Майк выдал под нос нечто невнятное, похожее на смесь «а» и «м-м», удаляясь в гостиную. Я вытащила из ящика упаковку макарон, ощущая еще больший прилив усталости; не вина отца, что мой лучший друг — чертов идиот.

Никто вообще, кроме меня, не виноват, что я влюбилась в придурка.

Баночка с пармезаном агрессивно соприкоснулась со столешницей. Какой же он осел.

Какая же я дура.

***

Хороший сон способен облегчить жизнь и на несколько процентов снизить уровень хандры. Впрочем, любой подъем настроения — явление временное и страшно капризное.

Стоило увидеть маячившую в коридоре фигуру в футболке с длинным рукавом, как всяческие зачатки благоприятного положения дел улетучились во вселенское небытие. Уже мило кудахтал с какими-то девицами. Мудак.

Я нарочно громко хлопнула дверцей локера и прошла к кабинету, показательно игнорируя этого самовлюбленного павлина. Считает, что он прав? Пожалуйста. Катись, пожалуйста, в ад.

В языке нет костей и твердых структур, но никто не давал гарантию, что он не способен разбить сердце.

Исключение из двойной политики отрицания составлял Хэппи, чувствовавший себя явно виноватым и потому хохлившийся на манер воробья на морозе каждый раз, едва я мелькала в зоне видимости. Он кидал виноватые взгляды исподлобья и очевидно намеревался подойти, да мужская солидарность, надо думать, не дозволяла. Да и на здоровье. Давно пора научиться нести ответственность за собственные слова и решения.

Усугубило ситуацию неладное напоминание о грядущем рождественском бале. В организационные ряды полезли те, кому моторчик в одном месте жить мешал, да те, кому не терпелось заработать толику популярности на привилегированных правах руководителей. Иными словами: выскочки и жертвы моды, кажется, начавшие готовить наряды еще в первых числах сентября. Ни к первой, ни тем более ко второй категории я себя не относила.

Посещать интернет-магазины с красивыми платьями — хорошо; смотреть, каким несуразным мешком они висят на тебе, и сдерживать порыв упасть в обморок при виде цены — не по моей части.

А в свете последних событий желание идти на такого рода мероприятие и вовсе свелось к плюгавому минимуму.

Слишком много головоломок: где взять платье, которое бы сидело красиво не только на модели, выглядело недешево и стоило приемлемо; что делать с волосами, дабы не встретиться лицом к лицу с ситуацией «а, Поттс и кудри, кто бы сомневался»; как накраситься, если твои руки растут немного не из того места… все чересчур затратно. Эмоционально и финансово. Отрицательно сказывалось на нервной системе.

И терзали меня подозрения, что едва ли Майк раскошелится на какой-то школьный вечер, а собственных средств вряд ли хватит даже на туфли — не только Хэппи не умел копить ресурсы.

Мечты рушились, сродни надеждам зависимого игрока в покер, поставившего на кон все свои сбережения и осознавшего дышащее в спину поражение. В довершение ко всему вспомнилось, как я со вступлением в подростковую пору мечтала об этом вечере: с кем пойду, какого цвета наряд буду искать, под какую музыку и как танцевать. С кем, разумеется, было ясно, точно небо в знойный июльский день; пару-тройку раз и сам Старк давал подтверждение, что явится туда исключительно в моем сопровождении. Логично, как ни крути — мы ведь лучшие друзья. Никоих сомнений в отношении одного из главнейших событий зимы не возникало. А теперь…

Теперь если оное и имелось, то в единственном экземпляре, и выражалось в определенно не скором дне нашего «примирения». Виной были два фактора: первый зависел от того, сколько времени мне потребуется, чтобы «оттаять»; второй — от того, в какой мере наличествует у него ум, и собирается ли он им пользоваться не только в вопросах ядерной физики.

Нора Уэшвилл вызвалась ведущей; заявление ни разу не удивило. Лишь поставило под сомнение интеллектуальные задатки директора, давшего ей право распространять свое влияние вплоть до выбора музыкальных композиций. Какую программу способна составить особа, питающая слабость к коллекции однотипных проходных фильмов на тему уличных танцев? Детские фантазии об адажио из «Щелкунчика» вырвались из хлопушки, превратились в блестящую пыль и осели на пол. Готова спорить на что угодно: предложи я использовать на вступительной части вечера примитивный выход девочек из младших классов под па-де-де «Танца Феи Драже», ставшее своего рода классикой рождественских композиций, меня заткнут на полуслове.

