штатском заглянул в бумаги — Сэмвелу Тарли. К нему вам и предстоит потом явиться. А сейчас нам нужна ваша спутница. Пройдемте.
— Зачем она вам?
— Для опознания тела ее мужа.
— Хорошо. Она должна быть у себя в комнате. Могу я сам ее предупредить?
— В этом нет нужды. В ее номер уже направился наш коллега. Да вот и они. Можем ехать.
По коридору шла бледная, но спокойная Пташка в сопровождении молодого полицейского, бросающего на нее смущенные взоры. Она подняла ресницы, посмотрела на Сандора. Непроницаемый, тяжелый взгляд. Глаза словно выцвели. И все же она была прекрасна, как всегда, даже больше. В своей строгой замкнутости она напоминала античную богиню — в современном прикиде. Пташка была вся в черном — белую кофту она сняла, накинул сверху черную куртку, что он ей приобрел в горах.
— Мэм? Санса Бейлиш?
— Да. Это я.
— Мы сожалеем о ваших утратах. А теперь еще и это. Вы уверены, что в силах сделать то, что от вас требуется? Если нет, мы можем попробовать найти других близких…
— У моего мужа не было близких. В любом случае, я в порядке.
— Тогда едем. У нас во дворе машина. Вы не откажетесь?
— Нет, все хорошо.
— Отлично. Мы вам очень признательны. Если все же почувствуйте себя не в силах — сразу скажите. Зрелище весьма тяжелое…
