Меня передергивает. Резко, так, что невольно разжимаю пальцы, выронив стакан с водой, который разбивается об пол. Дилан оборачивается, хмуро смотря на осколки и разлившуюся воду. Поднимает на меня сердитый взгляд, вынуждая сильнее прижаться спиной к автомату с едой. Вот. Две особи мужского пола. Смотрят на меня. И меня начинает тошнить. Вздрагиваю, когда боль внизу живота увеличивается, и начинаю часто моргать, виновато опустив глаза. О’Брайен морщится, когда кашляю, зажимая ладонью рот, и грубо хлопает меня по плечу ладонью, чуть было не вышибая мое сознание:

— Идём, — повторяет толчок, ведь я не реагирую. Мешкаю, сдерживая панику, которая опять-таки взялась из неоткуда. Спешу, делая шаг, и парень вновь ругается:

— Смотри под ноги, «рукожопая», — напоминает об осколках и следует за мной, бросив взгляд на своего отца, когда тот поддается вперед, протягивая ко мне руку, чтобы коснуться:

— Кис-кис, — начинает «ржать», как конь, когда шарахаюсь от него к стене, ударившись плечом. Сердце бешено застучало, а ноги подкосились.

— Рот закрой, — тон Дилана то ли напряженный, то ли равнодушный, но сил он вложил не мало в удар, который пришелся по тыльной стороне ладони мужчины. Тот покосился на сына, вновь шмыгнув носом и харкнув.

Толкаю дверь, заходя в коридор, и оборачиваюсь, дожидаясь О’Брайена, который ещё секунду топчется на месте, что-то говоря отцу, после чего хлопает дверью, обходя меня:

— Чего встала? — ворчит, быстро поднимаясь по лестнице на второй этаж. Спешу за ним, немного опешив, когда он открывает дверь своей комнаты, толкнув меня внутрь. Я испуганно шагаю к подоконнику, крепко обнимая себя руками:

— П-прости за кружку, — извиняюсь. Замок щелкает, и Дилан разворачивается, идя к столу, но сворачивает в мою сторону, когда громко кашляю. Отшатываюсь назад, резко поднимая руки с согнутыми в кулаки ладонями, когда парень протягивает свою.

— Что ты, черт возьми, делаешь? — слышу удивление в его голосе, поэтому медленно опускаю руки, видя, что парень хмурит брови, приоткрыв губы. — Ты думала, я тебя ударить собираюсь?

Мои пальцы дернулись, поэтому сжимаю их, нервно качнув головой, но всё равно сглатываю, когда О’Брайен касается пальцами моего лба. Не дышу, опустив широко распахнутые глаза вниз. Дилан не медлит, так же быстро отходя от меня:

— Возвращайся к себе домой, — ставит точку.

Я смотрю на него искоса, сжимая сухие губы, но всё-таки стараюсь заговорить, проглатывая комки, что застряли в больном горле:

— Но…

— Собирайся, я отведу тебя на остановку, — Дилан ставит кружку на стол, подходя к своему шкафу. — Дальше сама разберешься.

— Но, — делаю шаг, замолкая, когда парень бросает на меня сердитый взгляд, приказывая:

— Заткнись, и просто свали из моего дома.

Задыхаюсь. Не в силах привести мысли в порядок. Смотрю на О’Брайена, который надевает кофту, резкими движениями поправляя капюшон. Облизываю губы, кусая их, моргаю, не давая горячим слезам вырваться наружу. У меня нет выбора? Мне придется вернуться?

Но идея приходит резко, внезапно, ударившись о стенки моего головного мозга. Прекращаю рвано дышать, вновь взглянув на парня, который хмуро повторил:

— Ты не поняла?

Откашливаюсь, чтобы начать говорить более уверенно:

— Хочешь пойти со мной? — предлог. Просто нужна причина.

Дилан молча уставился на меня, уже с неподдельным непониманием спросив:

— Чего? — щурит карие глаза, вынуждая меня проглотить язык, но нахожу в себе силы говорить:

— Не хочешь со мной?

— Ты дура? — кажется, на его губах растет усмешка. Нервная, совсем недобрая. Отворачивается, ворча:

— Бред какой…

— У меня есть еда, — выдаю, сжав губы. О’Брайен поднимает голову, вновь повернувшись ко мне лицом. Только вот теперь он правда вне себя от возмущения и непонимания:

— Что ты…

— И теплая вода, — запинаюсь, но перебиваю его, — ты хотел принять душ, а у вас нет горячей воды, — вижу, что парень хочет вставить слово, поэтому повышаю голос, вовсе забив на больное горло. — И еда. Еды много.

