Есть только мужчина со своим раздражением.

***

Каждый день. Каждая поездка. В школу и обратно. Она длится мучительно долго. В салоне хочется сжаться в комок, уползти под сидение, скрыть лицо, отгрызть любую часть собственного тела, лишь бы избавить себя от мысли, что ты сидишь здесь, с ним. Смотришь на дома, улицы, проносящиеся в окне. И понимаешь, что жизнь так же мчится мимо, ведь ты только и делаешь, что с опаской выглядываешь в запертые окна. Что дома, что в машине. Одно и тоже.

Было бы интересно прогуляться по улице. Послушать голоса людей, а не только тишину своей комнаты.

Хмуро взглянула на мужчину. Его настроение заметно улучшилось, ведь мы приближались к дому. Это его территория. Там он чувствует себя раскованней. Намного.

- Как тренировка? - спрашивает. Будто это нормально. Будто он - нормальный.

- Как. Тренировка?! - громче, почти вскрикнул, проговаривая каждое слово отдельно.

- Нормально, - выдавливаю. Все, что могу.

- Это хорошо, - он делает музыку громче, начинает весело подпевать. Я лишь щурю с презрением глаза, сжимаю губы, вновь взглянув в окно.

Всё несется мимо.

Мир несется мимо.

Наконец, машина заезжает на асфальтированную дорожку возле двухэтажного дома. Фары гаснут. Я беру спортивную сумку, вылезая на улицу. Мужчина не тормозит. Он спешит за мной, внимательно следя. С каких пор? Как давно начал смотреть за мной пристальней, чем раньше?

Мы идем к крыльцу. Мужчина вытаскивает из кармана ключи. Открывает дверь. Встречает теплый свет ламп, но он не согревает, а лишь проникает под кожу, вызывая мурашки.

Мужчина ждет, пока я войду, после чего сам заходит, запирая дверь. С второго этажа спустилась сиделка. Это довольно приятная женщина средних лет. Она улыбнулась мужчине:

- Мистер Дулгаз, я её уже искупала, так что она спит, - улыбкой приветствует меня.

- Спасибо, что бы я без тебя делал, - мужчина улыбается ей, отчего воздух вокруг становится еще более сухой.

- Ужин накрыт, так что, приятного вам аппетита, - она спешит к комоду, чтобы взять свой плащ. Я обеспокоено взглянула на неё, не понимая:

- Вы уже уходите?

- Да, я и так задержалась, - улыбается, даже не представляя, как сильно я завишу от её присутствия. - Что ж, до завтра, - махнула мне рукой.

Я выдавила улыбку, сжав губы, и так же, но слабо, махнула ладонью. Женщина вышла из дома. И как только дверь щелкнула, мое сознание сжалось, а мысли испарились.

- Идем за стол, - приказной тон, но не грубый.

Слушаюсь, следуя за мужчиной. Кухня у нас небольшая: у квадратного окна, что вечно занавешено, стоит столешница, сбоку - плита и холодильник. Стены покрашены в желтый цвет, но даже он уже давно не пробуждает внутри теплые чувства и хорошее настроение.

Мужчина вымыл руки, сел на стул с одной стороны стола, что находился в центре. Я поступаю так же, но сажусь напротив.

Еда нагло не лезет в глотку, хотя я тщательно её пережевываю. Тишина. Молчание между нами. Лично мне не о чем говорить с ним, но мужчина считает наоборот, поэтому вновь открывает рот:

- Ты все подготовила к завтрашнему дню? - чавкает. Набитый рот.

Проглатываю лист салата, кивая.

- К половине восьмого ты должна быть готова, - напоминает. Я помню. Такое уж точно не забудешь.

Поняв, что сегодня ужин не переварится, встаю со стула, направляясь к раковине. Кручу ручки крана. Льется вода. Смываю остатки еды с посуды, прислушиваясь.

В этом доме все время нужно быть начеку.

Вытираю мокрые руки о полотенце. Не медлю, двигаясь в сторону дверной арки, но голос мужчины впивается в спину:

- Эви, - он недовольно стучит пальцем по подбородку.

Торможу, оборачиваясь. Не думаю. Совершенно. Иду к нему, скрывая вырывающиеся эмоции, прячу едкое желание скорчить лицо от отвращения.

Наклоняюсь, оставляя поцелуй на его щеке:

- Спокойной ночи, - вот бы она и правда была бы “спокойной”.

Прошу. Спокойной.

- Спокойной, - ответил не сухо, но и не с сарказмом. Значит, ночь “спокойная”?

