С лёгкостью сбросить себе несколько лет и начать жить заново, привыкая и веря тому, что сочинил однажды в порыве вдохновения, распространив информацию везде, куда дотянулся.

Всё было гладко, части истории сшиты между собой так, что не оторвать их друг от друга.

Единственной связью с прошлым было имя, от которого он не сумел отказаться.

Да, признаться, и не хотел.

Хлопнула входная дверь, закрываясь за его спиной.

Рэймонд расстегнул дафлкот и осмотрелся по сторонам, оценивая общее состояние дома.

Насчёт хаоса он несколько преувеличивал. Дом музыки не походил на свалку. Здесь можно было отыскать много ненужного хлама, вроде порванных гитарных струн или исписанных нотами листов — несостоявшихся творений прошлого хозяина, отличавшегося плодотворностью и незавидной непопулярностью, но, в целом, этот бардак нисколько не мешал жизни.

Родственники покойного настояли на том, чтобы вещи в доме оставались на своих местах. Так хотел бывший хозяин. И сдавать дом музыки соглашались только тем, кто не собирался устраивать там переворот, меняя обстановку до неузнаваемости.

Рэймонд точно не собирался.

Его устраивал первоначальный вид.

Самое подходящее место для человека, живущего в состоянии вечной боевой готовности, которому некогда думать о быте и прочих незначительных мелочах.

Прислонился спиной к закрытой двери и прикрыл глаза, нашаривая в кармане сегодняшнее спонтанное приобретение.

— Волф-ф-фери-и, — прошептал привычно-шипящим тоном, вспоминая пристальный взгляд, не самые скромные вопросы и обещание основательно покопаться в его жизни.

Копайся, мог бы сказать он. Копайся, сколько угодно.

Хуже, чем рождественский подарок, вручённый в праздничную ночь двадцать лет назад, вы для меня уже ничего не придумаете.

Тогда был ваш пик.

Сейчас — жалкая мышиная возня.

— Волф-ф-фери-и, — повторил громче, высекая огонь и глядя на него из-под полуопущенных ресниц. — Как символично. Вы сожгли мой дом, я обещал сжечь ваши жизни. Ты даришь мне зажигалку, значит, ты не против. Посчитаю это хорошим знаком. Пусть всё сложится.

Пусть вспыхнет пламя и занимается всё ярче, пока от каждого, кто причинил мне боль не останется маленькая горстка пепла.

*

Воскресный вечер Уитмара Легана, проведённый в стенах «Седьмого неба», удался на славу.

Во всех смыслах.

И даже недовольное ворчание Хоффера, развозившего их со Скайфордом по домам после бурного веселья, отмеченного большим количеством алкоголя, не могло испортить Уитмару настроение. Хоффер из их тройки был, пожалуй, самым здравомыслящим, а, может, просто самым занудным, потому старался с завидной настойчивостью вправить непутёвым приятелям мозги. Иногда его нотации можно было послушать, а иногда хотелось послать нахер, чтобы не лез со своими нравоучениями и не мешал веселиться другим.

Способен держаться на расстоянии от стимуляторов разной степени вредности? Умница, мальчик. Гордись собой и носи невидимую корону. Но делай это в молчании. Не все такие, как ты.

Он и Скайфорд точно не такие.

Попробуй пожить в вечном напряжении, не давая ему выхода. Так и свихнуться недолго. Крыша едет стремительно, и удерживать её становится всё сложнее.

Им с Брайаном ещё и сорока нет, а так и не скажешь.

Ощущения, будто прожил лет сто, как минимум.

Жизнь потрепала основательно. Попали к Волфери ещё мальчишками, выполняли грязную работу, там, где более высокопоставленные персоны марать руки не хотели. Столько лет прошло, многие поднялись, заняли новые ниши, из которых их теперь не вытянуть ни за что, сделали себе имя, в как будто честный бизнес подались. Таких немало, а они…

Они как были мальчиками на побегушках, так ими и остались. Никакого продвижения вперёд, никакого подъёма по карьерной лестнице. Двадцать лет назад они мочили неугодных, мочат и теперь, изредка получая скупую похвалу.

Мальчики. Сорокалетние.

Не об этом Уитмар мечтал, когда соглашался впервые пойти на дело.

