Ящерицы, оглядев сверху поле битвы, решили спускаться. Они медленно поползли вниз, а Сеня смотала сброшенную веревку и собрала в мешок разбросанные вещи.
Для верности ждали еще полчаса - щупальца больше не шевелились; наоборот, они стали менять на глазах окраску, становясь из белых грязно-серыми. Судя по всему, можно было поздравить друг друга с победой! Теперь, уверенные в гибели чудовища, смельчаки поторопились покинуть это отвратительное место. Усиливающееся зловоние преследовало их до тех пор, пока логово не скрылось из виду.
- А вы не верили! - не удержавшись - тонкий рот до ушей, похвастался Филипп. - Как мы его! Раз, два, три - и нету монстра! И ходите, дорогие, по ущелью сколько хотите! Когда вам будет угодно, даже ночью! Никакой опасности нет!
Ущелье огласилось теперь смехом и радостными возгласами - страх, наконец, отпустил совсем. Груша, видя всеобщее ликование, громко верещал и носился, носился кругами над счастливыми победителями.
Как по-разному можно ощущать себя в одном и том же месте! Каменная теснина не казалась сейчас ни мрачной, ни зловещей, хотя здесь, конечно, ничего не изменилось - те же самые неприветливые скалы, но больше они не таили в себе смертельной угрозы и стали теперь обыкновенными серыми камнями. Да и окончилось ущелье на этот раз быстро - шли-то под гору. А внизу раскинулось обширное плато Ахрат. Где-то в его просторах гулял сейчас табун красавцев коней. Ахратинцы лишились сегодня своего страшного сторожа; впрочем, вряд ли они подозревали о его существовании. И гора-громадина больше не казалась зловещей - жуткий призрак покинул ее сегодня навсегда. Если, конечно, Асурдис не придумает еще чего-нибудь похлестче!
Но солнце уже катилось к западу, и путники заторопились вниз по каменному серпантину. Ночевать в промозглой пещере - пристанище перегонщиков - никому не хотелось. Запас воды был достаточным, и друзья решили идти хоть до темноты, а спать лечь на травке, пусть и под открытым небом. Проголодались порядком - днем-то было не до еды! Зато сейчас, сидя у трескучего костра, наелись, наверное, на целый день вперед. Несмотря на усталость ящерицы затянули песню. Слова ее были Сене непонятны, ног наверное, это был какой-то древний гимн, исполняемый в честь одержанной победы - уж больно мелодия была торжествующей.
А утром над каменной горой уже кружились с клекотом большие черные птицы. Стервятники из соседних долин прибыли на гигантское пиршество - отпраздновать гибель спрута.
Дорога через Ахрат заняла три дня. Табун за это время удалось увидеть лишь однажды. Среди взрослых бродило сейчас множество жеребят, и друзья решили не беспокоить лошадей без дела. Сеня, конечно, пыталась высмотреть Красотку, но, что и говорить, это было бесполезным занятием. Издали все ахратинцы походили один на другого.
Края плато путники достигли без приключений. Теперь оставался несложный спуск - и вот она, долина! Бурливая речушка негромко бормотала внизу, а отсюда было уже рукой подать до пещеры Дели. И трудно описать ту радость, которую троица испытала, увидев на горе пятнистую козу; коза, однако, совершенно не разделяя восторга пришельцев, поторопилась подняться повыше, а уж оттуда презрительно оглядела их, пожевывая клок травы да позвякивая колокольцем.
Уже в сумерках путники взбирались по узкой тропинке, ведущей к жилищу пастуха. Массивная брусчатая дверь оказалась заперта.
- Только бы он не ушел куда-нибудь в соседнюю долину продавать свои сыры! - выразила общее опасение Агриппина.
- Сейчас узнаем… - пробормотал Филипп и, приподняв камень у порога, вытащил из-под него ключ.
В пещере было темно, но в очаге еще теплился огонь, и это успокоило гостей. На большом столе все так же стояла глиняная посуда, полная молока, творога, масла, простокваши и еще чего-то молочного. Воздух по-прежнему был пропитан кисловатым духом сыров, разложенных по полкам, а медные котлы все так же отливали знойным красным блеском в свете тлеющих угольев. Филипп поспешил подкинуть в очаг несколько сухих полешек, и скоро они занялись ярким пламенем, разогнавшим сумрак в пещере. Гости уселись на большую кровать, покрытую цветастым ковром, и стали ждать. Было так тепло и уютно; по стенам ползли тени, а глаза слипались сами собой…
- Доброе утро! Пора завтракать, - прогремел вдруг чей-то голос.
