И притом все в отличном порядке, какой бывает только у почтенных, не стесненных в средствах дам. Старинная теплица, примыкающая к кухонной стене, а значит, и не нуждающаяся в специальном обогреве, только что отремонтирована. Горшечные культуры старую даму не интересовали, просто она любила завтракать, нежась на солнышке.

Правда, когда Нелл узнала, что прекрасный вид из окон открывается отнюдь не на зеленый пояс, как уверяла старая дама, а на герцогское поместье - одно из крупнейших в стране, которое, следовательно, неминуемо будет разбито на строительные участки, едва герцог отдаст богу душу, ее одолели сомнения. Герцогу же шел девятый десяток.

Но когда Нед увидел прекрасный сад на южном склоне и добротные бордюры, он тут же ударил по рукам. Нелл упряма как осел, сказал Нед, она сама не понимает, какое счастье ей плывет в руки. Конечно, нельзя поручиться, что этот прекрасный вид будет существовать вечно. Но в мире вообще нет ничего вечного. Пресловутый зеленый пояс просто мухоловка, и больше ничего. Правительство подстерегает тебя, как паук, ты и опомниться не успеешь, как уже опутан по рукам и ногам, а под носом у тебя инфекционная больница или аэродром. Все правительства спят и видят, как бы нарушить закон - нет для них ничего приятнее, ничего отраднее, чем показать свою власть. Всем им только того и надо.

И не успели еще распаковать ковры, как Нед кинулся разбивать грядки, копать, сажать. На всю осень, зиму и весну Нед и Нелл так основательно исчезли из виду, словно уехали на Камчатку. Они даже не выполнили своего обещания позвать нас погостить. Они не отвечали на приглашения. Кто-то видел Нелл в опере - она блаженно клевала носом на «Grotterdammerung» [9]. Я целый год не встречал Нелл, лишь в мае столкнулся с ней на Виктория-стрит - лицо у нее потемнело от загара, нос ало лоснился. Она вышла из магазина, где смотрела новую модель моторной косилки. Нелл всегда одевалась элегантно. Нед ее в этом поощрял. Теперь на ней была помятая фетровая шляпа, провисшая на коленях вельветовая юбка и старый твидовый пиджак - видно, с Недова плеча. Нелл походила на актрису, играющую роль осевшей в своем поместье герцогини, с той лишь разницей, что она была безразлична не только к своей наружности, но и ко всему окружающему. Она не щеголяла своими деревенскими обносками в городе, для нее Лондон был просто ближний городишко, куда ездишь покупать сельскохозяйственные машины. Нелл засияла улыбкой мне навстречу и извинилась за то, что они не ответили на мое последнее письмо. У них просто не остается времени. День-деньской они работают, а вечером так измочалены, что у них нет сил писать письма. Нед нередко прямо так в кресле и засыпает. Что за жизнь! Лишь теперь они узнали, что такое счастье! Сбылись их мечты. Нед собирается разбить плодовый сад. У них будут свои фрукты. Поздние сорта карликовых яблонь. В конце концов, как говорит Нед, лет десять-пятнадцать он еще протянет, а раз так, почему бы ему не посадить сад? Через пять лет они смогут продавать яблоки - и эти расходы окупятся.

Нелл никто из нас больше не встречал. Нед же и вовсе объявился только следующей зимой. Его прихватил артрит, и он два раза в неделю ездил в город на массаж. По счастью, сказал Нед, в саду сейчас все равно нечего делать. Яблони уже посажены. Так что они с Нелл могут позволить себе отдых: видит бог, они его заслужили. И он сейчас вполне может выкроить время, чтобы позавтракать в моем клубе, потолковать кое с кем из наших.

Так Нед стал регулярно, два раза в неделю, завтракать в нашем клубе. Видно, его тянуло к нам. Он пространно излагал нам, какой кудесник его массажист, сокрушался из-за цен на цинк и медь, доверительно рассказывал нам, что творится в его бывшей фирме. Эти ребята совершают ошибку за ошибкой, то и дело идут на страшный риск. Ему ясно, что они наделали долгов. Впрочем, этого и следовало ожидать: молодежь никогда не слушает советов.

