Эллиотт вздохнул. Себастиан посмотрел на него внимательно. Несмотря на прошедшее время, Гилберт всё ещё выглядел немного подавленно.

Интересно, если Себастиан расстанется с Хантером, ему будет так же плохо?

Каково было бы сейчас жить без Ханта, успевшего буквально под кожу забраться?

— Через неделю, — заговорил Курт, и его высокий голос вырвал Себастиана из мыслей, — будет бал у председателя Визенгамота.

— Ты мог бы уже называть его по фамилии.

— Ни за что на свете. Так вот, именно за Визенгамотом последнее слово в вопросе изменения учебной программы Хогвартса. Нам нужно что-нибудь сделать.

— Только что?

— Что-нибудь. С кем-нибудь поболтать, потанцевать, что мы делаем обычно?

Эллиотт хохотнул.

— По вашим рассказам, «аристократический заговор» был вещью более интересной и действенной.

— Он действует! — возмутился Себастиан, а потом обвёл рукой большое помещение картиной галереи. Портреты здесь чинно сидели на своих местах и вежливо улыбались посетителям. Смайт гордился своим детищем.

— Видишь всех этих людей, Элли? Ещё два года назад они вели себя как кучка свиней, нарядившихся в мантии.

— Бас! — зашипел Курт.

— Ой, да ладно, ты знаешь, что я прав.

Эллиотт покачал головой. Курт улыбнулся мисс Бонне, своей протеже, которую он старательно пропихивал наверх.

— Я отойду ненадолго. Эллиотт, следующий бокал будет уже лишним.

— Ты спутал меня с Либериусом или Эстебаном.

— Себастиан, ты проследишь?

Себастиан важно кивнул, а потом подмигнул Эллиотту.

Кто он такой, чтобы запрещать другу отдыхать?

Мистер Нельсон, столь нелюбимый Куртом, улучшил своё умение давать балы, а может, в этом ему помогла новая молодая супруга, кто знает. Себастиан мгновенно нашёл лорда Булстроуда, парня, не так давно приехавшего из Франции, чтобы занять место главы рода (Булстроуды тоже почти все оказались в Азкабане). Молодой лорд ни капли не разбирался в политической ситуации, но зато имел кристально чистую репутацию и очаровательную улыбку. Благодаря Кларингтону-старшему Себастиан знал, что Булстроуд легко переманивает на свою сторону человек десять во время голосования.

Это был идеальный кандидат.

Хантер так не считал — это выяснилось после бала.

— Так надо было, Хант, Мерлин, я даже и не думал, что ты будешь ревновать, — смеялся Себастиан, пытаясь обнять Хантера. Тот старательно выворачивался. — Ну что такое?

— То, что ты на глазах у всех флиртовал и танцевал с другим парнем, Себастиан. А я стоял в стороне и смотрел на это.

Себастиан замер.

— Я опозорил лорда Кларингтона? — медленно спросил он, начиная закипать.

— Так, мы ступили на запретную тему.

— Да. Именно.

Хантер вздохнул и буквально упал в кресло. В одно мгновение появился домовик, поставивший на стол початую бутылку огневиски и два стакана.

— Просто, Бас, — заговорил Хантер, и голос его звучал почти жалобно, — это был бал, ещё один день, в который ты был не со мной. А ты мне нужен. Сейчас, когда я тащу на себе почти всю магию рода, когда разбираюсь со всеми этими делами и наплывом родственников — ты мне нужен как никогда!

— Но я здесь! Что я могу делать?

— Ты не здесь. Ты шляешься с Куртом и Куинн по этим балам, вечерам…

— Мы занимаемся делом, и ты знаешь это.

— Ваш «аристократический заговор», — Хантер рассмеялся. — Первый год он был забавен, потом — не очень.

— Хантер, мать твою, Кларингтон, благодаря нам будет изменена программа Хогвартса, ты понимаешь это?

— А может, всё-таки благодаря тому, что дракклов лорд Блэк собирает вокруг себя и светлых, и тёмных лордов, организуя коалицию против нейтралов? Может, потому что на прошлом собрании Палаты Лордов он поднял вопрос об изменении списка запрещённых заклинаний и ритуалов?

Себастиан нахмурился. Он знал от Блейна, что Гарри Поттер, лорд Блэк, тоже неожиданно активно участвует в политической и социальной жизни Британии, но никогда не интересовался подробностями.