Быстро направляюсь в коридор. Спешу к лестнице. Перед тем, как лечь, нужно сходить к маме. Интересно, как она себя чувствует? Как она провела этот день? О чем думала? Кушала ли нормально?

Выхожу на второй этаж, сворачивая к самой дальней двери. Оглядываюсь, ведь не хочу, чтобы он знал, что я ходила к ней. Сама не замечаю, как иду на носках.

Несколько раз оборачиваюсь, замирая на месте, когда слышу шум с первого этажа, но никто не поднимается. Тишина. Касаюсь пальцами ручки двери. Поворачиваю.

Заперта.

Эта мысль врезается в голову, болью отдаваясь в висках. Такое чувство, будто кто-то дал мне пощечину. Неужели, он просит сиделку закрывать дверь?

Кусаю губу, медленно отходя от двери. Скольжу ладонью по её поверхности, устало и безнадежно выдыхая.

Глухой стук. Снизу доносятся шаги. Тяжелые. Сухой кашель. Я срываюсь с места, несясь на носках к своей комнате. Вбегаю, закрывая дверь, и прислушиваюсь. Прекращаю дышать, ведь вздохи лишь мешают сосредоточиться. Щурюсь, прижимаясь ухом к дверной поверхности.

Тяжелый шаг.

Я отрываюсь от двери.

Ручка опустилась. Скрип.

Отхожу к подоконнику, нервно теребя локоны волос. Смотрю на мужчину, который с непринужденным выражением лица зашел в комнату, прикрыв за собой дверь. Молчу, пока он вытаскивает из кармана ключи, вставляя в замочную скважину.

Ключи от всех дверей. Они у него. Всегда держит при себе.

Даже не знаю - вздыхать мне или смиренно ждать? Я должна была привыкнуть. За столько лет должна уже, но… Каждый раз, будто в первый.

Да, я помню. Помню тот самый день. Мне исполнилось четырнадцать. И в ту же ночь всё случилось. Перевернуло мое сознание, полностью изменило ход моей жизни, смысл моего существования.

Тело сжалось от напряжения, а скачущее сердце давит на грудь. На шее можно нащупать давление. Кажется, у меня может пойти кровь из носу от такого скачка, но я продолжаю стоять ровно. Ведь бежать или прятаться некуда, да и смысла в этом нет.

Мужчина разворачивается, направляясь ко мне.

Уже давно нет смысла в моих тщетных попытках что-либо исправить.

Шантаж - вот его оружие.

А у меня есть то, чем он может шантажировать.

Мои пальцы сильнее сжимают локоны, оттягивая, когда холодная и мокрая ладонь мужчины ложится мне на плечо, проникая под ворот футболки.

Не смотрю ему в глаза. Зрачки замерли на его груди, желаю прожечь в ней дыру. Хочется согнуться пополам, когда вторая рука мужчины скользит под ткань футболки, поднимая её. Но стою ровно, ведь уже давно уяснила, что он не любит, когда ему мешают, когда его действия прерывают.

Но я шевелюсь, отворачивая голову, ибо мужчина наклонился, желая коснуться губами моего подбородка. Мое движение вызвало негатив, но он легко вернул мое лицо в былое положение, сдавив пальцами подбородок. Я стараюсь не проявлять эмоций, чтобы те не отражались на лице. Мужчина целует меня в край губы. Мокрые, влажные, но при этом сухие, жесткие. Его поцелуи такие “грубые”.

Он любит, когда я смотрю на него.

Не выдерживаю, кривлюсь от запаха табака и вони от нечищеных зубов. Его скользкий язык разрывает губы, заставляя их приоткрыть.

Тошнота подступает к горлу, но проглатываю. Как хорошо, что я не ужинала, иначе бы облевала все вокруг.

Пинает коленом, будто приказывая поднять на него глаза, в краях которых уже выделилась соленая жидкость.

Любит то, как я смотрю.

Хнычу, но лишь сильнее прижимаю руки к груди, чувствуя, как его ладонь коснулась ткани лифчика под футболкой.

Хочет, чтобы я смотрела только на него.

========== Глава 2. ==========

Ноющая, тянущая боль внизу живота. Я кладу ногу на ногу, ерзая на жестком сидении автомобиля, обтянутым темной кожей. Едем быстро, ведь я долго собиралась. Все дело в дискомфорте. Между ног. И я не думаю. Не проигрываю вчерашние события. Давно прекратила делать это, ибо лишь угнетаю. Лучше забыться и существовать, чем каждый гребаный день тихо рыдать в подушку о собственной беспомощности, от которой хочется блевать.