— Хватит бить, — мужчина наклоняет голову на бок, несильно ударив меня битой по спине, отчего корчусь, обнимая себя тонкими руками, и медленно шаркаю ногами в сторону двери.

— Нет, — О’Брайен начинает шептать, но я отчетливо слышу. – Нет, Кларк. Оставь её! — уже кричит, за что получает ногой в живот. Мужики прижимают его к полу, опускают, всё так же держа. Я не могу смотреть на него, не могу думать о том, что происходит в данный момент, в этой гребаной реальности, где мне приходится только молча терпеть все пытки и унижения.

Терпи, Эви.

Прислушиваюсь к тяжелым шагам за спиной, и прикрываю веки, ровно дыша через нос, глубоко и спокойно, восстанавливая биение сердца. И вновь прибегаю к тому, что помогало мне терпеть всё это на протяжении стольких лет.

Я отключаюсь. Отключаю эмоции, чувства, ни о чем не думаю, просто послушно выполняю то, что мне говорят. Воспитание отчима глубоко затронуло меня, и моя выдержка, то, что не убила себя — это не знак того, что я сильная. Нет, я вовсе не пытаюсь что-то изменить.

Толкаю дверь рукой, всё-таки бросая короткий взгляд через плечо на парня, который не сдается. Вот, кто на самом деле сильный, человек, способный бороться.

Мужчина давит битой мне на затылок, заставляя переступить порог, с моих губ слетает рваный вздох, когда дверь со скрипом закрывается, оставляя меня с мужчиной наедине, под тусклым светом мерцающих ламп.

Толчок.

Худое тело упирается своими костями в жирную тушу, что так яро врезается своими бедрами в бедра девочки, которая сжимает губы, закинув голову, и смотрит в потолок, сдерживая эмоции.

Терпи.

…Моя голая спина прижата к бледной, покрытой пылью, стене, рыхлой, царапающей мою кожу при каждом сильном толчке, трясущиеся руки прижимаю к груди, смотря в противоположную стену, не на мужчину, который держит меня за бедра, грубо насаживая, входя в меня с хриплыми вздохами.

Глаза слезятся, так что сжимаю веки, закинув голову…

Терпи.

Он сжимает пальцами тонкое горло девочки, прерывая её способность получать кислород. Ребенок, не смотрит на него, вцепившись ручками в его ладонь, пытаясь разжать, но не кричит, не подает звука, не молит о прекращении, чего так желает отчим.

Терпи.

…Грубый толчок. Я не сдерживаюсь, простонав сжатыми губами от боли, вонзаю ногти себе в шею, раздирая кожу, ведь мужчина ускорился…

Терпи.

Девочка прикусывает губу, выгибаясь, сжимает веки, давя ладонями на лицо отчима, движения которого стали резче. Она держится, глотает воздух, но не выходит. Её губы открываются, а душераздирающий крик, полный ужаса и боли, разносится по темной комнате.

Терпи, Эви.

***

Горячо.

Его глаза горят.

Дилана прижали щекой к грязному полу, руки уже ноют, как и всё тело, от побоев, которые не прекращаются. Мужикам скучно. Они ругают своего главного за то, что самое «приятное» достается ему, поэтому они развлекают себя битьем О’Брайена. Тот тяжело дышит, сжимая мокрые веки, ведь он не может, не справляется. Ему не под силу помочь человеку, который так смотрел на него. С какой-то надеждой, никто, даже Дженни не бросала подобного взгляда в его сторону. И это убивает морально.

Дилан должен помочь, должен что-то предпринять, он просто должен…

Дверь скрипит.

О’Брайен распахивает веки, с болью в глазах пытается приподнять голову, на которую ногой давит чавкающий мужчина:

— Всё? — улыбается, давя на парня сильнее. — И как она сосет?

Главный мужчина застегивает ремень, шмыгая носом:

— В следующий раз проверишь, — ухмыляется, качая биту в руках. - Ну, что, Дилан? — Останавливается возле парня, который не шевелится и не смотрит на него в ответ, будто потеряв свою наглость и силу. — Мы приедем в субботу. У тебя есть время найти деньги, — стучит битой по спине Дилана, которого сильнее прижали к полу двое других мужчин. — И не пытайся бежать, — кивает своим людям головой, которые отпускают руки парня. — Поверь, тебе негде прятаться, — идет в сторону двери, остальные последовали за ним. Дилан пытается приподняться на трясущихся руках, но чавкающий мужчина, напоследок, бьет его ногой в ребра, отчего парень вновь упал, кашляя.

Они покидают зал.

Дилан рвано дышит, через боль поднимая одну руку, чтобы схватиться за край стола, колени дрожат, но он поднимается, задерживая дыхание, сердце колотится, каждый удар отдается давлением в висках. Из носа течет кровь, разбитая губа ноет. Парень выпрямляется, стонет от боли, оборачиваясь. Смотрит в сторону двери, за которой тускло освещенный коридор. Опускает руки, терпит боль, направляясь в ту сторону, бросает взгляд назад, чтобы убедиться, что они уехали. Но это не дает надежду на безопасность.

Толкает дверь рукой, с тяжестью в груди переступая порог. Бессильно, изнеможенно смотрит на голую девушку, сидящую в конце коридора, в самом углу, прижимая колени к груди и обнимая их руками. Белое тело покрыто красными пятнами, дрожит, трясется, прижимаясь виском к стене. Смотрит перед собой, громко и тяжело дыша. Дилан прекращает чувствовать себя. В прямом смысле, выпадает из реальности, медленно шаркая ногами к ней, Эви дергается от судорог, взглядом скользнув по стене, и останавливает его на парне, который замер.

Она смотрит. Смотрит с осуждением? Нет. Со злостью? Вовсе нет.

Лицо Эви морщится, а красные, безжизненные глаза наполняются слезами, она медленно «отрывает» руку от колена, протягивая её в сторону парня, который буквально ощутил, как его собственное сердце каменеет, падает вниз живота, ведь она впервые тянется к нему. Дилан кому-то необходим? Да, Эви нуждается в нем.

И этого вполне достаточно, чтобы О’Брайен вновь пришел в себя, стал самим собой, он быстро перебирает ногами, снимая с плеч кофту. Опускается на колени возле девушки, желая одеть её, но та вовсе плюет на свою наготу. У нее в голове лишь одно желание — коснуться, ощутить его присутствие рядом. Эви пальцами больно сжимает шею Дилана, касаясь каждой напряженной вены, скользит, терпит боль, приподнимаясь, чтобы обнять, прижаться. О’Брайен выдыхает, поднимает глаза, не может позволить себе смотреть на неё, тем более касаться, но девушка так сильно жмется к нему, обнимает, прижимается мокрой от слёз щекой к его скуле, тихо, еле слышно, стонет и мычит от боли между ног и в горле, чувствуя во рту горький привкус. Дилан осторожно накрывает её плечи своей кофтой, его трясущиеся руки всё равно касаются спины девушки, а носом трется о её висок, стараясь не дышать. Сердце сходит с ума вместе с сознанием. Он не вытерпит этого снова.

И не собирается терпеть.

Но решимость к действиям, которая должна зарядить его силой, не приходит. Парень всё так же сидит, вслушиваясь в тихий плач Эви, и, как бы яро он себя не сдерживал, понимает, что его мокрые глаза начинают щипать. Дилан обнимает девушку, подтягивая к себе, отчего Эви дергается, ведь боль при движениях усиливается, но она ничего не говорит, сжимает губы, полностью растворяясь при попытке сделать вдох через нос. Да, она никогда бы не подумала, что аромат представителя мужского пола будет способен успокоить её, если учесть тот факт, что именно мужчин она пытается сторониться. Но сейчас Эви вдыхает аромат кожи Дилана, словно это её кислород, и ей чертовски мало. Больно вонзает ногти в кожу шеи парня, который прижимает её к себе, утыкаясь носом в шею. Гладит по волосам холодной рукой, продолжая попытки остановить жжение внутри, словно резко началась изжога, хочется распороть живот и тупо вытащить все наружу, лишь бы ощущение дискомфорта… Нет, это не дискомфорт. Это хуже, это отвратительней, и О’Брайен уже сталкивался с подобным чувством. Дженни. Ему не хочется вновь проходить через это.

Дилан думает, но решение приходит больно быстро.

Бежать. Да, знает, что кроме этого он ни на что не способен, но есть одно место, о котором вряд ли знает этот дилер. Именно сейчас Дженни дала ему ответ.

— Эви, — парень пытается заставить её прийти в себя. Берет за щеки, поглаживает по лбу, смахивая пот с искалеченной девушки, которая не может сфокусировать взгляд на нем.