А когда Нед уходил, Грейн обычно изрекал: «Он томится. Яблони уже посажены, и теперь они ему опостылели. Что ему остается делать - сидеть и смотреть, как они растут? Одно плохо: Нед ни за что не признает, что ему на покое нет покоя».

Зато я признаю, что мы пропускали мудрые соображения Грейна мимо ушей. Разразился кризис, и нам было не до того. Фирма, где я работал, еще перед выборами сорок пятого года подорвалась на цементе и теперь торопилась взять реванш на кирпиче. И вообще финансовые перспективы не радовали. Наоборот, удручали.

Хотя к следующей зиме дела обстояли немногим лучше, нас всех как громом поразило известие о том, что Нед продает свои загородные владения. Нед в последнее время очень сдал, и ему трудно управляться с таким большим садом. Нед как будто лечился, но лечение не дало результатов. Нелл вдруг объявилась в небольшой гостинице, в Сити. Она призвала меня, и у нас с ней состоялось совещание, одно из тех долгих, проникновенных совещаний, которые Нелл вечно устраивала с друзьями Неда, когда у Неда возникали какие-нибудь затруднения.

- Вы просто не поверите, - сказала она, - как Нед переменился. Куда девалась его энергия - он даже саженцами перестал интересоваться. А уговорить его пойти к врачу я никак не могу. Хорошо бы сделать рентген, хотя я и не подозреваю ничего серьезного.

Мы ходили вокруг да около этой щекотливой темы.

- Разумеется, - сказал я, - без рентгена теперь ни одно обследование не обходится.

- Так-то оно так. Но попроси я Неда сделать рентген, он насторожится. Он такой раздражительный, он тут же вспылит. Решит, что я спятила.

Крупная, решительная Нелл выглядела такой потерянной, что на нее было жалко смотреть. Как и все женщины в подобных случаях, она думала лишь о раке. Потому что рака боялась пуще всего.

И по этой же причине она избегала говорить о нем, и поэтому же я говорил о всевозможных болезнях, только не о раке. Таких, к примеру, как ослабленная форма гриппа или вирусная инфекция. Я понятия не имел, существует ли ослабленная форма гриппа, но Нелл ухватилась за эту идею. Нед в прошлую зиму несколько раз простужался, а организм у него от природы очень сильный. Так что, если Нед заболеет гриппом, его организм в два счета ослабит грипп.

- Но если вы хотите уговорить Неда сделать рентген, убедите его, что следует проверить, нет ли у него безболезненной язвы, - сказал я.

- А разве такая бывает?

- Почему бы и нет? Сговоритесь с вашим местным врачом. Я думаю, он пойдет вам навстречу.

- Вы заметили, что Нед не в себе?

- Да, я обратил внимание, что он довольно вялый. Впрочем, для Неда характерны перепады настроения. Он с таким пылом за все берется.

Нелл даже не улыбнулась. Но охотно согласилась, что для Неда характерны перепады настроения. Она уцепилась за эту мысль, однако рассталась со мной в твердой решимости заставить Неда сделать рентген. Честно говоря, мы все были очень встревожены. Нед на глазах превратился в старика - ковылял, опираясь на палку, ворчал на погоду.

Нелл чуть не целиком распродала свою отличную мебель, которой очень дорожила, и сняла крохотную двухкомнатную квартирку гостиничного типа в огромном муравейнике поблизости от Ричмонда. Ничего лучше она не могла себе позволить. Идеальная усадьба при перепродаже пошла за бесценок, потому что дисконтер, приобретший ее с тем, чтобы опочить в ней от язвы и тромбоза, провидчески угадал, что крыша проедена сухой гнилью. Она лишь чудом не обрушилась Неду на голову. Старые дамы крышами не интересуются, а оценщика страхового общества, которому Нед поручил обследовать усадьбу, крыша, видно, тоже не слишком заинтересовала. Деньги платил не он, и вдобавок у него на полпути к крыше отказал карманный фонарик.

Нед сказал лишь: «Сам виноват - никогда нельзя полагаться на экспертов». Из чего следовало, что виноват вовсе не он. Виноват мир, которым управляют эти балаганные правительства. Нелл мучилась угрызениями совести и таяла на глазах.

- Мне следовало быть осторожней, но уж очень мне хотелось, чтобы Нед устроился поосновательнее.