Старший мужчина только кивал, а сам неотрывно смотрел на низкий вырез блузки Сансы, откуда, как сейчас она сама заметила, оторвалась при падении пуговица и теперь виднелась ложбинка между грудей и край серого лифчика. Возле ног младшего она разглядела пустую бутылку без этикетки, явно из-под какого спиртного, сверкающую в лучах пробивающегося сквозь кроны деревьев солнца, как фальшивый бриллиант. Сансе стало не по себе.
— Да вы не беспокойтесь, пожалуйста. Я сама отлично дойду. Поле там, справа, да?
— Ты совершенно нас не обеспокоила. Мы тут отдыхали, расслаблялись на природе. Немного выпивали. Да на тебе лица нет, ты что. Может, ты тоже выпьешь?
Парень сунул ей еще одну початую бутылку чего-то мутного, вроде самогона. Санса в ужасе замотала головой.
— Нет, что вы, я не пью. Мне же только пятнадцать.
— Ну не пьешь, тогда не обессудь. Мы сами выпьем. Пятнадцать, говоришь? А выглядишь ты старше, на все восемнадцать. Ты такая красивая…
Санса начинала понимать, что напрасно не прошла мимо. Теперь она сама разглядела справа между деревьев поле, видневшееся вдали.
Зачем Иные понесли ее на этот пригорок? Это тебе не синяк на попе!
Парень, меж тем, глотнул из бутылки мутную жижу и передал бутыль товарищу. Глаза его блестели сальным блеском.
— Ты очень красивая, сама, небось, знаешь. Поди, от парней отбою нет. А у тебя есть кто-нибудь?
— Нет, то есть, да, у меня есть парень. И он очень ревнивый.
— Да ну! А мы с тобой чутка развлечемся, так он и не узнает, верно? Нам редко встречаются такие цыпочки, как ты. Ты не дергайся, мы же не насильники какие-нибудь. Мы по-доброму, иначе — что за удовольствие? Удовольствие у всех должно быть, и у девчонок тоже. Ты расслабься, не паникуй. Ну что ты вся напряглась, малышка? Ты такая красивая, малышка, сиди смирно, не шуми, тебя здесь никто не услышит, лес вокруг. Будешь рыпаться, тебе же хуже…
Рука парня поползла вверх по бедру Сансы, и девочка оцепенела. Было мерзко и страшно. Санса чувствовала тяжелое, воняющее спиртом, дыхание парня на своей щеке.
Ее никогда никто не трогал. Два раза она, больше по глупости, целовалась с одноклассниками в школе, и то дальше коротких неумелых французских поцелуев, прерываемых неизбежным хихиканьем Сансы, не дошло. Теперь же происходило то, про что они с подружками шушукались на скамейках, пока мальчишки играли на школьном поле в мяч. Это было то, про что предупреждали ее родители, когда она вдруг решала идти гулять вечером в центр.
Ее собирались насиловать. И наверняка изнасилуют. Спасать ее некому. Вокруг был лес, вдалеке желтело пустое поле. Санса словно видела себя со стороны — тело не слушалось, а мозг был не в силах сдвинуть с места даже палец, но при этом с бешеной скоростью анализировал ситуацию и слал четкие образы, как моментально проявлявшиеся фотографии, в память.
Другой рукой парень гладил ее по груди, добираясь до пуговиц блузки. Второй мужик встал у нее за спиной, присел на корточки и схватил ее за плечи, жарко дыша в затылок. Пока он сидел сбоку, Санса еще смогла бы, резко вырвавшись, попробовать сбежать. Теперь путь был отрезан.
Санса закрыла глаза. Сейчас бы мамину шляпу. И можно было бы уйти в себя, оставить застывшее тело, заблокировать от гадливости мозг. Это не она, ее тут нет.
Неожиданно ее слух уловил какой-то новый звук. Глухой топот копыт по мягкой земле. Неужели прискакала ее глупая лошадь? Может, мужики отвлекутся на лошадь, и Сансе выпадет шанс сбежать? Топот доносился сзади, с той стороны, откуда пришла сама Санса, а Рона ускакала в другую сторону, вперед. Может, это Джофф принцем на белом коне приехал спасти ее?
Не выдержав напряжения, Санса истерически захихикала. Мужики напряглись, возможно тоже заметив звук.
— Так-так, что это тут у нас? Вы, я вижу, нашли отличное развлечение. Можно присоединиться, парни, а?
