Клари, не является ли внутренняя Революция единственной истинной Революцией?

Ашрам или джунгли.

Клари, я скучаю по тебе, а также по Жилле, вы два моих истинных брата.

Моя мать недавно написала мне: "Коммунизм, как и нацизм, собрал обиды и несправедливости не для того, чтобы их излечить, а для того, чтобы их использовать".

Жизнь свою надлежит провести так, чтобы всегда чему-нибудь ПРОТИВОСТОЯТЬ. Если я бросаюсь в революцию, если я ожидаю её с таким нетерпением, то это для того, чтобы уничтожить множество людей и вещей, которые мне опротивели. Я буду сражаться ПРОТИВ чего-то. Когда же я смогу сразиться ЗА что-то?

Хотелось бы долго и неспешно поболтать с Жилле, ибо дух его так ясен, так чист. Это дало бы мне много хорошего.

Если бы только я мог провести с вами в Ути хотя бы несколько дней, только с вами.

Но я не пожелаю вам такого, ибо я неисправимый зануда.

Это нелегко пережить.

Б.

U

(Статья, вырезанная Сатпремом из индийский газеты Indian Express от 30 июня 1947. Прошло лишь два года после окончания второй мировой войны...)

"U.S. Has New And Improved Atom Bombs

LARGE ENOUGH TO DESTROY

EVERY BIG CITY ON EARTH"

Chicago, June 28 1947

The United States now has stocks of "new and improved atom bombs large enough, according to usually conservative sources, to destroy every large city on earth," says Dr. Robert Hutchins, Chancellor of the Chicago University, where the first atom bomb experiments were carried out.

(перевод)

США имеет новые улучшенные атомные бомбы

В КОЛИЧЕСТВЕ, ДОСТАТОЧНОМ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ РАЗРУШИТЬ ВСЕ КРУПНЫЕ ГОРОДА НА ЗЕМЛЕ

Чикаго, 28 июня 1947

Согласно обычным консервативным источникам, у США есть запас "новых и улучшенных атомных бомб в количестве, достаточном для того, чтобы разрушить все крупные города на земле" -- говорит доктор Роберт Хатчинс, Президент Чикагского Университета, где проходили первые эксперименты с атомными бомбами.

U

Пондичерри 6 августа [1947]

Клари

Подруга. Я не получил ваше длинное письмо, а лишь пару слов сегодня утром о вашем возвращении в воскресенье.

В свою очередь пишу вам, дабы рассеять все иллюзии -- если иллюзии имеют место. "Надеюсь, у вас будет для меня множество вещей, которые мне нужно услышать, а также и прочесть" -- говорите вы. В случае, если вы действительно так подумаете, вне канонов дружеской вежливости я попытаюсь донести до вас, что мне нечего сказать, и уж тем более написать.

Не знаю, какого рода иллюзии вы можете питать насчёт меня -- однако, вы проницательны. Я, в свою очередь, играл комедию "будущего-гения-который-пока-не-высказался" и принял свою игру... Будущий гений -- бездарь, и нет смысла это приукрашивать, оправдывая свой идиотизм и успокаивая тех, кто пребывает в сетях собственной посредственности. Возможно, существует немало "гениев", способных "вовремя заткнуться", во всяком случае, более честных.

Мне надоело плутовать -- и с вами, и с другими -- потому что, в конечном счёте, невозможно загримировать свою собственную несостоятельность.

Всё это, однако, не означает, что я позволю кому-нибудь назвать меня посредственностью. Оно смотрит на меня... Поистине, можно сказать, ОНО СМОТРИТ НА МЕНЯ -- что-то вроде раскаяния, сожаления или угрызений совести -- и этот взгляд, никто не может аннулировать его, даже я.

Что я люблю в вас -- что я любил -- так это то, что вы всегда срывали с меня маску. Если вы вдруг начнёте "верить" в меня или какой-либо другой вздор, тогда зачем вообще... Я пока ещё в состоянии сам себя разрекламировать и опозориться со своим собственным хламом; но от вас я приму лишь иронию. Я дорожу вашим презрением и делаю всё, что могу, чтобы отбросить ваше восхищение. В обоих случаях я плутую, ибо недостоин ни презрения, ни восхищения. Что меня беспокоило бы гораздо больше, это если бы вы вообще не занимались мной.

..............

О, Клари, какой же я жалкий маленький комедиант, и это мне весьма досаждает, надо сказать.

Если однажды я смогу заплакать или полюбить, это вселит надежду. Мой эгоизм чудовищен.

Я даже не способен поинтересоваться тем, что вы могли бы рассказать о себе. В-общем, забудьте.

Я был счастлив знать хотя бы то, что вы существуете где-то ТАМ.

Б.

U

23 августа [1947]

Клари

Моя подруга. Письмо ваше пришло в неподходящий момент. Я не чувствую в себе достаточно сил для утверждения, что жизнь прекрасна. Сегодня вечером ужин на двадцать пять персон -- со старыми бородами и авторитетными должностными лицами. Моя книга идёт плохо, я не пишу ничего, кроме глупостей. Дабы "ощутить подъём", я одурманиваю себя большими дозами. Сегодня утром я едва смог открыть глаза. В эти дни много и подолгу размышляю о смерти (!) -- по поводу Франка.

Короче, нужно срочно уматывать.

Также хотелось бы иметь хоть одно маленькое желание.

Я так хочу захотеть.

Итак -- я хочу вас видеть.

Нужно вырваться из этой смолы -- чтобы вернуть желание жить (смола = Пондичерри + я в Пондичерри). Я думаю об этой фразе Басилио: "И я всегда на грани того, чтобы сбежать куда угодно" -- ???

Я также долго размышлял о "комедианте". Вам было бы интересно. Если я ещё напишу что-нибудь другое, то мой главный персонаж будет актёром -- он сыграл все роли, но какова его роль? Если бы я был индийцем, то сказал бы: "Он прожил много жизней, но где его жизнь?"

............

Думая об Ути, о ваших деревьях, о дожде и о вашем столь грустном письме, я поймал одну фразу, один образ, который я нахожу очень поэтическим для описания ночных фантазий:

"Что-то весьма печальное, как шелест листьев в ночи, неустанно шепчущий в дождливом воздухе".

(Опиум -- это нечто подобное, по крайней мере, сегодня).