Дилан всего на секунду отводит глаза в сторону, сделав глубокий вздох:

— Ты…

— Ты хочешь кушать? Я умею готовить? — кажется, я начинаю умолять его. — Хочешь, могу тебе даже пасту приготовить, — не могу остановить поток слов, но всё же замолкаю, когда Дилан поднимает ладонь, топнув ногой:

— Эй, я чувствую себя какой-то продажной бабой, так что сделай одолжение — замолкни, — опускает руку, покосившись на меня с недоверием. — И ответь-ка мне на один вопрос. С какого хера ты так боишься возвращаться к себе?

Начинаю заикаться, нервно улыбаясь и качая головой:

— Я вовсе не боюсь, я… — распахиваю рот, не зная, что сказать в ответ. — Я просто хочу таким образом отблагодарить тебя и…

— Не нужно мне этого от тебя, — упертый баран.

Хмурю брови, внезапно ощутив прилив сил, и перебиваю:

— Просто, бывает такое, — придумываю на ходу. — Родители и дети ссорятся, это нормально, - вру, почувствовав, как жар охватывает моё тело. Не привыкла лгать.

О’Брайен смотрит на меня, прямо в глаза, словно обрабатывая всё сказанное, после чего спокойно говорит:

— Ссора?

— Именно, — «выпаливаю», кивнув головой. — Я не могу пока вернуться домой, боюсь, что мне попадет, но, если там будешь ты, то вряд ли отец, — проглатываю тошноту, произнося подобное, — не станет выяснять отношения.

— А что потом? — кажется, Дилан выходит на контакт, что уже хорошо. — Я же не буду вечно преграждать вашим разборкам.

— Потом, — моргаю, слабо отвечая. — Потом вернемся сюда, когда я поправляюсь.

— Ты хоть себя слышишь? — Дилан не сдерживает неприятный смешок, качнув головой, но мне вновь приходится перебить его:

— Хорошо, я возьму денег и сниму себе номер, — чуть тише добавляю, — на какое-то время.

Парень сложил руки на груди, наклонив голову на бок, и его задумчивый вид вселяет мне надежду:

— Значит, пока ты лечишься, я смогу спокойно пользоваться ванной и опустошать ваш холодильник.

Это холодильник моего отчима.

— Да, — киваю, понимая, что он был согласен ещё тогда, когда я заикнулась о еде.

— И ты оставишь меня в покое, когда поправишься? — уточняет, всё ещё не веря мне.

— Да, — вновь повторяю, чувствуя, как по спине бегут мурашки, заставляющие меня тереть плечи. Дилан вновь сощурился, подняв глаза в потолок, но, спустя секунду, опускает взгляд на меня, с обречением выдавливая:

— Только, если разрешишь взять еду с собой.

Я слабо улыбаюсь, сама приходя от этого в ужас. Киваю, пожимая плечами и соглашаясь:

— Сколько захочешь.

***

Поначалу я чувствовала себя спокойно, но чем ближе мы подбирались к дому, тем сильнее сожалела о своих действиях, понимая, к каким последствиям это приведет.

Мы добрались на его машине слишком быстро, так что не успела даже осознать, что назад пути нет. Вот он — мой дом, вот крыльцо, окна, дверь. И холод.

Холод, который полностью охватил мои внутренние органы, хотя на улице было достаточно тепло. Дилан вынимает ключи из зажигания, прижавшись спиной к спинке сидения. Смотрит на меня, хмурясь:

— Передумала? — у меня это на лице написано?

— Нет, — отвечаю слишком резко, выдавая свое смятение, после чего скованно, но открываю дверцу автомобиля, понимая, что ноги вот-вот прекратят держать меня. Парень вылезает за мной, поправив ремни своего рюкзака. Одновременно хлопаем дверцами. Обнимаю себя руками, обойдя капот, и подхожу к Дилану, стараясь скрыть свою тревогу. Парень косо наблюдает за мной, явно не понимая моей растерянности. Переступаю с ноги на ногу, всё-таки двигаюсь, медленно подходя к крыльцу, поднимаясь по ступенькам, после чего понимаю.

Понимаю, что у меня нет ключей, но всё равно начинаю демонстративно рыться в карманах кофты, которая даже не принадлежит мне. Придется звонить в дверь? А, может, не стоит? Может…

Поток мыслей замирает, как и сердце в груди, когда входная дверь распахивается, и на пороге появляется сиделка Мария. Мои ноги слабнут от ударившего в голову давления, поэтому хватаюсь за перила, еле держась, чтобы не свалиться ей в ноги.