Одно из величайших заблуждений есть действие на разложившееся общество и массы противоагитацией и противопропагандой. Разложенные массы и толпы резонируют лишь на разрушительные призывы, разнуздывающие низкие инстинкты. культура и мораль прививаются воспитанием, а не пропагандой. Упустив момент, власть уже не может овладеть массами, и получается анархия. Не нужно даже, чтобы власть была умна, - надо, чтобы она действовала сурово, но законно и справедливо. Это и есть ее отличие от террора и насилия. Террор может быть действителен временно, для обуздания не масс, а чиновников и служащих. Никогда террор не ликвидировал ни революции, ни бунта. Их ликвидировало войско и законом установленная власть.
Психика обывателя должна быть обуздана. Авторитет власти должен стоять высоко... Политическая идеология всех государств в настоящее время крайне неустойчива. Приемы политической борьбы в огромном большинстве аморальны, и чем напряженнее в стране политическая борьба, тем легче она поддается разложению. Внесение этой борьбы в армию есть верный путь ее разложения, и если желают деморализовать армию, в нее вносят политическую борьбу.
То, что поощряется для врага, должно сурово караться у себя. Одним из приемов деморализации неприятельской армии во время последней войны было воздействие на пленных через них. Как скоро распространяется слух о мягком обращении с пленными, целые толпы охотно сдаются в плен. Миллионы пленных - тому доказательство. Привлечение сродных национальностей, обещание удобного плена облегчают сдачу противника в плен. Все шкурное, трусливое охотно сдается при этих условиях, и командующему остается лишь поощрять такую сдачу неприятеля. Надо, однако, иметь в виду, что этой заразы не чужда и своя армия, почему в современных боевых частях в этом отношении надзор возлагается на полевую полицию. Широко практикуется распропагандирование пленных в лагерях, инсценируются побеги уже развращенных пленных, направляемых в свою армию для разложения.
Разложение тыла и общества неприятельской державы ведется путем национальной, политической и революционной пропаганды. Здесь требуются: 1) идейные, хотя и криминальные, фанатики-революционеры, международные и свои мошенники-авантюристы и партийные деятели и 2) большие средства на подкуп прессы, политических деятелей и партий. Они знают, как разлагать общество. Приемы для этого выработаны. Пропаганда ведется не прямая и в первую очередь воздействует на либеральные элементы, которые к ней наиболее чутки.
Возбуждают недовольство, хвалят и переоценивают неприятеля и порицают своих. Муссируют мнения о ненужности и непопулярности войны и - главное - дискредитируют власть. Для этого создаются и распространяются слухи, легенды и клевета, особенно на династию, то есть делается все то, что широко практиковалось в России во время японской и в конце Великой войны, вплоть до открытой клеветы с трибуны парламента. Возбуждение национальной розни, пропаганда национального самоопределения, разжигание классовой ненависти -излюбленные методы разложения. Неприятель входит в общение с оппозиционными парламентскими деятелями и с помощью подкупа поддерживает пораженчество. Оппозиционеры возводятся на пьедесталы, газеты подкупаются.
Очень своеобразен метод вредительства. Вредительство подкупается через революционеров. Ими взрываются неприятельские склады, ж/д сооружения, броненосцы («Императрица Мария») и т.д.
Индивидуальный террор, то есть убийство через фанатиков и подкупленных лиц командующих неприятельскими армиями, почти неизвестен в военной истории. Но большевики и тут проложили новый путь (убийство маршала Эйхорна в Киеве и похищение генерала Кутепова в Париже). Это печальный метод, обесславливающий военный подвиг. Надо думать, что ни одна культурная держава все же не рискнет рекомендовать подобные действия.
Политические партии практикуют и такой прием вредительства. Они посылают своих членов в ставки командующих своих армий... Так, например, в Ставке Верховного главнокомандующего Русской армии находились офицеры Генерального штаба, члены революционных партий и заговорщики против Императора, которые вели свою работу на разложение. Такие элементы должны быть своевременно ликвидированы контрразведкой.
