Эдип. Я убил гнусного зверя!

Немезида (из-под вуали). Анубис… мне неловко.

Анубис. Надо уходить.

Эдип. Я спас город!

Анубис. Пойдемте, пойдемте, сударыня.

Эдип. Я женюсь на царице Иокасте!

Немезида (из-под вуали). Бедные, бедные, бедные люди… Я больше не могу, Анубис… мне душно. Покинем землю.

Эдип. Я стану царем!

В рокоте фигуры исчезают, покрывала взлетают вокруг. Заря занимается. Крик петуха.

Голос. От самого рассвета празднества венчания на царство и бракосочетания идут без перерыва. Толпы пришли в последний раз поздравить царицу и победителя Сфинкса.

Все возвращаются домой. На маленькой плошали перед царским дворцом слышен только ропот фонтана. Эдип и Иокаста остаются одни в свадебной комнате. Они спят на ходу, и, несмотря на то, что судьба подает еще признаки разума и вежливости, сон помешает им заметить, как ловушка захлопывается. Навсегда.

Помост представляет собой спальню Иокасты, красную, как небольшая бойня посреди городского пейзажа. Широкая кровать, покрытая белым мехом. У кровати брошена звериная шкура. Слева от кровати — колыбель.

На первом плане, слева, решетчатый проем выходит на одну из фиванских площадей. На первом плане, справа, передвижное зеркало в человеческий рост.

Эдип и Иокаста в венчальных одеждах. С того мгновения, как поднимается занавес, они двигаются замедленно, в крайней усталости.

Иокаста. Ох, я совершенно мертвая! Ты такой активный! Боюсь, что моя спальня станет для тебя клеткой, тюрьмой.

Эдип. Дорогая моя, любимая! Женская спальня! Полна благоуханного бальзама. Твоя спальня. После изнурительного дня, после этих процессий и церемоний, после того как толпы под окнами нас поздравляли.

Иокаста. Не нас поздравляли… тебя поздравляли, тебя.

Эдип. Ну, это все равно.

Иокаста. Нет, надо смотреть правде в глаза, мой маленький герой. Они меня ненавидят. Мои платья их бесят, их бесит мой акцент, тушь для ресниц их бесит, и помада их бесит, живость моя их бесит.

Эдип. Креонт их бесит! Креонт, сухой, твердолобый, бесчеловечный. Я подниму твой престиж. А, Иокаста, какова программа!

Иокаста. Ты вовремя явился: я так больше не могу.

Эдип. Твоя спальня, тюрьма… и наша постель.

Иокаста. Хочешь, я уберу колыбель? С тех пор как ребенок умер, она все стоит здесь, она всегда рядом со мной — мне было так одиноко… Но теперь…

Эдип (со смущением в голосе). Но теперь…

Иокаста. Что ты хочешь сказать?

Эдип. Я хочу сказать… это она, она, собака, хочу сказать: собака не хочет собаки — собака-фонтан… (Роняет голову.)

Иокаста. Эдип! Эдип!

Эдип (вздрогнув, просыпается). А?

Иокаста. Ты заснул.

Эдип. Я? Да нет, ну что ты!

Иокаста. Заснул. Ты говорил о собаке, которая чего-то не хочет, о собаке-фонтане.

Иокаста смеется и, кажется, сама погружается в дремоту.

Эдип. Ерунда какая-то!

Иокаста. Я у тебя спросила, может быть, убрать колыбель, если она тебя смущает…

Эдип. Я что, мальчишка, чтобы опасаться призрака в пеленках? Да нет, напротив, это будет колыбель моей удачи. Удача вырастет в кроватке за первую же ночь любви, пока наш первенец не ляжет в колыбельку. Ну вот!

Иокаста. Любимый мой… Ты умираешь от усталости, а мы с тобой стоим (Так же, как Эдип только что.) … на стене…

Эдип. На какой стене?

Иокаста. На стене, на дозорной дорожке (Вздрагивает.) Стена? А? Я (Растерянно.) Что такое?

Эдип (смеется). Теперь ты видишь сон. Мы оба стоя спим, любимая.