— Вы просто нашли себе оправдания для того, чтобы полноценно жить светской жизнью. Курт весь такой обижен чистокровными, но при этом любит их, их образ жизни, обожает быть в центре внимания. Ты и Куинн горите от желания показать вашим родителям-мудакам, какие вы взрослые, влиятельные и самостоятельные. Вот и играетесь в эти «заговоры».

Смайт поджал губы, потом парой резких движений налил себе огневиски. Алкоголь ожёг что-то внутри, но и в половину не так сильно, как слова Хантера.

— Мы ведь, Мордред, мы ведь женаты. Взрослая скучная парочка, как Курт и Блейн, — Хантер всплеснул руками. — И я надеялся, что плюсы такой жизни у меня тоже будут.

— Да что ты мне предъявляешь, я понять не могу, — растерянно пробормотал Себастиан.

Это напоминало ему детство, когда мама ругала, а он не знал, за что. Глупое чувство.

— То, что в один из самых сложных периодов моей жизни ты не со мной. То, что ты сомневаешься, где-то постоянно теряешься с подписания того самого соглашения, думаешь, я не заметил?

Хантер перевёл дыхание, потом поднялся на ноги и медленно заговорил:

— Если обязательства и ответственность стали слишком тяжелы для тебя, если ты опять раздумываешь над своими чувствами, хочешь погулять — то иди, куда хочешь. Проверяй, гуляй. Только ко мне ты больше не вернёшься, ясно?

Кларингтон развернулся и направился в сторону лестницы. Себастиан пару секунд смотрел ему в спину, переваривая слова, а потом подскочил и кинулся следом.

— Да куда я уйду, дебил! Хантер, посмотри на меня!

Он с силой дёрнул мужчину за руку, прижал к стене и тут же обнял, прижимаясь щекой к виску.

— Я тебя люблю, правда. Никаких сомнений. И никуда я не уйду. Прости, что не поддерживаю тебя. Я не знал. Ты же весь такой суровый и самостоятельный, молчишь, а я, хоть очень талантливый, но всё-таки легилименцией не владею.

Хантер фыркнул, обнимая Себастиана за талию и прижимая к себе. В ушах шумела кровь.

Он и правда успел испугаться, что Бас психанёт и уйдёт — Мордред его разберёт, этого бродячего кота.

— Будешь устраивать балы только у нас в поместье, — мстительно прорычал Хантер, — и танцевать только со мной.

— И отзываться на леди Кларингтон.

— Я тебя за язык не тянул.

***

Блейн вышел из камина и глубоко вздохнул. Наконец, долгие месяцы разъездов, конференций и лекций закончились, и он был дома.

Розье-холл был погружён в темноту. Слабо горели свечи в малой гостиной, отбрасывая танцующие тени на соседнюю стену. Блейн скинул мантию на руки домовику, быстро черканул записку в Отдел Тайн и пошёл на свет.

Курт сидел на диване, на его бедре устроился Либериус, сосредоточенно перекидывающий звенящие колечки с одного конца игрушки на другой, на полу резвился Эстебан — Курт левитировал на высоте его роста какую-то пушистую игрушку, и малыш, для устойчивости держащийся за кофейный столик, шагал за ней.

Блейн замер в дверях, разглядывая эту картину — сонного, домашнего Курта, закутанного в его же, Блейна, мантию, счастливых сыновей.

Вау. Да он очень счастливый человек.

— Папа! — взвизгнул Либериус, заметив его и выронив игрушку. Эстебан тоже обернулся, едва не падая, и поспешил к Блейну.

Он знал, что дети уже начинали потихоньку говорить, слышал это в свои короткие визиты домой, но то, как они лепетали, узнавая его — это было ни с чем не сравнимое ощущение.

Курт опустил на пол Либериуса. Теперь оба сына обнимали ноги Блейна, подпрыгивая на месте и смеясь. Блейн присел, обнимая их, прижимая ближе.

— Привет, драгоценные. Совсем замучили папу Курта?

Курт с наслаждением вытянулся на диване, глаза его, следящие за мужем, из-за свечей казались почти серебряными.

Блейн подсадил детей на локти и попытался встать. Мальчишки росли не по дням, а по часам — он даже покачнулся от неожиданного веса. Курт дёрнулся на своём месте, но Блейн смог устоять и никого не уронить.