Аккуратно спустив тело в неглубокую могилу — не больше метра, шестеро друзей и их учитель встали вокруг неё. Первый день Конца Света заканчивался весьма трагично. Кто бы мог подумать, что ещё утром они сидели у Анхеля и, объедаясь разной не полезной пищей, смотрели про приключения хоббитов и их друзей. Ещё позавчера они жили в обычном мире, на который ещё никто не напал. Как же резко всё поменялось…

Начинало темнеть. Семеро так и стояли. То переглядываясь, то опуская глаза к завёрнутому в старинную плащ-палатку погибшему другу. Шекспир решил нарушить молчание первым:

— Сегодня мы прощаемся с двумя нашими друзьями… — Он сделал паузу, почёсывая небритую невесть сколько времени бороду. — Сегодня геройски ушли от нас Гончаренко Фёдор и Лавров Кирилл, хотя мы их знали, как вечно позитивного и, в тоже время, глубоко погруженного в себя Деппа и злюку Света.

— Я знала Деппа больше всех. — Подхватила Марла. — Наверное, я не ошибусь, если скажу, что он был бы рад вот так уйти. Он любил, когда у него было то, чего нет у других — немногие смогут похвастаться на том свете, что они погибли, спасая наш мир от нашествия монстров.

— Он спасал детей от этих монстров. И спас… — Проговорил Вихрь.

— Мы со Светом держали оборону, сколько могли. Он оступился перед прыжком с крыши — Я уже не мог ему помочь. Никак… — Опустив голову, сказал Анхель. — Вечно у него всё не как у людей…

— За всей этой напускной агрессивностью он был вполне нормальным, но его это раздражало…

— Мы должны понимать, что завтра или послезавтра мы так же, возможно, будем стоять и прощаться с кем-то ещё. — Обвёл Чупс друзей. — Если это буду я, положите мне конфет с собой.

— А мне мои ножи. — Ничуть не смутившись явной шутки, продолжила Марла.

Затем наступило молчание. Вихрь подошёл к куче земли и, погрузив в неё ладонь, зачерпнул пригоршню коричневатой почвы. Немного посмотрев на землю в руке, он занёс её над могилой и, опрокинув ладонь, высыпал на тело Деппа. После этого он ушёл в бомбоубежище. Независимо от того, что он отдавал себе отчёт, что всё было правильно, и он не мог ему помочь — Вихрь винил себя. Спокойно, но винил — не убивался, не клял себя последними словами. Он просто был уверен, что должен был поступить иначе. И, возможно, тогда бы они вернулись вместе.

Войдя внутрь, он первым делом снял с себя свою камуфляжную одежду, которая была в крови Деппа и, местами, тех монстров. На плече он нашёл след от ладони. Долго разглядывая его, он так и не решил, что делать с одеждой: попробовать отстирать или сжечь?

К полуночи все были внутри объекта «Нева». Между собой они называли это место просто «шестёрка». Шестым оно было потому, что всего подобных мест было восемь, они располагались в подобных брошенных объектах. Обустройство и ремонт потребовали много сил, времени и денег. С последним Анхель не скупился.

Внутри царила гробовая тишина. Никто не спал. Даже хладнокровная ко всем ненастьям Зверь сидела в углу, тупо глядя куда-то перед собой, стараясь не обращать ни на кого внимания. Немчура и Марла сидели вместе. Парни сидели порознь. Шекспир что-то записывал в блокнот при свете диодного фонаря. Вихрь крутил в руках нож, который сделал сам. Чупс, подперев ладонью голову, смотрел на кучку конфет, но не брал их — словно испытывал себя на силу воли. Пока получалось.

Анхель находился в другой комнате, совсем небольшой, но ему как раз хватало, чтобы, обхватив голову, жалеть себя за то, что он втянул своих учеников в эти разборки. По сути, он обрёк их на смерть. Всех до единого. Несмотря на то, что даже девушки смогли убить по несколько особей «волколаков» — массированного нападения им не выдержать. Об этом говорил рассказ Шекса про бой Детей со сворой монстров. Волколаки сами по себе весьма умные твари, но с учётом того, что ими кто-то руководит — дело принимает более опасный оборот. К тому же этот «кто-то» напомнил по описанию того, кто явился ему и отцу Филипу на берегу реки, где они нашли останки мёртвого ангела. Уж не он ли пожаловал?

