Сердце грело непередаваемое злорадство: сейчас для корпорантов единственный шанс спастись — подписать все предъявленные им документы не глядя и тихо слиться. Иначе на Инконе их ждет истерично-ассиметричный ответ, а при попытке силового противостояния — анонимная катастрофа. Изящно и без улик. Я, когда в первый раз узнал о такой практике, месяц ходил под впечатлением, а потом понял, что все логично: типы, не умеющие вежливо проигрывать, в дальнем космосе — хуже террористов. Единственный способ работать с организацией, многократно превосходящей тебя по возможностям — демонстративно игнорировать выгоду и мгновенно пресекать любое насилие, пока оно не превратилось в ежедневную практику. Мне на Инконе еще и спасибо скажут. Реально! За то, что заставил деструктивный элемент проявить себя прежде, чем его деятельность привела к жертвам. В такие моменты я остро чувствую, что не местный. В общем, выходка Альфреда прошла мимо моего сознания, занятого спасением корабля.

Катастрофа была не то, чтобы эпической: уход фаз генератора на драйзерах — распространенная поломка. Нюанс в том, что устранить ее без помощи испытательного стенда нельзя, ну, теоретически. А на практике ваш покорный слуга — изобретатель программы, позволяющей худо-бедно настроить систему по результатам замера электрических параметров. Настоящий прорыв в гравитронике! Кто бы его еще оценил… Естественно, у аварийной системы появлялись свои ограничения, но программка все равно хорошо расходилась и быстро вошла в стандартный набор. До стенда-то надо еще долететь! Говорят, за два года смертность при прыжках средней дальности снизилась на тридцать процентов. Через шесть часов, наплевав на выкладки теории астронавигации, "Стриж" снова лег на курс. Теперь добраться до Торонги вовремя стало для меня делом принципа, и чем больше окажется запас, тем счастливее я смогу себя чувствовать.

На следующий день в моей душе родилось легкое беспокойство.

Проблемы начались с мелких разногласий, которые неизбежны в крошечном объеме драйзера, где один туалет, одна кухня и одно помещение для отдыха. Если лейтенант Кенеси с пониманием относилась к необходимости соблюдать очередность в пользовании удобствами, то пресловутый Альфред ею принципиально пренебрегал. Он был готов забраться в душ в любое время, сбивая ритм расхода жидкостей, или битые два часа пытаться приготовить в кухонном комбайне овсяную кашу с перцем (естественно, безуспешно). Причем, шесть порций овсянки он просто выкинул в утилизатор.

Пару дней я пробовал действовать убеждением, а потом своей властью утвердил на все нормы и графики. После чего кухня перестала выдавать Альфред продукты более чем на три тысячи калорий в сутки, а дверка душа в неурочное время просто не открывалась.

Что тут началось! Придурок пришел ко мне качать права. Сначала вид сердито сопящего пассажира вызвал у меня только недоумение. Я снова начал объяснять ему, как функционирует система жизнеобеспечения, и почему для нее так важно поддерживать режим. Как об стенку горох. Наверное, он воспринял мою вежливость за признак уступчивости или вообще за страх потому, что попытался схватить за грудки… и заработал удар по почкам. Взревел от боли, попытался ударить в ответ, после чего получил еще два раза под дых и один раз — в челюсть. Да, на планете из такого положения ногой ударить нельзя, но на то она и искусственная гравитация.

— Ты что о себе возомнил, урод? — разум затопила холодная ярость. На меня напали, в моем собственном корабле!!!

В коридорчик ввалилась лейтенант Кенеси и, судя по панике во взгляде, мгновенно оценила ситуацию. Это помогло мне успокоиться до того, как я закончил диктовать компьютеру код — от разряда станнера тело Альфреда выгнуло дугой, но дышать он не перестал. В воздухе запахло озоном.

— Это — демонстрация. На моем корабле установлена охранная система класса "Берсерк", сейчас она активирована. Попытка приблизиться к двери рубки ближе, чем на два метра, будет караться смертью. Попытка войти в помещение, где я нахожусь, без устного разрешения — парализующим ударом. Вы поняли мои слова?

— Да, поняли, — отозвалась лейтенант Кенеси, но мне нужна была юридически верная форма согласия.

— Ты понял, что я сказал?

Женщина толкнула Альфреда кулачком.

— Да, понял.

— Отлично. В таком случае, верните ЭТО в каюту, мэм.

И я пошел в рубку, чтобы пережить свой позор в одиночестве, потому что неспособность просчитать последствия, имея все вводные на руках — целиком на совести капитана. Поймите правильно, мне не раз приходилось летать с экипажем, просто потому, что некоторые вещи в одиночку не сделаешь. Но до сих пор разница между коллективом единомышленников и праздно шатающимися личностями, которым нечем себя занять, не проявлялась так явно. Умом о ней знал, но сердцем — не чувствовал.

А ведь я их еще и везу бесплатно (какой осел)! Но контракт для внеземельщика — святое, и обязательства придется как-то выполнять, попутно прививая Альфреду основы этикета. Нет, "Берсерка" я, конечно, вырублю — безумие долго держать работающей эту штуку, но осадок останется.

Теперь, когда мозги заработали в нужном ключе, мне уже ничего не мешало посмотреть записи камер в каюте пассажиров. Лейтенант Кенеси ставила коллеге примочку.

— Почему ты не помогла? — ныл он.

— Убить тебя? Да я хоть сейчас.

От такого шипения гадюке полагалось упасть в обморок. Альфред отодвинулся от женщины подальше.

— Почему?

— По уставу корабельной службы, глава о правах капитана, параграф "бунт на корабле", с отягчающими. Ты забыл, что у нас генератор — на честном слове? Капитан имел право пристрелить тебя в первый же день, я думала — обошлось. Незнание закона не освобождает от его действия. Ты будешь сидеть в каюте и ничего (слышишь?!) ничего не делать без моего разрешения. Понял?

— Понял.

Я облегченно вздохнул, но "Берсерка" на входе в рубку не выключил.

И потянулись будни звездолетчика — рутина, рутина и еще раз рутина. Первые два прыжка с осторожной подстройкой заняли пять дней. Все это время я чувствовал себя как укротитель, по ошибке поселивший тигров в своей квартире. То есть, одного тигра и одного шакала, хотя не известно, кто сильнее кусается. И ладно бы злобный Альфред. Стоило мне отвернуться, как лейтенант Кенеси начинала облизывать меня взглядом. А что я могу поделать, если полевая форма пилота больше напоминает трико? Когда срочно потребуется надеть скафандр, вы же не побежите переодеваться! Другой повседневной одежды у меня не было, поскольку я не рассчитывал брать на борт озабоченных пассажиров. Причем комбинезон самой Кенеси выглядела как яркий бесформенный мешок, что казалось мне несправедливым.

На пятый день прыжок привел нас в населенную людьми систему, окончательно подтвердив мой авторитет и позволив пассажирам немного развеяться. Мы прибыли в Каванараси.

С формальной точки зрения, это поселение относилось к "опустившимся". В том смысле, что они не держали собственных звездолетов. С другой стороны, в данном конкретном случае в этом не было необходимости — место было оживленным, и прямо сейчас в пределах видимости грузились четыре корабля. Официально зарегистрированная как прииск, Каванараси специализировалась на поставке расходных материалов, чистых культур и всевозможных приблуд для замкнутых систем жизнеобеспечения. Кроме того, здешние гидропонные фермы производили продуктов больше, чем сельское хозяйство некоторых планет.

Парадокс? Нет, простая демонстрация совершенства технологий, прежде всего — социальных.

На самом деле, тут было все, что нужно человеку: воистину безграничный запас сырья, рядом — умеренно горячая звезда, две планеты-гиганта с ледяными спутниками. Весь набор первоэлементов, разве что распределен не так удачно, как на биосферных мирах. Но опыт показывал: иногда поселенцам не удавалось закрепиться и в более гостеприимном месте. Я был на Каванараси три раза, по делам, и с каждым разом у меня крепло подозрение, что часть "Памятки молодому офицеру", посвященная стабильности коллективов, написана именно здесь. Сомневаюсь, что обитатели прииска имели доступ к последним достижениям социальной науки, просто такое поведение было у них в крови.