И правда, его голос стал чуть хриплым и более грубым, но я не вижу, что уголки темно-карих глаз затянуты паутинкой мелких, похожих на гусиные лапки морщин, возле потускневших, но пока еще четко очерченных губ залегли глубокие складки. В моей памяти Рин навсегда остался молодым и невозможно красивым…

- А ты из бывшей спальни сделай детскую.- Подбросил я пришедшую в голову идею. А что, по-моему, неплохо придумал, во всяком случае, у Рина с этой комнатой возникнут совершенно другие ассоциации.

- Хм, знаешь, а ведь ты прав... Ладно, рано еще об этом говорить. Пусть Грейд сначала выносит и родит нормально, потом посмотрим. И, кажется, я уже знаю, как моего сына будут звать…

- Не советую.- Такому решению я моментально воспротивился. Даже не нужно вслух произносить, чтобы догадаться о каком имени идет речь.- Грейд не поймет, поэтому придумай что получше.

- Согласен, тут я переборщил. Мой новоявленный супруг этого никогда не допустит. Ну что я все о себе, да о себе, мне про твои дела тоже хочется послушать.

- И что же тебя интересует?

- Все.

- Да пожалуйста. После того, как док доставил меня домой, я той же ночью всю семью из страны вывез.

- Куда же вы уехали?

- На Тлар.

- На Тлар?! Так далеко… Вот почему я не смог тебя разыскать!

- А это и хорошо. Ничего бы у нас с тобой путного не вышло.

- Как же вы на такой шаг решились? Вот так, с бухты-барахты бросить все…

- Честно говоря, сам от себя не ожидал. Все произошло спонтанно, раньше никогда бы ничего подобного не сделал, привык рассчитывать все наперед. Удивительно, но папа Джед меня поддержал, когда начался спор: ехать или не ехать. Правда, мы едва не опоздали на пятичасовой утренний рейс – с билетами чуть промашка не вышла, в кассе их оказалось только шесть, а нас семеро. Пришлось со всеми документами к администратору идти. Нам повезло, что младшему по метрике до трех лет двух недель не хватало, и его разрешили на руки взять. Так мы и улетели. А сейчас, скажи мне кто повторить такой подвиг, ни за что бы не согласился сорвать родителей и братьев с насиженного места в никуда. Но после того как ты меня выгнал, я был не в себе, вот и возникла сумасшедшая идея. Раз у меня нет глаз, и я не вижу, куда от тебя бежать, нужно улететь туда, где тебе и в голову не придет меня разыскивать. И это было самое правильное решение в моей жизни, я не жалею ни о чем, кроме, как о не родившемся сыне.

- Может, хватит меня попрекать, я тысячу раз пожалел, что так с тобой обошелся.

- Не понял. Ты сам просил рассказать, чего ж на правду обижаться? Слушай теперь, что хотел.

- Я хотел... Тогда я хотел прощение на коленях вымаливать, только оказалось не у кого. Остается радоваться тому, что хотя бы сейчас появилась возможность сбросить камень с души и перед тобой извиниться. А как ты нашего сына потерял?

- Прямо в самолете. Мне еще в машине дока стало плохо, температура поднялась и он дал какую-то таблетку, вроде полегчало, а потом… Пролетая над океаном начался выкидыш. В аптечке кроме перевязочных материалов, сердечных капель, зеленки и перекиси не оказалось ничего, чем можно было бы остановить такое кровотечение. Экстренную посадку негде было совершить, и меня перенесли в отсек рядом с кабиной пилотов. Знаешь, там еще разогревают еду? В общем, уложили на пол, правда, Джед успел подстелить пледы, их стюард еще на рассвете всем пассажирам выдал, а когда самолет приземлился, спасать уже было нечего. С каждым толчком вытекающей крови я терял самое дорогое, что у меня еще оставалось, и чувствовал – вместе со своим ребенком покидаю этот мир, поэтому отдал карточку с деньгами и код Джеду, чтобы семья могла уехать домой, после того, как меня не станет. За дверями аэропорта их не ждало ничего, оставалось только вернуться обратно, но как ни странно, я выжил. Меня как раз на носилках грузили в машину скорой помощи, когда какой-то человек пахнущий дорогими духами и пряностями, глубоким приятным голосом поинтересовался что произошло. Я как мог, объяснил, потому что папы тларским тогда еще не владели. Внимательно выслушав сбивчивую речь, отправил вместе с нами своего управляющего. Он тут же на окраине города снял нам квартиру. Мне рассказали, что в принципе, она не сильно отличалась от жилья, которое мы покинули, но у моей семьи сразу появилась крыша над головой.

- За какие шиши? Я видел, в какой лачуге вы жили, и в день нашего знакомства столкнулся с одним из твоих отцов. Насколько помню, второй такой же алкоголик. Или этот управляющий сам ваши расходы оплачивал?

- Нет. Во-первых, папы никогда не были алкоголиками. Ты не знаешь, чем алкоголик от пьяницы отличается?

- Да как-то не интересовался...- Немного смутился Рин.- И это несущественно.

- Нет уж, я все-таки скажу, чтобы ты имел представление. Как говорится: «почувствуйте разницу». Алкоголик зависим, и спокойно наслаждается спиртным в одиночку, а пьяница, хочет – пьет, хочет – не пьет, и в отличие от того же алкоголика, нуждается в приятной компании. Вот пап и устраивало общество друг друга, им «в любую погоду» хорошо вместе. И у тебя что-то с памятью: отцы бросили пить сразу после того, как я из дома сбежал. Когда я ослеп, док в твоем присутствии с Джедом по телефону говорил, и в разговоре это знаменательное событие упоминалось, а во-вторых, у меня было много денег.

- Откуда? Ты ж вроде у меня ничего не украл.

Я вспыхнул, но сдержался.

- Меня очень выручил док. Отдал все свои сбережения.

- Ах, вот оно что?!

- Только попробуй хоть что-нибудь ему сделать, и пеняй на себя.

- Да нет, это я так, все ведь уже в прошлом, верно?

- Верно. В больнице меня почистили, и пока я отлеживался и лечил воспаление легких – купание в ледяной воде и прогулка в обнаженном виде на холодном осеннем ветру даром не прошли, отец настоял на том, чтобы заодно провели обследование. Для того чтобы дождаться результатов потребовался всего месяц, а не так как мне прочил док – сидеть в стационаре почти год, правда, плода уже не было и уровень медицины там на порядок выше. Оказалось, что на зрение действительно повлиял тот препарат, кажется «Митродионил», если не ошибаюсь, а ребенка… я из-за удара потерял. Врач объяснил, что из-за большой гематомы на плаценте, она начала постепенно отслаиваться. Хорошо ты возле отеля постарался, нечего сказать, еще и дома швырнул меня на пол. Этого оказалось достаточно, чтобы наш сын не увидел белый свет. Даже присутствие дока ситуацию бы не изменило, я и по дороге домой ему не сказал, что ты поднял на меня руку. Что поделать, молодой был, глупый, да и не в том состоянии я тогда находился, чтобы вовремя сообразить к каким последствиям это молчание приведет, надеялся, все обойдется. Если б меня сразу доставили в стационар, может и удалось бы спасти мальчика, а так… В общем, управляющий позвал главврача и как положено оформил документы, а потом на ту фирму в суд подал. Получив на руки компенсацию и за себя, и за нерожденного ребенка, я пять миллионов сразу отправил доку. Три – одолженные вернул, а два миллиона отдал в благодарность: один за себя и второй за Айра. А еще пять оставил родителям и братьям. Эти деньги позволили купить в престижном районе возле парка с озером большой добротный дом, всей семье за полгода довольно сносно освоить незнакомый язык, братьям пойти учиться и родителям на работу устроиться. Мне пришлось осваивать шрифт Брайля и компьютерную клавиатуру для слепых, а папа Джед доучился в медине, но это уже отдельная история.

- Неважно, расскажи. Мне интересно все что, так или иначе, связано с моим супругом.

- Ты, случайно оговорился или просто на радостях перепутал?

«Нет» – как-то чересчур горько прозвучало.

- А как же Грейд?

- Грейд – эрзац, замена. Ты единственный омега на Земле, которого я пометил, и до конца жизни своего настоящего мужа не спутаю ни с кем и никогда.

- Хороший ответ.- Слава богу, что начать все сначала не предложил. Я бы, безусловно, отказался, но это не принесло бы ничего, кроме боли, только бы старые раны разбередил.