— Сегодня в 23.00 начинаем большую закладку бетона. Завтра закончим, — докладывал на заседании Правительственной комиссии тогдашний начальник УС ЧАЭС Гора, человек слегка полноватый, внешне спокойный, даже как будто излишне уравновешенный. Но в действительности — грамотный, высококвалифицированный специалист, способный быстро оценить обстановку и принять точное, верное решение. Энергостроители — собственно строители и монтажники из подразделений Минэнерго — работали на многих участках одновременно. Их результат часто требовался быстрее других, как обладающий наибольшей оперативной значимостью. Нередко сказывался он и на критическом пути работ (то есть наиболее важный, трудоемкий этап или требующий наибольшего количества участников), а нередко и в самых опасных местах. Поэтому и на заседаниях Правительственной комиссии больше всего вопросов было к энергостроителям. Поэтому однажды председательствующий Маслюков обратился к Корсуну: “Организуйте прочтение лекций всем работающим у вас, чтобы понимали суть радиационной опасности и учитывали в процессе работы”. О необходимости беречь людей говорили почти на каждом заседании, порою грозили карами тем начальникам, чьи люди переберут дозволенные на тот, начальный период 25 бэр... Официально никто и не перебрал. Многие бывалые ликвидаторы просто не сдавали свои накопители: работать-то все равно надо.
...Это происходило в ночи с 3 на 4 и с 4 на 5 июня. В операции участвовали прораб Б.А. Радченко, мастер Гладинец, рабочие ЮЭМа, ЮТЭМа, военные. Полковник В.А. Себякин оставил строителям на ночь два бронетранспортера с экипажами под командой старшего лейтенанта Медынского и лейтенанта Иваникина. “Все молодые, моложе моих детей”, — как сказал о них Токаренко, замначальника ЮТЭМа. — Здорово они работали. И обеспечили подачу бетона на Казаковскую стенку. А Себякина нашел Тарасенко, просто попросил: “Помоги”.
А вот впечатление непосредственного исполнителя начальника вахты старшего прораба ЮЭМа В.А. Дугина:
— Работа шла круглосуточно, бригады по 15 человек сменялись через 12 часов: бригада И.Н. Рогулина — бригада А.М. Коваленко — снова Рогулина... Это объяснялось не только удобством в организации работы, но и желанием сократить время на дорогу в лагерь.
Мы жили тогда за 70 километров, в селе Полесском. Сам Дугин ежедневно приезжал на площадку в 7 утра и уезжал в 22. Рогулин был членом бюро Припятского РК КПСС, в его бригаде работал и его сын Александр; в бригаде Коваленко — делегат XXVII партсъезда Украины К.М. Ежов. То была именитая команда профессионалов высшего класса, а их общественные регалии в данном случае говорили об их большом авторитете у коллег. Ведь это было при советской власти.
Жара, пыль и пот. Запах от свежей с утра защитной маски — “лепестка” — уже к обеду не отличался от аромата выхлопов БТРов. И — постоянный, ставший подкорковым, вопрос: “Сколько здесь рентген?”, и следом — расчет: “Сколько мы здесь?” А мозг в это время занят работой. Сливаются дни и ночи: только скорей, скорей, скорей.
Бетонирование шло довольно гладко, однако вскоре заметили, что жидкий бетон куда-то уходит. Но куда?
Завал с вертолета осматривали в бинокли заместитель министра Ю.Н. Корсун, руководители УС ЧАЭС В.П. Акулов, В.Т. Гора. Никто не мог понять, куда же этот бетон исчезает. Около 10 тысяч кубометров массы залили, как в бездонную бочку... В конце концов, дыру в стене обнаружил Р.С. Тиллес, обойдя ее просто пешком — это при 15 рентгенах в час: “На меня не действует. И — должен же я посмотреть, в чем там дело”. Кандидат технических наук Роберт Семенович Тиллес в тот период возглавлял в институте Оргэнергострой отдел “скоростные методы возведения плотин ГЭС”, а в Чернобыле был специальным помощником Ю.Н. Корсуна.
Он решил соединить между собой несколько ленточных транспортеров, приблизить их вплотную к подножию четвертого энергоблока и по ним, как по конвейеру, доставлять к нижним ярусам стены более густую бетонную смесь, а для более высоких уровней — бетононасосами. И это решило проблему.
