- Да, да, пожалуй, да.

- Тогда я остаюсь?

- Разумеется.

- Вы тоже?

- Почему вы так решили?

- Слишком легко согласились.

Таким образом, Пилатом стал Борзов, а Воландом Стоик. Возникает вопрос:

- Разве он там был? - Да, иначе Пилат не умыл бы руки так легко и просто.

И получается, Пилат внутри себя нес генотип Молчановского, а Стоик, а точнее Воланд, ДНК Склифософского. И если второе понять еще можно, то первое:

- Просто так не получится. - Но, как было сказано импрессионистом по имени Тулуз Лотрек:

- На нищей лучше смотрится графская одежда:

- С одной стороны красота, а с другой - доступность.

- Сними с него наручники, - сказал Пилат.

- Зачем? - спросил Монсоро, и добавил: - Тем более, я не умею. Можно позвать Кнутобойца.

- Никаких Кнутобойцев - зачем на лишние свидетели - я сам сниму.

- Ты не сможешь.

- Забьем?

- На что?

- На пачку Мальборо.

- Здесь лучше Мальборо не пользоваться. И знаешь почему?

- Нет.

- Можно нечаянно закурить в кадре, а это не будет соответствовать реальности.

- Ты хочешь, чтобы я курил пальмовые листья?

- Может вообще - бросить, как все.

- Вот именно поэтому я и не могу бросить, что точно также не могу быть, как все твои бедные родственники.

- У меня нет родственников.

- Умерли?

- Нет, просто никогда не было.

- Как тогда ты вырос таким дылдой?

- Меня воспитали в джунглях.

- Ну, что ты несешь, что ты плетешь, каких джунглях?

- В джунглях высоких домов.

Они поспорили на большую коробку гаванских сигар А Ля Черчилль, и Пилат проиграл:

- Он не смог снять наручники с Иисуса Христа, так как их вообще не было, что его очень удивило, так как согласно системе Станиславского:

- Тебе и представлять-то ничего не надо, просто играй от печки - имеется в виду под печкой своя собственная голова, а в ней только одно:

- Когда я уеду из этого городишки, чтобы быть не как все, а как некоторые: настоящим полковником. - С небольшим, но постоянным процентом от всеобщего Росугля.

Таким образом Стоик получил преимущество над Борзовым - Пилатом, имея возможность пугать его Росуглем в виде его районного президента Симона.

- Ну, спой на прощанье любимую, - Обратился Пилат к заключенному, одновременно пытаясь приклеить слюной пальмовый лист, отмотавшийся немного от только что поставленной ему самим Росуглем:

- Настаящей Кубинской сигары а ля Черчиль.

- В пути отстал? - спросил зэк.

- Что? Ты про кого? Про сигару, не твое дело, если я сказал, что это кубинские - значит так должны думать все. И знаешь почему?

- Да, иначе и у вас может появиться такое же сомнение.

- Точно! Ты маг?

- Нет.

- Экстрасенс?

- Тоже нет.

- Почему тогда тебе известна истина?

- Она написана у вас на лице.

- Да?

- Да, вы пытаетесь мучительно понять, почему пальма хуже табака.

- Я думал, наоборот: почему табак не похож на пальмовые листья, ибо и то и другие - листья. Ответь мне, почему они разные, и я отпущу тебя.

- Нет.

- Почему?

- Здесь прослушка, тебя самого посадят за такие - Отпущу. Ты не властен над своими словами.

- А ты прав, кажется, пальма, действительно, пошла, как паровоз, дым черный, но не совсем смертельный.

- Кстати, он хотел спеть, - сказал Монсоро, и уже застрочил пером.

- Что ты там пишешь? - спросил Пилат, - я еще ничего не резюмировал.

- Я знаю, что он будет петь, поэтому записываю заранее.

- Зачем это надо?

- Иначе я за ним не успеваю.

- Тогда правильно, пиши поперед батьки в пекло.

И значится, было:

Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,

Приходит ли знакомая блондинка,

Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,

Но только не простой, а невидимка.

Иногда срываюсь с места, будто тронутый я, -

До сих пор моя невеста мной не тронутая.

Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если, - мы стесняемся при нем.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

Однажды выпиваю, да и кто сейчас не пьет?

Нейдет она: как рюмка - так в отрыжку.

Я чувствую, сидит, подлец, и выпитому счет

Ведет в свою невидимую книжку.

- А это что за рожа? - спросил Пилат, подойдя к писарчуку Монсоро сзади.

- Задумался, мин херц, - вписал вас в песню.

- Это не я.

- Да? А мне почему-то кажется вы. - И действительно, мужик с рожей был похож на Стоика, а это значит, он тут же явился перед Монсоро и исполнителем песни, и сказал менее мрачно более, чем предыдущий Пилат, так как был Воландом:

- Продолжайте, пажалста!

Побледнев, срываюсь с места, как напудренный я, -

До сих пор моя невеста целомудренная.

Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,

Но, а что другое если, - мы стесняемся при нем.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

Я дергался, я нервничал, на хитрости пошел:

Вот лягу спать и поднимаю храп, ну

Коньяк открытый ставлю и закусочку на стол, -

Вот сядет он, тут я его и хапну.

Побледнев, срываюсь с места, как напудренный я, -

До сир пор моя невеста целомудренная.

Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если, - мы стесняемся при нем.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

- Так ты говоришь, что ничего не делал? - спросит Стоик.

- Дак, естественно.

- Но мозхги-то людям вправлял?

- Если бы это было возможно!

- Но вот, например, песня эта про существование меж людей их призраков, могущих делать такие дела, что иногда и дети рождаются - это как, не дела, по-твоему?

Впрочем, продолжай пока.

К тому ж он мне вредит. Да вот не дале, как вчера, -

Поймаю, так убью его на месте, -

Сижу, а мой партнер подряд играет мизера,

А у меня гора, три тыщи двести.

Иногда срываюсь с места, будто тронутый я, -

До сих пор моя невеста мной не тронутая.

Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если, - мы стесняемся при нем.

Обидно мне, досадно мне, ну ладно.

А вот он мне недавно на работу написал

Чудовищно тупую анонимку

Начальник прочитал и показал, а я узнал

По почерку родную невидимку.

Оказалась невидимкой - нет, не тронутый я -

Эта самая блондинка мной не тронутая.

Эта самая блондинка - у меня весь лоб горит.

Я спросил:

- Зачем ты, Нинка?

- Чтоб женился, - говорит.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

Глава 67

Медиум:

Перестановки по 6-ти конечной звезде, скорее всего, не существует, так как она сама является результатом сложения двух пятиконечных звезд, поставленных друг на друга, как отражения в зеркале. Но тем не менее Повестей Бэла шесть, если считать и то, что называется:

- От Издателя.

Шестиконечная звезда - это частный случай Истины, на всех он не распространяется. Как и евреи не растворились в остальных людях. Они сами:

- Другие люди.

Но Шестая зачем-то все-таки нужна. Ибо она есть. Вот только Седьмая - как Счастье - не Земле не состоялась.