Анхель дожил до того момента, когда он узнает то, что не узнал тогда в Чехии.

От одной этой мысли становилось не по себе. В любом случае — он дал слово не сходить с выбранного пути и пройти по нему до конца. Сколько жертв будет на том пути? Этот вопрос стоял остро, однако ответ на него был очевиден — столько, сколько потребуется. Это не очень укладывалось в то, что сейчас он занимается самобичеванием из-за двух смертей. Если считать всех, кто погиб на прошедшие сутки, как бы счёт не пошёл на тысячи. Остаётся до сих пор неизвестным, что творится в остальном мире.

Он встал и решил выйти к своей команде и хоть что-то сказать им. Он должен, но не находятся слова, применимые к данной ситуации. Он готовил их ко всему, кроме этого. Он учил их убегать, воровать, скрывать следы, прятаться, выживать… убивать. Но вот хоронить друзей… этому невозможно научить. Принять смерть близкого человека даётся не каждому. Кто-то, как Зверь, может подавить в себе позыв расплакаться, но то, что творится у неё внутри, вряд ли выглядит так же отстранённо.

Пройдя несколько метров по узкому коридору, он вышел в ту комнату, где рассевшись по разным углам, его ученики молчали о погибших. На него поднялись шесть пар глаз. И не было в них осуждения, которого он ожидал. Не было злобы. Только осознание того, что друзей больше нет. Что они не опаздывают и вот-вот прибегут. Их нет…

А ещё в глазах была готовность. Та самая готовность, которая приходит сама собой, и порой до того, как цель поставлена. Это словно чистое вдохновение, только направленное не на написание самого красивого стихотворения. Это жажда крови. Жажда мести. Инстинкт берсерка — убить как можно больше. Забрать с собой всех, до кого сможешь дотянуться клинком.

— Не беспокойся, Анхель — мы не сломлены. — Без предисловий за всех ответил Шекспир. Только после этих слов он оторвался от блокнота и посмотрел в глаза учителю.

— Сочиняется? — Невпопад ответил Анхель.

— А как же — благодатная, блин, почва… — Ответил поэт, вырывая листок и сминая его. Может позже что-нибудь сочинится.

— Покажешь, когда сочинится. — Усмехнулся учитель. Шекспир ответил добродушным кивком. — Вихрь, у нас запасы огнестрела есть?

— Есть, только в четвёрке. Да и не много, чтобы рисковать и идти за ними.

— Какие варианты?

— Да тут, может, где отделение милиции есть — там может чего найдётся. Хотя, по мне, так вот это вернее. — Он потряс лезвием ножа в воздухе.

— Тут ты прав. — Согласился Анхель.

— Когда выступаем? — Спросил Чупс.

— Не будем спешить. Есть у меня подозрение, что при нужде нас найдут. Меня, по крайней мере, точно.

После этих слов он вышел, но через минуту вернулся, держа в руке два метательных ножа.

— Марла, забыл совсем — твои, поди.

— А! — Прикрикнула та. — Я уж хотела и по ним тризну сыграть. Спасибо, учитель.

— Не теряй. — С этими словами он удалился. На сей раз до утра.

Утро началось около семи часов. В комнату, где спали ученики Анхеля, спустился Шекспир, сидевший наверху в дозоре. Не говоря ни слова, он начал будить всех подряд. Анхеля он уже разбудил, и тот подошёл, когда Шекс тряс Зверя, которую разбудить было сложнее всего.

— Чего там? — Сонным голосом проговорил Чупс, потягиваясь и похрустывая суставами.

— Все проснулись? — Шекс обвёл разлипающих глаза друзей. Затем посмотрел на учителя, тот кивнул. — У нас сверху намечается нехилая разборка.

Это подействовало не менее ободряюще, чем горячий кофе, выплеснутый на живот. Глаза открылись у всех, Вихрь так вообще вскочил и схватился за меч. Шекспир успокаивающе поднял руки.

— Погоди, Вихрь, погоди. Я имел в виду, что вот-вот наверху начнётся бойня между Детьми и… волколаками.

— Что? Прямо в парке?

— Там, на дороге. Детей там больше тысячи, волков не меньше. И там тот — в чёрных шмотках. — Тут посмотрел на Анхеля. Анхель этой информации ещё не слышал, и ответный взгляд был преисполнен удивления, смешанного с укором.