Не об этом думал по завершении испытательного срока, когда пожимал руку Ингмара Волфери, соглашаясь выполнить его приказ и избавиться от семейки Рэдли.

Ситуация виделась ему пустяковой, раз-два, и всё готово. Информация, которую им подкинули за несколько дней до выхода на своеобразную сцену, подозрения подтверждала.

Слишком открытые, честные и наивные для тех, кто обладает такими средствами. Чрезвычайно беспечные. Охрану отпускают, двери держат чуть ли не на распашку. Перед людьми Ингмара и вовсе раскроют их без лишних вопросов. Потому что друзья, потому что когда-то играли в одной школьной команде в бейсбол, потому что Юнона когда-то обоим свитера дарила на Рождество, потому что…

Много причин.

Перечислять все запаришься.

Друзья.

И этим всё сказано.

Вроде бы всё предельно ясно и понятно. Друг он и есть друг, как ни крути. Реальность доказала, что интерпретировать это определение можно по-разному. Одни действительно за близкого человека и в огонь, и в воду шагнут, а другие только вид сделают, дожидаясь подходящего момента, чтобы подножку поставить и пройтись по упавшей жертве, ломая его позвоночник в нескольких местах.

Для Килиана Рэдли дружба была явлением из первого варианта.

Для Ингмара Волфери — из второго.

Тогда ещё Уитмар подумал, что от таких друзей держаться подальше надо. И вообще не стоит людям доверять. Меньше светлых чувств к ним испытываешь — меньше разочарования наступает, когда слетают покровы, и обнажаются истинные мотивы. Вслух, само собой, ничего не сказал.

Его мнением начальство не интересовалось.

Ингмар сказал.

Они исполнили.

На том взаимодействие и завершилось.

Исполнили топорно. Не так, как во время разработки операции планировали. Да и на деле всё оказалось в разы сложнее.

Не стоило перед тем, как пошли на дело, пить. Они сделали по несколько глотков для храбрости, поскольку без того собраться с мыслями и избавиться от внутренней дрожи было в разы сложнее, никакие попытки убедить себя в правильности совершённых поступков не действовали.

Первое серьёзное испытание, ответственность колоссальная. Убить, взорвать, устроить пожар. И никого не оставлять в живых. Никого. Если уничтожать, то с размахом, всех сразу, а не постепенно.

Скайфорд периодически пытался что-то подвывать о том, как ему страшно, что их заметут; вместо повышения они получат пинок под зад от нанимателя и унылые пейзажи с колючей проволокой за окном, на ближайшие лет десять-двадцать, может, больше.

Ещё о том, что надо валить.

— У них денег дохера. Возьмём что-нибудь, загоним за хорошую сумму и свалим. Давай? А, Леган? Им уже всё равно будет, а мы…

Глупо было пытаться донести до Брайана мысль о том, что пытаться сбежать от Волфери бесполезно. Из-под земли достанет, если ему понадобится. О них он однозначно не забудет, как бы они не старались. Побег им сорвут ещё на стадии планирования, и тогда перспектива с тюрьмой покажется сказкой в слащаво-девчачьих тонах.

Скай упорствовал и всё-таки решился кое-что у покойников позаимствовать.

Колье выглядело внушительно.

Даже колоссально далёкий от ювелирного искусства человек, как Уитмар, понимал, сколько такое может стоить.

Загнать не получилось.

Сбежать — тоже.

Оплату, полученную за дело и урезанную за провинности почти втрое, пришлось пустить на иные нужды, совсем не туда, куда планировалось сначала. Во всяком случае, Брайану. Уитмар свои деньги отложил. Брайан потратил — вставлял зубы, восполняя пробелы, появившиеся не без помощи Ингмара.

— Отрубить бы тебе лапы кривые, чтобы в следующий раз не запускал их, куда не следует, — произнёс насмешливо Ингмар, возвышаясь над ними и с удовольствием рассматривая окровавленное лицо Ская.

Отнятое колье он сразу же отдал своим охранникам, а сам занялся воспитательной работой.

Руку не отрубил. С него сталось бы, но он не стал зверствовать по максимуму — выбрал иное наказание, менее радикальное, но тоже не для слабонервных особ. Размахнулся и со всей силы приложил Брайана по лицу клюшкой для гольфа — любимый пыточный инструмент. Выбил то ли три, то ли четыре, а то и все пять зубов.