– Наконец-то, – выдохнул Доминик. – Тивали?..

– Мы ещё не пришли, я просто хочу покурить спокойно, – улыбнулся Том и достал свои мажорные сигареты. Все втроём вытянули по одной и закурили, поглядывая друг на друга в тусклом свете фонаря.

– Как в таком месте могут быть нормальные бары? Ты посмотри на эту глушь, – Мэттью провёл рукой от себя и по окрестностям.

– Это караоке-бар, – хмыкнул Кирк. – А в пятницу у них как раз ночь караоке.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Вино, – вклинился Доминик.

– Ладно, может быть, ещё через одну бутылку.

– О, да он у тебя на крючке, – шепнул Том Доминику так, чтобы Мэтт услышал.

Он мог только скорчить рожу в ответ и продолжать дымить прямо перед собой, чтобы Том морщил нос и отворачивался.

– Да ладно тебе, брат, – он вдруг погрустнел и обхватил рукой за плечи. – Видимся раз в десять лет, как ущербные.

– Я ущербный, а ты в шоколаде, пупсик, – Беллами склонил голову к голове Кирка.

– Брось. Ты красавчик. Только смотри, не упусти свою кису, – Том подмигнул Доминику, а тот фыркнул в ответ.

– Это киса меня не упускает, а не я её, – пробормотал Мэтт. Ему было холодно, поэтому голова хоть немного прочищалась с каждой минутой снаружи.

– Платочки подать?

– Отвали, – заржал Кирк. – Скоро пойдём веселиться, Анна-Домина, не переживай. А этот человечище будет веселиться больше всех, – он ещё сильнее прижал Беллами к себе, а тот продолжал глупо улыбаться.

После непродолжительных мучений на улице, где было и вовсе не холодно, но слякотно и ветрено, и так влажно, что было тяжело дышать от духа весны, тёплое помещение казалось раем. Было слишком жарко, но уж лучше жарко, чем холодно (по крайней мере, в тот момент). Игравшая каверы на Мэнсона в углу группа была хороша, хоть и молода. По-хозяйски оглядев обстановку и особенно обрадовавшись наличию бильярдного стола, Том тут же скинул пальто и направился к бармену, что-то у него спрашивая и тут же смеясь.

– Пойдём за стол, ещё немного – и он весь наш.

Приняв у Доминика одежду, Мэттью повесил и его, и своё на одну вешалку, ощупывая на всякий случай карманы. Доминик соврал – у него была почти полная пачка с обычными косячками, которые он, наверняка не очень хорошо, скрутил тайком.

– Tu es le plus grand petit menteur que j’ai jamais rencontré, ma joie, – пробормотал он Доминику на ухо, присев рядом на диванчик.

Он так и не понял, о чём речь, но заулыбался так довольно, что защемило и замкнуло внутри. А гитарное соло в одиночестве льющееся в уши накалило провода ещё больше.

– Я никогда не стану твоим единственным, – поджал губы Мэттью, повторив слова. – Такая лирика ещё никогда не звучала настолько серьёзно.

– Выпьем за то, что вы не такой уж и механический, – Доминик протянул невесть откуда взявшийся стакан. В таком состоянии Беллами был самым рассеянным в мире.

– Да уж, – он опрокинул в себя всё, что было, и больше не чувствовал никакого жжения – верная дорожка к состоянию в доску.

– Интересно, упоролись ли люди в ресторане, – заржал Кирк, Доминик захихикал следом.

– В туалете стоял какой-то мужик у зеркала и разговаривал со мной, пока я стонал, – начал рассказывать Доминик.

– Какого?..

– Вы были слишком заняты, – отмахнулся он. – Так вот, он подумал, что я грешный призрак его желания выебать кого-нибудь не того пола, сокрушался. Бедный парень.

– Его можно понять, – ухмыльнулся Кирк.

Мэтт охуевал молча.

– А ты никогда не хотел?

– Откуда ты знаешь, может, у нас клуб грустных геев, в котором только я и мой брат-неудачник.

– Сам неудачник, – Мэтт под шумок спёр бутылку виски и хлестал прямо из горла.

