— Например?
— Например, о том, что этого Рэда мог подослать к тебе я. Скажешь, ошибаюсь?
Не ошибался.
Он это знал.
Как знал и Ингмар, вечно искавший подвох в словах и поступках племянника.
— Не шути так, Вэрнон, — сказал грубо.
— Почему же?
— Не люблю несмешные шутки.
— А я не шутил. Ты ведь подозревал меня прежде. Подозреваешь и теперь, надеясь, что раскаюсь и признаюсь в том, что это я притащил сюда марионетку, предложил ей перетянуть внимание на себя, пока я готовлю Наменлос к переменам. Она пляшет, развлекая публику. Я, как и говорил раньше, разжигаю революцию. Может, ты не так далеко от истины, — усмехнулся Вэрнон. — А, может, далеко. Слушай, давай я тебе ещё пищу для размышлений подкину. На всякий случай. Идея великолепная. Тебе понравится. Допустим, мне надоела роль твоего цепного пса, я немного раскинул мозгами и нацелился на корону. Мне надоело стоять у трона, я хочу на нём восседать. Что, если нет никакого Рэда? Есть только я, и я развлекаюсь в своё удовольствие. Играю в раздвоение личности и смеюсь, глядя на то, как бегают тараканы, напуганные ярким светом. В лицо — одно, за спиной — совсем другое. Усыпляю бдительность и готовлюсь нанести решающий удар.
Предложенный вариант Ингмару не понравился, поскольку звучал насмешливо. Ингмар любил унижать других, проезжаясь по ним, но ненавидел, когда другие смеялись над ним, критикуя его высказывания, идеи, поступки, любой совершённый выбор.
Колода карт, собранная в стопку, разлетелась во все стороны, будучи брошенной в лицо Вэрнону. Бессильно-театральный жест. Вреда не причиняешь, зная, что соперник физически сильнее, и схватка с ним ничем, кроме неприятностей и боли, что в разы интенсивнее, подаренной в ответ, не грозит. Но вместе с тем по полной программе выражает презрение и отторжение.
Вэрнона не зацепило. Он усмехнулся.
— Старый маразматик, — протянул с издёвкой, неотрывно глядя на Ингмара и не обращая внимания на карты, оседающие на пол и на столешницу. — Стоит ожидать от тебя букетик белых лилий к Рождеству, или пока обойдёмся без говорящих за себя презентов?
— Неблагодарная скотина.
— Ложь. Ты пользуешься моей благодарностью много лет подряд. Насколько мне известно, она тебя устраивала. Жалоб пока не поступало.
Вэрнон не нервничал и не изворачивался, желая обелить себя. Его самоуверенность могла быть, как отлично спланированной тактикой отстаивания своей невиновности, маскирующей истинные поступки, так и прямым доказательством непричастности.
Ингмару нравилось, когда перед ним терялись.
Когда вели себя уверенно, терялся он.
Удавалось это немногим. Только наглецу Волфери-младшему.
— Твои шутки? — спросил Ингмар.
— Ты серьёзно?
Как и ожидалось, иронии Ингмар не оценил. Возможно, потому, что для него она иронией не была.
Он считал этот вариант одним из наиболее реальных.
— Твои? — повторил угрожающим шёпотом.
— Нет, — резко ответил Вэрнон. — И я тебе это обязательно докажу.
— Как?
— Обыкновенно. Притащу его сюда, или не сюда, а куда ты скажешь, чтобы ты своими глазами увидел, кто скрывается под именем Рэд. Уверяю, это не я. Есть, правда, одно обязательное условие. Я притащу его к тебе только в том случае, если убийство Легана — его работа, а не случайное совпадение. Уитмара могли убрать по сотне других причин. Вот если бы на его месте оказался Брайан, я бы ещё подумал, что это он и только он, а так…
— В любом случае, нельзя выпускать инцидент из вида.
— Нельзя, — согласился Вэрнон.
— Я поручаю это тебе, — заключил Ингмар.
— То есть?..
— Проконтролируй встречу с Сайфером и его людьми. Если всё пройдёт гладко, то я сниму с тебя обвинения. Если нет — пеняй на себя.
— Договорились, — не раздумывая ответил Вэрнон, уверенный в собственной победе. — Ничего не сорвётся, обещаю. Это будет самый блестящий из всех обменов, что тебе довелось совершать. Вот увидишь.
Судя по тому, как посмотрел на него Ингмар, озвученный результат был далёк от желаемого.
Добрый дядюшка желал ему не победы.
Ингмар желал ему провалиться.
========== Глава 7. Рэд. Роман с законом. ==========
Способность доверять людям не приносит счастья.
Способность доверять людям тянет на самое дно и дарит бесконечные проблемы.
Тот, кому доверял больше остальных, первым окажется за спиной и столкнёт вниз с крутого обрыва.
Чем сильнее вера в чужое благородство, тем стремительнее выйдет погружение, тем быстрее чёрная вода сомкнётся над головой, лишая доступа воздуха и заставляя мир померкнуть.
В этом он давно перестал сомневаться.
И столь же давно перестал доверять, определив наиболее приемлемый для себя тип поведения: держать на внушительном расстоянии, мило улыбаться и не забывать об одном важном нюансе, который не потеряет актуальности ни сейчас, ни через сотню лет. Обязательное условие: сильнее сжимать в ладони рукоять ножа, чтобы в ответственный момент не оказаться в позиции жертвы и не утонуть в собственной беспомощности, а оказать достойное сопротивление и выйти из сложившейся ситуации победителем.
В напряжённой обстановке, свойственной опасности, никто и никогда не приходит на помощь, независимо от того, как громко звучит голос, умоляющий о ней. Все проходят мимо, закрывая глаза и зажимая ладонями уши. Не проходят — пробегают, чтобы ненароком осколки чужих несчастий не зацепили и их. Никто не станет рисковать собственной шкурой ради незнакомца. Благородство — сказка, а сказкам верят только наивные дураки, видящие жизнь через искажённую призму.
В свои двадцать два он наивным не был и бескорыстной помощи от посторонних людей не искал, окончательно смирившись с тем, что всё покупается и продаётся. Нужно лишь не занижать стоимость нарочно, сразу назвав цену, которая покажется наиболее приемлемой. Не только смирился, а даже начал находить определённые привлекательные стороны в подобном положении вещей.
Товарно-денежные отношения?
Отлично, подходит.
Где поставить подпись?
Когда в деле фигурируют денежные обязательства, всё не так зыбко и ненадёжно, как при обещании на словах. Оплачивая чужие услуги, не приходится говорить о благотворительности, потому что это совсем не она.
Это сделка.
Он заключил свою первую сделку, рассчитывая на благополучный исход.
И, кажется, оступился.
Так наивно и глупо.
Он напряжённо размышлял об этом весь вечер, внимательно наблюдая за своим собеседником, пытаясь понять мотивы, которыми тот руководствовался, приглашая его на ужин, при этом обещая интересную беседу и ничего, кроме беседы. На деле, они практически не общались, только ели в тишине, изредка нарушаемой тостами, которые Оушен Брацловски произносил с завидной периодичностью, порождавшей подозрение, что непосредственно перед встречей он весь день только тем и занимался, что зазубривал целый их список. Нашёл в интернете нужный сайт, распечатал и решил поразить визави в самое сердце.
Если Оушен действительно хотел поразить его в самое сердце, то стоило придумать какие-то иные методы. Например, закатить вечеринку в стиле «Вспомни детство, милая детка». Этот порыв произвёл бы большее впечатление и подарил больше новых, неизведанных в былое время эмоций.
Торт, многочисленные плюшевые игрушки, воздушные шарики и клоуны, пытающиеся развлечь гостя.
Стандартный сценарий.
Вечеринка в стиле «Рэд» подразумевала внесение многочисленных корректировок, органично сплетающихся, впрочем, с классикой малобюджетных, да и не только, фильмов, снятых в жанре хоррор.
Ошмётки торта по стенам, скатерть, занимающаяся огнём от опрокинутых свечей, перекидывающимся на другие предметы и вскоре пожирающим всё, что встретится на пути неконтролируемой стихии, клоуны, вооружённые ножами, кровь и несколько воздушных шариков, улетающих в небо, как символ последней ускользнувшей надежды.
