Когда-нибудь в параллельной вселенной, после третьей реинкарнации и второго пришествия Христа.

Когда-нибудь никогда.

— Будешь отвечать?

Я пожала плечами, заранее зная ответ.

— Возможно, потом. Спрошу, что ему нужно.

Спрошу, конечно. На словах мы все Наполеоны.

Я спрятала телефон в карман, стараясь придать лицу равнодушное выражение и делая вид, что меня ничего не терзает; на парковке поджидала уже встречавшаяся раннее серая иномарка. Наверняка Лесли тоже будет чуточку неловко, когда мы двинемся с места. Пусть она и будет бодро говорить и много улыбаться.

Вернувшись из Порт-Анджелеса, она удивила меня маленьким сувениром, в котором, в общем-то, не было острой необходимости, но который приятно согрел душу — красивой серебристой брошью-бабочкой, умещавшейся на ладони и усыпанной мелкими белыми и крупными синеватыми камушками, которые на свету отливали бирюзовыми, лазурными и фиолетовыми оттенками. А на следующий же день они с отцом ловко условились о поездке за платьем. Лесли выражала неподдельную радость. Я была смущена, но не противилась.

Искренне надеюсь, что с Майком у них все серьезно. Не хотелось бы сближаться и привязываться к человеку, который может вдруг исчезнуть, оставив после себя пустоту с гуляющими сквозняками внутри. Боюсь, привыкнуть к Лесли на фоне занимаемого ею социального статуса в нашей маленькой семье, а после лишиться, будет слишком травмирующе для меня.

Я распрощалась с Хэппи, отправившимся на автобусную остановку, и напоследок глубоко вздохнула. Мне нравится доктор Харрис. Я просто не привыкла к такому стилю общения с женщинами, не приходящимися мне кровными родственницами.

— Привет! Готова к сегодняшнему заезду? — от Лесли веяло таким теплом, что мне даже не пришлось надевать маски фальшивых улыбок.

Я уселась на переднее сидение, потянув на себя ремень безопасности. В конце концов, еду в машине с федералом.

И тут я немножко зависла. «Привет»? «Здравствуйте»?

— Привет, — прожевать слово так, чтобы не было понятно, то ли я язык проглотила, то ли ей вообще послышалась моя реплика. — Да… — да, придется, — да. — Так и не довела фразу до логического завершения.

— Ты не голодная? Можем заехать, перекусить по вкусному вредному гамбургеру, а затем поехать по магазинам, — Лесли со знанием дела сдавала задом, и я была немного рада тому, что ее внимание было обращено к зеркалу, а не ко мне.

— Нет, спасибо, я съела сандвич, — съела бы, однако главный инициатор обедов в столовой отсутствовал как в моей жизни, так и в городе вообще.

Доктор Харрис неожиданно улыбнулась:

— Сандвич, кстати, у меня тоже есть на заднем сидении, — она кивнула по заданному направлению в подтверждении. — Правда, с тунцом и яйцами, — забавно сморщила нос.

— Гадость, — я вернула ей улыбку, в следующий момент вздрагивая от завибрировавшего в кармане телефона.

Все тот же неизвестный номер.

«Какие планы на сегодня? Чем занимаешься сейчас?»

О, он серьезно?

— На самом деле, когда проголодаешься, и не такое съешь. А потом еще и водой запьешь. Особенно непритязательным к еде становишься в ночную смену.

— Вы работаете по ночам? — уместней было бы спросить: «Как часто вы работаете по ночам?», но да ладно. Сделаю скидку на то, что уровень преступности в нашем городке поразительно низок. По меркам прославленных «центров», кишащих маньяками и психопатами.

— Приходится, когда находят при странных обстоятельствах очередную важную шишку с пулей промеж глаз и внутренностями… — она сделала паузу, как если бы увлеклась повествованием и сболтнула лишнего, — ну, ты понимаешь.

— Весело у вас там, в ФБР, — протянула, всеми мыслями, на самом деле, обращаясь к телефону. Ай, к черту. Мы ведь не лицом к лицу общаемся. А за экраном мобильного можно быть «смелой» и «независимой».

— Весело — не то слово, — Лесли, улыбаясь, выехала на трассу.

«Привет».

Дурно-дурно-дурно. У доктора Харрис ведь есть вода на том самом заднем сидении?