Иокаста. Я заснула? Говорила во сне?

Эдип. Я тебе рассказал о фонтане с собакой, а ты о стене с дозорной дорожкой: такая у нас первая брачная ночь. Послушай, Иокаста, умоляю тебя (слышишь меня?) если вдруг я снова усну, умоляю, разбуди меня, растолкай, если ты уснешь, я сделаю то же самое. Эта неповторимая ночь не должна погрузиться в сон. Очень будет жаль.

Иокаста. Дурачок ты мой любимый, почему? У нас вся жизнь впереди.

Эдип. Да, наверное, но мне не хочется, чтобы сон нам испортил чудо. Чудо — провести нам эту ночь в глубоком уединении. Давай, сбросим одежды, ведь мы с тобою никого не ждем…

Иокаста. Послушай, милый мальчик мой, но только не сердись…

Эдип. Иокаста! Неужели ты хочешь сказать, что официальная программа еще не завершилась?

Иокаста. Пока служанки мне расчесывают волосы, тебе, согласно этикету, должны нанести визит.

Эдип. Визит? В такое время?

Иокаста. Визит…визит… чисто формальный визит.

Эдип. Прямо в спальне?

Иокаста. Да, в спальне.

Эдип. И кто же это нанесет визит?

Иокаста. Не сердись. Тиресий.

Эдип. Тиресий? Ни за что.

Иокаста. Послушай…

Эдип. Нет, это уж слишком. Тиресий в качестве родни дает свои советы. Позволь уж мне над этим посмеяться и отослать Тиресия с его визитом.

Иокаста. Дурачок, пусть это будет мой приказ. Древний фиванский обычай: верховный жрец, так сказать, освящает союз государей. И потом Тиресий — старый наш дядюшка, сторожевой пес. Я очень его люблю, Эдип, Лай его обожал. Он почти совсем слепой. Очень нескладно получится, если мы его обидим и восстановим против нашей любви.

Эдип. Нет, но все равно, так… среди ночи…

Иокаста. Прими его. Прими его для нас и для нашего будущего. Это очень важно. Пусть придет на пять минут, но пусть придет, а ты его послушай. Это мой приказ. (Целует его.)

Эдип. Но я тебя предупреждаю: сесть я ему не предложу.

Иокаста. Я люблю тебя. (Долгий поцелуй.) И я скоро вернусь. (Выходит вправо.) Пойду скажу ему, что место для него освободилось. Терпение. Прими его. Ради меня. И думай обо мне. (Выходит.)

Эдип, оставшись один, смотрится в зеркало и принимает различные позы. Тиресий неслышно входит справа. Эдип замечает его, когда тот уже стоит посередине комнаты. Резко к нему оборачивается всем телом.

Эдип. Я вас слушаю.

Тиресий. Спокойно, Ваша Светлость, кто вам сказал, что я пришел прочесть вам проповедь?

Эдип. Никто, Тиресий, никто. Просто я не думаю, что вам приятно портить праздник. Вы, верно, ждете, что я притворюсь внимательным и приму все ваши советы. Я преклоню голову, вы меня благословите, и мы обнимемся. И отдохнуть можно будет потом, и все обычаи соблюдены. Я угадал?

Тиресий. Быть может, вы и правы, что в основе моего поступка лежит некий обычай, но тут ведь нужен царский брак, со всем его династическим содержанием и, признаюсь, во всей его вычурной форме. Но все не так, Ваша Светлость. Непредвиденные обстоятельства ставят нас перед лицом новых проблем и обязанностей. И вы должны признать, что ваша коронация и ваше бракосочетание предстают в таком обличье, что трудно как-то их определить и невозможно вставить в рамки неких правил.

Эдип. Да, трудно с большим изяществом сказать, что я упал на Фивы, как черепица с крыши.

Тиресий. Ваша Светлость!

Эдип. Знайте: все, что входит в рамки правил, пахнет мертвечиной. Правила надо нарушать, Тиресий, надо выходить за рамки. Это признак шедевра, это признак героя. Все, что за рамками, нас поражает и нами правит.