За три недели была спроектирована оргэнергостроевцами, затем изготовлена, смонтирована и запущена ЮЭМовцами уникальная дистанционно управляемая бетонирующая установка. Стенку бетонировали рабочие бригады Рогулина из ЮЭМа, а также экипажи машин из батальона полковника Тренина, экипажи машин из УС-605, автотранспортники и рабочие бетонных заводов.
Главный конструктор установки Тамара Петровна Ларионова, вероятно,— это единственная женщина, которой пришлось бывать тогда в такой близости от реактора. “Она и проектировала, и курировала изготовление, и... плакала, слушая по армейской рации наш “радиообмен” в зоне, передать который в печатном тексте не представляется возможным. Мы берегли ее как могли, но значительную дозу облучения она все-таки получила” (Р.С. Тиллес). Возглавили бетонирование энергостроители Стоклокос и Утин.
Военным за эту работу заслуженно вручили боевые награды. Гражданские специалисты не получили ни наград, ни даже почетных грамот. Хотя военные “партизаны” вне зоны были такими же гражданскими людьми, их командиры в Чернобыле оказались более объективны, чем гражданские руководители.
Институт “Оргэнергострой” Минэнерго СССР заслуживает более подробного рассказа. Его сотрудники выполнили колоссальный объем работ практически для всех строительных объектов Чернобыля. Заместитель директора Ю.Г. Хаютин выехал туда 3 мая 86-го, а через неделю при оперативном штабе министерства уже действовала специализированная группа из его института. Руководил ею главный инженер “Оргэнергостроя” А.М. Скоромников, главный инженер проекта — С.И. Джамбов. Задача №1 — разработка “проектных соображений” по консервации энергоблока №4.
На самом деле в проектировании различных мероприятий участвовали более 120 сотрудников из 17 отделов. Притом 30 человек работали непосредственно в Чернобыле в среднем около месяца каждый. Только с мая по декабрь совместно с другими организациями или только силами института они разрабатывали составы бетонных смесей для разных видов работ, в том числе и тех, которые применял УС-605 при сооружении Саркофага.
“Проектные соображения” включали, в частности, предложения по организации работы механизмов и технологию закрытия завала сухой бетонной смесью с использованием радиоуправляемых машин ИМР; схемы устройства самой защитной стенки надвижкой строительных блоков теми же ИМРами по направляющим трубам, на полозьях и по узкоколейным путям, а также схему ее бетонирования с помощью конвейерных систем; схему механизации работ с применением гусеничного “Демага” и кабель-крана; схему бетонирования железобетонной плиты под реакторным отделением; схему ситуационного плана площадки для сооружения “стены в грунте” и т.д., а также контроль качества этих работ. Специалисты института участвовали в подписании контрактов с фирмами “Швинг” и “Путсмайсер” (ФРГ) и “Вортингтон” (Италия), а затем сами же ездили в ФРГ принимать это оборудование.
По оценке главного инженера УС-605 В.Д. Можнова, опыт эксплуатации закупленных бетононасосов у фирм ФРГ показал, что они в наибольшей степени соответствуют условиям производства работ в сложной радиационной обстановке. Опыт работы показал обоснованность и других решений института “Оргэнергострой”, а его заводы изготовили оборудование и пр. для жизненно необходимых в зоне “своих” бетонных заводов; саму дистанционно управляемую конвейерную систему для бетонирования завала и защитной стенки перед ним, а также технологию ее функционирования. Эту линию, как говорилось выше, предложили и разработали, а затем сами руководили работами на ней начальник отдела НИС-30 Р.С. Тиллес и главный инженер отдела Т.П. Ларионова. Справедливо назвать также Г.И. Коржова, И.В. Пимкина, А.М. Дюкова, Р.Ч. Мамашева, И.И. Кравченко, Д.Л. Шаталова, С.С. Лукьяненко, А.Б. Силаева, И.И. Вайншток, А.М. Шапиро, да всех не перечислишь. Главный инженер проекта всех этих “соображений” С.И. Джамбов и сегодня бережно хранит горы документов института по чернобыльской тематике.