– По тебе заметно, что ты любишь дамочек в юбках и с яркой помадой, чтобы уложили тебя и ебали до звёздочек, – язвил Доминик, а Кирк корчил рожи, готовясь к ответной арии. – Но таких очень мало, Ирэн Адлер не существует, а ты задрачиваешься на идеал, хотя мог бы найти себе пару десятков тупых, но женщин, которые текли бы по твоим фэнси-костюмам от кутюр, целовали бы в шейку каждая в свой час. Тебя мама не учила брать то, что рядом, а в небо только плевать?

– Подписываюсь под каждым словом, – хмыкнул Мэтт, – выпью за всё вышесказанное.

– Знаешь, я не верил в идеал очень долго, но цель у меня была. Такие вещи, мой маленький друг, приходят с возрастом. Как и умение отличать цель от идеала. Ты этому, наверное, так и не научился. Посмотри по левую руку, там сидит самый вредный человек в мире. Я не знаю, зачем он тебе, – Кирк тоже выпил, задумчиво прижал стекло к покрасневшей щеке, – но я рад, что ты такой настойчивый. А давай поспорим.

Мэтт улавливал слова, но куда больше ему нравилась песня, потому он не вникал особенно глубоко в речь Кирка. Доминик его сделал, просто потому что взыграла гордость, а он по-доброму решил не отсекать «маленькому другу» крылья.

– Не люблю наркотики, наркотики, – повторил эхом Мэтт, покачиваясь вперёд-назад.

– Спорим. А на что?

– На ящик Хеннеси. Встретимся в Лондоне, и ты мне его приведёшь за ручку.

– Уговор, – они пожали друг другу руки, и в этот же момент люди, занимавшие стол, наконец-то ушли пить.

– Ну, Том, партию, срочно, – Мэтт встал. Он шатнулся, но сделал четыре ровных шага до стола и сжал кий, проведя по нему ладонью с особой нежностью. Он не был хорошим игроком, но ему нравилось гонять шары.

Сзади обняли за пояс и крепко сжали руками.

– Научите меня, мистер Беллами, – дыхнул он в шею.

– Хорошо, хорошо, не безобразничайте, мистер Ховард, – улыбнулся Мэтт.

– Ну и напился ты, – заржал Кирк. – Выглядишь, как обалделый сурикат.

– Пошёл в зад и ставь уже шары. Слушай внимательно правила, – он пронаблюдал, как Кирк равняет треугольником шары. – Восьмёрка. Мои цельные, твои полосатые.

Веселье в крови Беллами превысило пределы, допустимые для жизнедеятельности – ребята, игравшие Мэнсона, тем временем, начали складывать инструменты, а человек за пультом – гонять минусовки модных нынче песен.

Доминик пил каждый раз, когда Мэтт загонял шар, так что приходилось постараться. Выиграл всё равно Том, усмехаясь с довольным собой и жизнью видом. Прогнав ещё одну партию с Домиником и выиграв, безо всякой пощады новичкам, он оставил попытки урвать ещё алкоголя, на который вплотную налегли Том и Доминик, и вместо этого закурил косяк с табаком.

Зря, но плевать было даже больше чем полностью.

– Спойте кто-нибудь Криса Брауна, ребята! – попросили громко из другого угла, но Мэтт чуть не прыснул в кулак. Обойдутся.

– Ну же, Gimme That! Пожалуйста, молодой человек.

– Не, не-не, – Мэтт пытался показать всем телом, что он против, поднимал руки, когда кто-то повесился сзади и заныл, цепляясь коготками в плечи.

– Я помогу! Я заплачу ещё за две, пой что хочешь. Милый, пожалуйста!

– Ладно, ладно.

Оскорблением было приговаривать «gimme gimme that» на глазах у человек пятнадцати, но пятеро из них тоже плевать хотело, качаясь на «танцполе». Мэтт закурил и отдал приличную сумму девушки на вторую песню.

– Да, да, – он ткнул в экран.

– Давненько у нас не было, – улыбнулся совсем трезвый ди-джей.

– Протяни руку и коснись веры! – крикнул он куда-то в сторону, и оттуда же нагло заржали и заорали в ответ: