- Отделение народных инструментов, - неуверенно ответил я.

- Значит на гитару?

- Да, - глядя в эти живые, и святящиеся энтузиазмом глаза, я не мог лгать ей в лицо.

- Научи меня!

- Нет.

- Что? - Лицо девушки переменилось, если до этого оно было щенячье-просительное, то сейчас приобрело черты грозно-амазонского. - Слушай, я ведь могу и по-плохому попросить!

Мне стало не по себе, была еще одна вещь, делавшая ее угрозу очень даже состоятельной. Откуда-то знал, что она увлекалась единоборствами и регулярно побеждала в районных соревнованиях, а порой выходила на областной уровень. Где же я это слышал?..

Внезапно во мне проснулась одна догадка, и рот опередил мысли.

- Так это ты звонила мне?

- Чего?.. Не-е-е, о чем ты? - Весь грозный вид пропал, растерянность Алисы лишь подтвердила мои предположения.

- Ага, значит все-таки ты.

- Ну, хорошо! Хорошо, раскрыл меня. Но ты же не забыл, что я тебе обещала? Не пойми меня не правильно, тогда я звала тебя, только чтобы предложить учить меня. Если хочешь - могу платить за уроки.

- Не думаю, что это хорошая мысль, тебя засмеют, если узнают об этом. Я же все-таки адмирал туалетных унитазов.

Девушка рассмеялась, вся ее агрессия куда-то пропадала.

- А ты знаешь толк в самоиронии.

- Да, а теперь я пошел.

- Стой, помнишь мое обещание? Разбитое девичье сердце это...

- Мое разбитое лицо?

- Ага. Научи, хотя бы пару раз позанимайся, иначе простыми шутками дело не кончится, - на этих словах девушка похрустела пальцами и многозначительно посмотрела на меня.

- Два занятия! Один час!

- Три! Два часа!

- Хорошо, но только три.

***

На самом деле мы ограничились не тремя и не двумя занятиями. Алиса почти каждый день назначала встречи. Первое занятие мы провели в классе, а потом она привела меня в свое убежище. Это был подвал заброшенной пятиэтажки. Внешне тяжелые железные двери с кожаной обшивкой таили за собой настоящее прибежище. Просторное помещение с низкими потолками, разделенное на две части. Общий объем площади был не меньше сотни квадратных метров. По комнатам были проложены две переноски, дававшие освящение, они подсоединялись к автомобильному аккумулятору. Обстановка поражала разнообразием и хаотичностью: старый диван, боксерская груша, разбитый бильярдный стол, сломанное фортепиано и куча других мелочей. Для меня стало неразрешимой загадкой то, как самые крупные части интерьера попали в подвал.

Я окрестил это место подземельем Плюшкина. Алиса на это лишь с недоумением спросила - "кто такой Плюшкин"?

Мою классическую гитару девушка отвергла и сказала, что хочет "научится играть на такой" - с этими словами дала мне акустический вестерн. Она с надеждой посмотрела на меня и попросила что-нибудь сыграть. Я исполнил одну испанскую мелодию, которую учил накануне в музыкальной школе. Когда я закончил, девушка захлопала в ладоши, а затем с надеждой спросила:

- А петь? Петь ты можешь? - В голубых глазах загорелся огонек.

Вместо ответа я начал играть House of the rising sun группы The Animals. С самых первых секунд мелодия захватила меня, и я слился в едином экстазе с гитарой. Закрыл глаза, ритм понес мое сознание, как река. Медленно и плавно, а затем настала секунда, когда в композицию влился вокал. В одну реку дважды не войдешь, а если собьешься, все волшебство музыки исчезнет. Но это не грозит мне - я чувствую, прекрасно чувствую гармонию и закономерности песни.

Когда я закончил, в комнате наступила тишина. Честно я впервые пел и играл для другого человека, не считая преподавателей. Слишком легкомысленный поступок, внутри сразу стало как-то неуютно - я открылся постороннему, и это было чем-то новым и неприятным. Все-таки я дурак! Никогда, больше никогда не буду петь для других! Открыл глаза.

Все мои убеждения стали рушится как карточный домик, когда я увидел Алису. Впервые в жизни мне пришло столкнуться с восхищением и трепетом. Она смотрела так, будто я спас мир или придумал лекарство от старости. Ее лицо выражало блаженство. Глупая, но красивая улыбка украшала девушку.

- Сыграй еще что-нибудь! - Потребовала девушка.

- Нет. Как-нибудь в другой раз.

- Ну, сыграй! Представляешь, у меня все так в груди затрепетало, мурашки по спине пробежали. У тебя классный голос и поешь ты... - девушка задумалась, подбирая слова, - поешь ты волшебно!

Я залился краской, мне захотелось провалиться сквозь землю, в музыкальной школе меня хвалили, но это давно стало чем-то привычным. А сейчас... Красивая и успешная ровесница или очкастый сутулый преподаватель - чьи слова сердце подростка примет ближе к сердцу?!

- Мне нужно идти! - Я резво вскочил и пошел к выходу. Смущение гнало меня прочь.

- Стой! Ты куда? А заниматься? - С недоумением спросила Алиса.

- Потом, наверно, - неуверенно пролепетал я.

- Наверно?.. - Переспросила девушка, в голосе послышалась угроза.

Я уже выходил, когда услышал ее слова - "Если не придешь, разобью тебе морду". Почему то в этот раз мне не было страшно от ее слов.

***

Зимой мы реже виделись. Уже в шесть часов проходили сумерки, и на землю опускалась ночь. Я разрывался по времени, помимо занятий с девушкой мне приходилось учиться в музыкальной школе. В моей жизни раньше тоже был плотный график, а с появлением меломанки-амазонки все стало только хуже. И ладно бы ученица была одаренной, но нет. Алиса родилась без чувства ритма, слуха и не имела никакой координации между голосом и ушами. Для меня это было то еще испытание. Первые дни я сдерживался, потом стал повышать голос, а затем плотину срывало, и начинался ор.

На удивление девушка стоически переносила ругательства ничтожного типа. Когда меня отпускало, я начинал восхищаться хладнокровием и терпением ученицы. Но время шло, а прогресса не шел. Первые недели мне приходилось слушать жалобы Алисы и проклятия в адрес всех женщин, родившихся с такой нежной кожей.

Она сразу же пыталась освоить акустическую гитару с латунными струнами. Они жесткие и больно впиваются в подушечки пальцев. В первое время для новичка это главное препятствие на пути к освоению гитары. Примерно через месяц, место, которым касаешься струн, покрывается толстой корочкой из кожи. После, из такой руки не возьмешь анализ крови. Иголка не пробьется через коросту.

Если честно, в своих яростных выпадах я надеялся оттолкнуть девушку от себя и освободится от глупых обязательств. На крики она почти никогда не огрызалась. А когда мы только приступали к занятиям просила быть с ней пожестче. В школе мы не разговаривали, пару раз она пыталась заговорить со мной, но я избегал ее. Однажды она задала мне вопрос: