Смотрю на парня, подняв брови, якобы интересуясь, что его сюда привело, но, видимо, тот так же ждет от меня чего-то. Отлично. С таким успехом мы в гляделки до вечера проиграем, пока мои глаза не отсохнут. И почему, когда он рядом, я чувствую себя ещё большей идиоткой, чем являюсь на самом деле?

Но Дилан уверенно рушит мою надежду лишиться зрения, слегка наклонившись вперед, будто вглядываясь в моё лицо, и хмуро подмечает:

— Да ты забыла…

Я моргаю, сильнее подняв брови. Что ж, кажется, звания «Идиотки года» достойна лишь одна особа — я. Никто не похвалит, если сам себя не похвалишь.

Но внезапно до меня доходит. Вспоминаю резко, так что на моем лице всё открыто можно прочесть, что и делает ОʼБрайен, цокнув языком и раздражительно покосившись взглядом в мой коридор:

— Ты шутишь небось.

От негодования хочу закрыть дверь перед носом парня, но тот пользуется старым приемом, поставив ногу. Да, ему явно неприятно получать удар, но это срабатывает, ведь я не привыкла делать другим больно, поэтому отступаю от двери, оглядываясь.

Куда Засранец мог деться?

И с моих плеч сваливается тяжеленный груз, когда я слышу, как кто-то чихает. Дилан прикрывает дверь до щелчка, не упуская возможности мысленно надавить на меня, при этом дав мне морального подзатыльника. Но уже не обращаю внимания, ведь нарушитель спокойствия высовывает мордашку из-за двери, ведущей на кухню.

Котенок чихает, дернув мордочкой, а я косо поглядываю на Дилана, который сует руки в карманы джинсов, сердито взглянув на меня. Да, я забыла, что Засранец вообще у меня дома, но это все после сна. Думаю, позже я бы вспомнила и не стала бы чувствовать себя так неловко. Тру горячие ладони, решив, что не стоит давать молчанию разрастаться, и подхожу к котенку:

— Еду искал, да? — Задаю ему вопрос и слабо улыбаюсь, когда он вновь чихает, кивнув мордочкой, будто дает ответ. Поднимаю его на руки, пытаясь не думать о парне, который продолжает недовольно сверлить мой затылок взглядом, и иду на кухню, подарив все свое внимание рыжему Засранцу:

— У меня есть йогурт, хочешь? — Не знаю, но отчего-то моя улыбка не исчезает с лица, хотя мысль о том, что мой дом с каких-то пор превратился в проходной двор, не особо радует. В последнее время я много думаю о том, что действительно важно для меня сейчас, и многие ценности теряют свой вес и значение, так что нахождение постороннего в стенах моего убежище — не самая приятная вещь. Но, если быть честной в первую очередь перед собой, то хочу заметить, что присутствие ОʼБрайена здесь дает некую гарантию того, что ко мне никто не заявится. Надеюсь, к завтрашнему дню синяки станут бледнее.

Иду к холодильнику, взявшись за дверцу, и опускаю взгляд на свое тело, раны и ссадины не прикрыты, хотя обычно я стараюсь все скрыть от чужих глаз, просто дома в этом нет необходимости. Вот только я странным образом не учитываю присутствие парня, который входит за мной на кухню и выглядит не менее серьезно. Отбрасываю мысли, решая просто покормить котенка, который урчит у меня на груди, и открываю дверцу холодильника, заглянув внутрь. И именно сейчас подмечаю факт — еды почти нет. Кажется, еще вчера полки были забиты. Ничего, думаю, мама оставила мне денег.

Взгляд падает на йогурт, беру его, не задумываясь, и поворачиваюсь к столу, поставив котенка на деревянную поверхность. Засранец терпеливо ждет, скребет коготками и поднимаясь на задние лапы. Дилан встает напротив с другой стороны стола, и мне становится тяжелее не замечать его. Парень поправляет ткань темной футболки, наблюдая за тем, как котенок мечется от него ко мне, ожидая, что один из нас его покормит, и я рада, что эта роль отведена мне. Снимаю верхнюю пленку, немного опешив, когда замечаю на поверхности клубничного йогурта слой плесени. Хмурю брови, находясь в легком недоумении, а Дилан поддается вперед, скорчив лицо:

— Ты его отравить хочешь?