Охрана командного состава должна быть направлена не только на защиту его от покушений, но и на подбор надежных, а не подкапывающихся сотрудников из числа оппозиционных партий.
Политическая и революционная пропаганда в армии производится своими силами и лишь косвенно поддерживается неприятелем.
Внедрение в армию штатского, невоенного элемента является действительным приемом разложения армии. Тут сталкиваются два мировоззрения, во многом диаметрально противоположные. Военное мировоззрение вырабатывается историей, имеет свои традиции, передается нередко по кастам и наследственно. Оно, по существу своему, консервативно, ибо оно охраняет исторические формы жизни страны.
Штатский элемент, остающийся вне армии, не понимает ни духа армии, ни смысла военной физиогномики и символики и относится ко всему военному иронически и с критикой. Насмешливое название «земгусаров» метко показывает, что и штатский элемент заражается военной символикой, несмотря на то что понятия воинского долга и чести ему чужды. С этим элементом (например, с «земгусарами») в ряды армии проникают революционеры и агитаторы.
Борьба с агитаторами и пропагандой должна быть беспощадной, но законной и справедливой и ни в каком случае не должна вестись в форме контрпропаганды, ибо она никаких результатов не дает. Всякие политические свободы во время войны должны быть уничтожены.
Хорошей почвой для разложения армии является так называемое шкурничество. На этот элемент обратило внимание общественное мнение, но он совершенно не изучен военной психологией. Шкурником в известной мере является каждый, ибо никто не желает умирать во имя других, но называется им тот, кто чужд сознания воинского долга и спасается от боя, не разбирая средств. Шкурники составляют полностью массы дезертиров и уклоняющихся от боя, но они и растлевают армию своей критикою. Как бы ни было почетно учреждение Красного Креста, но там не должно быть места боеспособным офицерам различных чинов, которыми он кишит в военное время. Шкурничество - это та пружина, надавив на которую можно взорвать боеспособную армию.
Л Л Л
Психопатология тыла армии и борьба с его разложением. Уже много раз было обращено внимание военных ученых на тыл и его разлагающее влияние на действующую армию. В тылу царит спекуляция, хищничество, алкоголь и проституция. Дезертиры всех сортов свивают там свои гнезда.
Управление тылом трудно, и дезорганизация его осуществляется легко. Сюда стекается все трусливое, и сюда же тянутся агитаторы, революционеры и пораженцы. Здесь создаются сплетни, слухи и легенды, отравляющие армию. Деморализация армии рождается именно в тылу. Здесь сеется паника, подрывается авторитет военачальников, выкристаллизовывается общественное мнение и оценка войны.
Психически неорганизованный тыл неустойчив, труслив и продажен вследствие большого наплыва авантюристов, мошенников и хищников.
В технической войне он есть база и ключ техники. Здесь же находится все руководство технической частью.
С военной точки зрения тыл есть весьма важное место, и, конечно, он не заслуживает того презрения, с которым к нему часто относится фронт. Еще недавно это имело свое основание в боевой безопасности тыла, но теперь, когда главной целью неприятельских налетов является тыл, места скопления материальных складов и узлы сообщений, опасность в тылу становится большею, а вследствие боевой пассивности испытание личного мужества не меньшим, чем на фронте.
Военное искусство должно преобразовать тыл. Подобно тому как современному массовому огню противопоставляется россыпной строй, придется децентрализовать пространственно тыл, рассеять скопление учреждений тыла и отступить от чрезмерной концентрации тыловых узлов. На очередь встает вопрос о милитаризации всего тыла и о большей или меньшей социализации всего государства, что и выполняется отчасти в форме реквизиции и принудительного труда. Тыл обезвреживается путем цензуры, борьбы с революционной и пораженческой агитацией и очищением тыла от дезертиров.