Сеня открыла глаза. Посреди пещеры, уперев руки в бока, стоял Дели; он широко улыбался. Солнце и птичий гомон врывались через круглые оконца. Девочка недоуменно переглянулась с друзьями - неужели они проспали всю ночь?
Сеня выбралась из мехового одеяла, в которое, оказывается, была укутана, и кинулась обнимать заботливого хозяина.
Как им его недоставало!
- Пришлось вас разбудить, не то до вечера бы проспали, - проговорил Дели извиняющимся тоном. - Я дождаться не мог, когда вы, наконец, проснетесь! Хожу, хожу, гремлю посудой - ни в какую! Спят себе, словно ангелы!
Но вот гости умылись и расселись вокруг стола.
- Ну а теперь рассказывайте! - нетерпеливо потребовал хозяин, когда друзья отодвинули тарелки.
Да уж и в самом деле было что порассказать! В основном говорил Филипп. Сеня с Пиной, конечно, перебивали его частенько, но принц все же сумел довести свое повествование до конца. Горец внимательно слушал, и, как и ожидал Филипп, особенно был поражен известием о гибели страшного спрута. Эта новость его прямо-таки огорошила.
- Ну вот!… Ну надо же!… Ну просто до смерти обидно, что меня там не было! А как бы мне тоже хотелось побиться с гадом! Ой-о-ой - до чего хотелось бы! Уж я бы ему показал!… - горец сокрушенно помотал лохматой головой. - Эх, такое, конечно, бывает раз в жизни… Ну да ладно! Здорово у вас получилось! - и он одобрительно хлопнул принца по плечу.
Вконец обнаглевшая птица разгуливала по столу и склевывала с тарелок все, что ей хотелось. Дели почесал пальцем головку Груши и, вдруг вздохнув, сказал:
- А у нас тут все иначе… Болотник вздумал собирать дань со свободных горцев. По пять коз да по пять баранов в месяц. Посчитайте, сколько это в год? А кто не дает, тем разгоняет стадо. И так, что костей не соберешь! Кругом же скалы… Горные пастухи - народ гордый, ни за что не уступят. Боюсь, несдобровать нам… - он снова вздохнул.
- Я думаю, бояться нечего. Скоро Хотт наведет в округе порядок! - постарался успокоить его принц.
- Хорошо бы! - без улыбки ответил Дели, и все замолчали.
Из открытой настежь двери вдруг потянуло холодом - наверное, это был ветерок с реки, а у Сени мурашки побежали по коже: вспомнился Черный Замок. И она подумала, что в глубине души боится встречи с Насуримом даже больше, чем тех страшных щупалец в ущелье. От них по крайней мере ясно было чего ожидать, Но что поделать! Пора уже было снова трогаться в путь. Дели, к несчастью, не мог их сопровождать; он собирал по горам свое стадо, сгоняя коз в потайной загон, и занимался этим с восхода до заката. Вчера, к примеру, он вернулся домой уже в полной темноте. Впрочем, большой отряд был бы и больше заметен, а в замок Покровительницы нужно было пробраться так, чтобы об этом, не дай Бог, не узнал старый колдун. Иначе всем несдобровать!
Друзья сердечно распрощались и договорились, что, если в течение недели от них не будет никаких вестей, горец отправится на выручку. Несчастный Груша был заперт в пещере; кто знает, что там впереди.
Три дня потребовалось, чтобы, преодолев перевал у Одинокой, спуститься затем по реке к равнине. Дальше было два пути; либо, обогнув Толстую, пробираться в Саттар мимо Черного Замка, либо, взобравшись в гору, сойти с нее прямо к замку Хотт. Ну и, конечно, решили штурмовать Толстую.
Но горы только кажутся пологими; когда начинаешь на них взбираться, они всегда оказываются очень и очень крутыми, Правда, подстегивала близость цели. Восходители неутомимо карабкались вверх, останавливаясь лишь чтобы напиться, и к ночи перевалили-таки на противоположный склон. Здесь устроились на ночлег. Друзья постарались поудобнее улечься среди замшелых корней старого бука - отдых был совершенно необходим; завтрашний день мог потребовать от них всех сил!