— Я не… — Отмахиваюсь от собственных мыслей, когда парень отнимает у меня пленку, взглянув на дату:

— Ты в курсе, что срок годности истек в марте месяце? — Задает вопрос, подняв пленку к моему лицу и окинув меня хмурым взглядом, а мне остается лишь хлопать ртом, как рыба, и теряться:

— Странно, — всё, что приходит в голову.

Дилан отнимает у меня йогурт и идет к раковине, под которой находится мусорное ведро, а я спешу к холодильнику, чтобы проверить остальную еду. Точно помню, что вчера съела один из таких йогуртов, и там не было плесени. Или мне кажется?

Дилан крутит ручки крана, желая включить горячую воду, но на его лице вновь отображается это серьезное непонимание:

— У тебя горячей воды нет.

— Разве? — Я держу в руках следующую упаковку йогурта, спрашивая каким-то удивленным голосом, ведь только вчера принимала душ. Дилан вздыхает, видимо, поражаясь моей тупости, которая и меня ставит в тупик, но я просто не знала. Может, одно из официальных отключений? Ага, осенью. В любом случае, мама бы позвонила и предупредила об этом. Вот и всё. Хотя, может, она сама понятия не имеет. В любом случае, ОʼБрайен только что открыл Америку, о существовании которой не знала одна я.

— Ладно, — пожимаю плечами, не находя ничего лучше для ответа, и парень поворачивается ко мне, опустив взгляд на йогурт:

— Вряд ли это можно есть, — смотрит мне в глаза, слегка прищурившись. Мы не часто это делаем. Мы редко смотрим вот так в упор, и в данный момент именно я пасую, отвернувшись, и поставив упаковку на столешницу. После чего иду к столу, улыбаясь Засранцу:

— Прости, у меня ничего нет для тебя, — и для себя. У меня нет еды. Дожила. Ничего, думаю, у меня еще есть деньги. Можно будет маме позвонить и узнать. Если она, конечно, возьмет трубку, ибо она только и делает, что отвечает сообщениями, а мне охота услышать ее голос. Подношу руку к котенку, начиная аккуратно гладить мордашку.

Странно, мои родители с сестрой не так давно уехали, но я уже успела соскучиться.

***

Дилан переступает с ноги на ногу, медленно шагая к холодильнику, хотя уверен, что ничего съедобного там не обнаружит. Его взгляд скользит по телу Эмили: немного сутулая спина, худые, тонкие руки, усыпанные синяками, выпирающий под тканью майки позвоночник, растрепанные, взъерошенные после сна волосы, узкая талия, которую не так просто было рассмотреть раньше, ведь девушка с теплотой относится к большим вещам, что скрывают её тело; широкие бедра, что выглядит неплохо, как внезапно подмечает ОʼБрайен, хотя ему кажется, что тело выглядит красивым, когда в нем соблюдены пропорции, чего здесь не наблюдается; ноги не худые, но и толстыми парень не может их назвать. Они нормальные, мягкие, правда покрытые ссадинами. Дилан уже собирается повернуться к холодильнику, прекратив изучать тело девушки, которая вряд ли когда-нибудь узнает, что была «облапана» взглядом ОʼБрайена, но парень резко разворачивает голову, подметив странные линии на запястье Эмили. Он приглядывается, но не успевает как следует рассмотреть, ведь Хоуп оборачивается, застав Дилана врасплох:

— Там нет еды, я проверила.

ОʼБрайен внезапно понимает, осознает, что всё это время нагло рассматривал её, так что теперь чувствовал себя крайне некомфортно, и единственное, что способно вернуть его уверенность, это заставить Эмили смутиться, поэтому решает не томить:

— Ты так пойдешь? — Сует руки в карманы джинсов, еле скрывая довольную улыбку, когда девушка начинает хлопать ресницами, нервно перебирая пальцами ткань майки:

— Что? — Как же легко сбить её с толку, заставить растеряться. Это даже мило забавно.

— Ты должна Засранцу завтрак в качестве компенсации за то, что забыла о нем, так что одевайся, — складывает руки на груди, закрываясь от собеседницы, которая моргает, бросая взгляд то на котенка, то на Дилана, который не настаивает на сказанном, но умеет неплохо давить на людей, так что девушка потирает вспотевшие ладони, кивнув головой, и послушно выходит с кухни, всё ещё в недоразумении направляясь в свою комнату, чтобы переодеться. Она трогает свои волосы, хмуря брови, но оставляет все свои мысли при себе. И так поступает постоянно, просто промолчав.