Санса узнала скрипучий голос и обернулась. На край лужайки въехал Пес на том самом злом черном гигантском жеребце. На лице его застыло странное выражение — и Санса поняла: он готовится. Серые глаза стали почти черными и горели немыслимой ненавистью. Санса до этой минуты и не поверила бы, что такая ненависть была возможна в принципе. Она силой воли заставила себя взять контроль над телом. Пес едва заметно покачал головой — что это означало, Санса поняла мгновенно: «Не дергайся, жди».
— Ты кто такой? У нас тут видишь, интим, чего ж ты приперся? Езжай себе дальше, друг, не мешай.
— А я, может, тоже хочу поразвлечься. Тебя мама в детстве не учила, что надо делиться?
Пес тихо подъехал к поваленному дереву — и тут Санса почувствовала: вот он, момент! Она резко вскочила. Пес ударил коня каблуками, Неведомый встал на дыбы и стоптал мужика, что был у нее за спиной. Пес протянул Сансе руку и, как куклу, затащил ее на лошадь, сажая перед собой. После чего он ловко ударил вскочившего парня ногой в тяжелом ботинке в грудь и пустил коня галопом через бурелом и какие-то немыслимые коряги вперед, к полю.
Санса дрожала, как осиновый лист. Она не смела даже оглянуться. Через несколько минут они выехали из леса. Вдалеке, в низине, виднелись крыши конюшни. Они и вправду были совсем рядом. Чуть впереди на поле топталась Рона, разыскивая среди выжженной южным солнцем травы последние зеленые побеги.
Сансе стало вдруг дико смешно то, что если бы она просто пошла по прямой от кленового ствола, то пришла бы почти на то место, куда они выехали. Она зашлась в припадке дикого истерического хохота, который вскоре перешел в столь же истерический плач. Санса рыдала, уткнувшись в мягкую гриву Неведомого. Пес остановил коня и, казалось, терпеливо ждал, когда же кончится истерика. Он неспешно слез с коня, отошел в сторону, достал из кармана телефон и кому-то позвонил. Санса сквозь собственные всхлипы слышала, как он тихо говорил, по-видимому, с Серсеей.
— Да, нашел. Нет, в порядке. Она упала с лошади, слегка поцарапалась… Нет, лошадь мы тоже нашли. Отвезу на конюшню, а оттуда — в усадьбу: ссадины надо промыть. Одолжу в конюшне чью-нибудь тачку, потом верну. Нет, вам возвращаться ни к чему. Ничего серьезного… Сами разберемся… Ага… Свезу ее потом в гостиницу. Мне надо возвращаться? Ага, хорошо. Тогда до завтра. Сансу попрошу позвонить из гостиницы…
Санса продолжала судорожно всхлипывать и икать. Пес закурил, глядя в другую сторону, за горизонт, где сероватое небо — солнце уже опять спряталось — переходило в рыжее неровное поле. Пес был одет в белую рубашку и узкие черные джинсы, весь его правый рукав был закапан кровью — ее кровью. Со спины он был вызывающе красив, как какой-то языческий бог. Санса даже всхлипывать перестала. Пес докурил и повернулся к ней.
— Ну что, лихая наездница, пересядешь на свою?
Санса помотала головой. Руки все еще дрожали, и она им нисколько не доверяла. Хватит уже, покаталась.
Пес пожал плечами и пошел к Роне. Взяв ее под уздцы, подвел к Неведомому и зацепил уздечку за какой-то ремешок на седле. Рона послушно встала в хвосте у вороного.
— Ты там нормально сидишь? Может, мне лучше спереди сесть?
Санса и тут помотала головой. Она словно боялась двигаться, опасаясь, что все это ее собственная выдуманная мечта. Резкое движение — и она проснется, вернувшись назад, в лес, в липкий кошмар, к тем двоим.
— Ты, что ль, со страху язык проглотила? Ни слова еще не сказала.
— Спасибо. Вы опять меня спасли.
— Всегда пожалуйста. Только, может, ты уже перестанешь мне выкать? Я уже слишком много раз тебя спасал, чтобы ты продолжала говорить со мной, как с учителем. Ученица ты, должен сказать, бездарная. Мало было Джоффри, так для полноты ощущений ты еще и в лес забралась и нашла этих двух выблядков. Нарочно, что ли, играешь с судьбой? Можно, знаешь ли, и проиграть. Ладно, все, проехали. Поедем на конюшню, отвезем этих двух друзей, а потом я свезу тебя в усадьбу. У меня сегодня — не поверишь! — выходной день, и вот как я весело провожу время.