Пуще прежнего ввело в раздраженность ее последующее заявление, что танцевать вальс она будет ни с кем иным, как со Старком (какой праздник без этой чертовой звезды школы? или занозы в заднице — тут уж как посмотреть). Остальные желающие, дескать, выбирайте себе партнера и подавайте заявки до конца недели самостоятельно. На случай, ежели добровольцев окажется много, она проведет подобие отбора.

Я закатывала глаза, не скрываясь, пряталась за учебником и всем своим видом нагло демонстрировала незаинтересованность в происходящем и полнейшее неуважение к ее царской персоне. Бесы на дне души ликовали.

Тем не менее, Уэшвилл соизволила навести визит к моей парте в индивидуальном порядке.

Я расчесывала хвост, пока она разливалась в бессмысленном вступлении о традиционном вальсе. Так и подмывало спросить: не натерла ли мозоль на языке? Меня бы физически не хватило на сотый раз пережевывать одну и ту же информацию. Или она недальновидной меня считает? С такой фифы станется.

Не зная, чем себя еще занять, выудила из сумочки маленькое круглое зеркальце и демонстративно начала поправлять отсутствующий макияж. Нора упрямо стояла над душой. Вот же прилипала.

— Как ты знаешь, с опытными танцорами у нас в школе нехватка, — наконец-то сдвиг к делу. «С опытными танцорами у нас в школе нехватка». Кто так вообще выражается? Ей знакомо слово «дефицит»? Если не поленюсь, подарю словарь синонимов к Рождеству. Непременно перевязанный розовой лентой — иначе не заметит.

— И? — да, я немножечко издевалась. — От меня ты чего хочешь?

Уэшвилл вздернула подбородок и показательно глубоко вдохнула. Как ей тяжело общаться с идиотами. Носорог с блеском на губах.

— Ты будешь танцевать или нет? — вот так бы сразу.

Я сунула зеркальце в боковой карман сумочки. Лишь бы на нее не глядеть.

— Мне танцевать не с кем.

Готова была поспорить, ликование по поводу занятости ею Старка в этот момент можно было потрогать. Лично мне хотелось схватить его, смять в комок и кинуть в урну.

— Ну, у нас еще есть свободные мальчики, — ее пальцы с ярко-красным лаком раскрыли цветастый блокнот. Нора якобы углубилась в чтение и поиск нужного листа, хотя я была уверена, что у этой девицы все распланировано на несколько ходов вперед. Излишняя показательность. — Джереми Кэрролл, Питер Киплинг, Грэм Джером, Стивен Роджерс, Крис Хаксли…

— Роджерс? — они там совсем с ума посходили? Не имею ничего против Стива, но Роджерс? Он хотя бы знает, что его уже приплели ко всему этому сумасшедшему дому на выезде? — Как он будет танцевать? Ему ведь тяжело.

Он уже не тот тощий астматик, что раньше, но все равно астматик.

— Никаких серьезных нагрузок танец не имеет, — каждое ее слово резало слух. И дело было отнюдь не только в голосе. — Роджерс прекрасно бегает на физкультуре, минуту на сцене тоже переживет. Так тебя с ним записывать, как я понимаю? — ярко-розовая ручка с пушистым наконечником успела появиться из ниоткуда. Отвратительный предмет канцелярии.

Роджерс прекрасно бегает на физкультуре. О, конечно Роджерс прекрасно бегает на физкультуре! С ингалятором в кармане!

Сложно было объяснить, почему я так разозлилась, но хотелось, чтобы Уэшвилл подавилась этими самыми пурпурными перьями.

— Да, с ним, — я закинула сумку на плечо; по какому критерию она отбирала парней? Те, что посимпатичней? Не припоминаю, чтобы футболист Грэм Джером увлекался танцами. — Записывай, — если не в моих силах упасти Роджерса от мероприятия, то я хотя бы могу на уровне собственных умений свести его телодвижения к минимуму. Не дай бог, загребет какая-нибудь цаца из числа подружек Норы.