«Почему интересуешься?».

Решила проигнорировать предыдущие вопросы, чувствуя, что мое эмоциональное состояние крайне нестабильно и непригодно для такого рода переписок.

Ответ пришел пару минут спустя:

«Я соскучился. Хотел предложить увидеться».

Мне пришлось отвернуться к окну, чтобы громко не зафыркать в иронизирующей пародии на смех. Он соскучился. Доброе утро, где ты был столько дней назад со своими «скучаниями»?

Я долго ломала голову над ответом. Так долго, что на горизонте успел замаячить первый магазин, который мы с Лесли планировали посетить. В конце концов, выдала:

«А какой в этом смысл, если у тебя есть девушка?»

Я со скоростью света закрыла все вкладки с любыми социальными сетями; даже несчастный поисковик, которым пользовалась сегодня на географии. О, не отвечай мне, пожалуйста. Забудь мой номер и все, что со мной связано.

Держу пари, если бы какая-нибудь компания, опирающаяся на рынок нано-технологий, взялась производить те самые «штуки забытья» (как я их называю) из «Людей в черном», от клиентов не было бы отбою.

Телефон полетел на самое дно сумки. Надеюсь, доктор Харрис не спишет мою зашкаливающую нервозность на свой счет.

В первом магазине не нашлось ничего интересного: вульгарщина, стразы, дешевые пайетки, «вырви-глаз» цвета. Во втором — почти аналогичный ассортимент.

С третьим повезло больше. Не из области особенно дорогих, но и секонд-хендом называть нельзя. Майк, конечно, не скупился на отданную в распоряжение денежную сумму (полагаю, без влияния Лесли не обошлось), но меня, как бы выразился Хэппи, слишком «давила жаба» тратить чрезмерно много средств на одежду. Да, красиво, да, захватывает дух. Нет, не куплю, потому что жалко.

В магазинчике играла веселая музыка, напоминающая «длинноволосый рок» Боба Сигера; вдоль помещения были развешаны игривые фонарики.

Я выбрала пару платьев, Лесли любезно подсунула мне в примерочную еще три.

Первому, конфетно-розовому, как сладкая вата, с обнаженными плечами, на тонких лямках и с широкой юбкой в пол, в стиле классических мультфильмов о принцессах, доктор Харрис дала весьма прямолинейную оценку, за что я ей была, если честно, благодарна:

— Мило, но выглядит так, словно ты сбежала с выпускного девяностых годов.

В словах была доля истины, однако мне все равно понравился цвет и старомодный фасон. Видимо, виной тому были теплые чувства к Америке 40-90-ых годов, которые одни называли «сдвигом по истории»; другие — просто «бзиком».

Золотистое платье с пайетками также подверглось критике, да и сама я скривилась тут же, едва надела его.

— Это скучно, — Лесли просунула голову между шторкой и стеной, когда я позвала ее с просьбой застегнуть замок. — Во-первых, модель прошлогодняя, если не позапрошлогодняя, а, во-вторых, это… скучно.

Скучно. В голове, словно дежавю, промелькнул образ Старка, усмехающегося и покачивающего головой, в выражении лица которого мелькало кое-что, чего я обычно предпочитала не замечать — взгляда, точно говорящего: «Бесполезно; ты никогда не осмелишься ни на что, выходящее за рамки». Самое мерзкое заключалось в том, что он был прав. До недавнего времени.

В какой момент что-то начало во мне… меняться? После того случая в клубе, когда я была слишком пьяна, чтобы контролировать себя в этом сводящем с ума дурмане от его объятий, и в этом дурацком платье без лифчика? Когда Киллиан впервые меня поцеловал? Интерес в практических целях, как бы гадко не звучало, — тоже своего рода интерес, верно?

Кто активировал этот проклятый пусковой механизм?

Верните, пожалуйста, как было. Если это и называется взрослением, то я хочу, как можно скорее, миновать сей этап; в старой доброй скорлупе «Пеппер Поттс, которая красится по праздникам и дружит с мальчиками» было гораздо уютней.

«Просто я не люблю выряжаться, — объяснялась я однажды перед Тони, когда он предложил мне надеть на собственное семнадцатилетие что-нибудь пооригинальней, чем черное платье и «праздничные шпильки», — как все эти…