Собирая свои вещи в кейс, он улавливал отрывки фраз.

– …а потом каждому по букве, с которой начинается слово «блять».

– …я чуть не заснул.

– …опять никому не пригодилось! Завтра ещё чёртова Шиван.

– До свидания, мистер Беллами.

Кто-то ещё знал его имя. Занимательно.

Мистер Беллами проводил долгим взглядом высокую девушку, которая, единственная, удосужилась с ним попрощаться.

Он тоже многого не понимал. Он не хотел даже думать о том, что только что произошло. В прошлый раз с ними всё было вполне сносно, только его исправления почему-то заставляли их молчать. Хотя ведь и не должны были, потому что с таким отношением к обучению…

Настроение было закопано глубоко в землю. Эти двадцать с лишним человек оставили его с тяжёлым грузом на спине. Такое случалось редко, ведь нельзя было сказать, что мистер Беллами был скучным, или требовал слишком многого, но если и случалось, то выматывало до того, что хотелось лечь на пол и обнять колени руками, раскачиваясь в стороны.

Попрощавшись с миссис Шиван и отдав ей ключ, мистер Беллами попытался распрямить плечи, чтобы впустить хоть немного воздуха в грудь.

В темноте было почти ничего не видно, и он заметил своё Рено только когда снял сигнализацию. Он остановился рядом с водительской дверью, оперся о неё и закурил, позволяя себе никуда не спешить.

Докурить не хватило сил, поэтому он выкинул бычок прямо на асфальт, не удосужившись даже затушить его, и сел за руль, откидываясь на спинку сиденья. Он длинно выдохнул, постучал пару раз по рулю. Слева зашевелилась чья-то рука и зажглась небольшая лампочка сверху.

– Блять, – смачно ругнулся он. – Имейте совесть, чёрт вас побери.

– Извините, – сказал мистер Харрисон. – Что-то случилось?

– Кроме того, что в моё авто забрался человек и перепугал меня до нервного срыва? Я бы не сказал.

Он не стал церемониться и повернул ключ в замке зажигания.

– Вы так быстро ушли вчера.

– В следующий раз останусь на чай.

Мистеру Беллами хотелось плевать ядом направо и налево. Он не был зол – он был в депрессии.

– Останьтесь лучше на минет.

Оставив это изречение висеть в воздухе, мистер Беллами спокойно вывернул на главную дорогу. До дома мистера Харрисона было рукой подать, от силы десять минут на машине. Наверное, он сам катался на автобусе до университета.

В переулке, где стояла его трехэтажка, было темно. Когда сухая рука прошлась по его бедру, мистер Беллами замер.

Да, он не мог. И снова восемь часов вечера, снова молчаливое приглашение.

– У меня есть хороший виски, – его шею окатило тёплым дыханием. – Что случилось, мистер Беллами? – спросил мистер Харрисон, касаясь губами кожи на шее.

Внутренне вздрогнув, мистер Беллами прикрыл глаза. Секс был тем что нужно в тот миг.

– Ничего нового, – отрезал он и вышел из машины.

Эдварду не нужно было повторять дважды. Он едва ли не бегом бросился в дом, по лестнице на последний этаж, а там – дрожащими руками открывал дверь, чтобы, закрыв её за мистером Беллами, распластаться перед ним на стене, расстёгивая пуговицы на серо-синей рубашке, которая так шла к его глазам.

Представив себе страстный поцелуй, мистер Беллами чуть не застонал в голос. Он не понимал, что творится с ним, но стоило ему позволить положить свои же ладони на бёдра с этими чудными выпирающими косточками, желание вспыхнуло с невиданной силой.

Конечно, он не мог поцеловать Эдварда, потому что это было бы вопиюще и неправильно. Но как он дрожал, когда сжимаешь его за задницу и подхватываешь под бёдра, чтобы вжать в стену посильнее.

Эдвард, на самом деле, ловил его губы, но не мог поймать, то и дело отвлекаемый другими вещами. Мистер Беллами же был отвлекаем его ключицами и напряжёнными сосками, гладкой безволосой грудью, по которой так приятно было водить кончиком языка, вжимая бёдрами в стену.

В этот раз не было никаких идиотских разговоров. Всё происходило естественно, и в этот раз Беллами не чувствовал себя скованным цепями, он был свободен и делал то, что хотел. Он трахал Эдварда лицом к себе и вдыхал запах геля для душа, похожего на приторное море.

– Да, да, мистер Беллами, – шепнул он и заскользил руками по его груди. Уверенные поглаживания, вверх-вниз, вверх и снова вниз, волнами – он регулировал темп, и мистер Беллами неосознанно подчинялся ему, пока Эдвард не заставил смотреть себе в глаза. Его красивые белые волосы, точёные губы и нос – всё в его лице было настолько выдержано, идеально, сбалансированно.

Эдвард положил обе ладони на его челюсть, и в его глазах заблестели слезы.

Мистер Беллами в этот миг будто проснулся от долгого сна. Тысяча вольт прошлась по его телу одной нитью, и он отвлёк Эдварда тем, что сжал его член, заставив застонать громко-громко и зажмурить глаза.

– Поскачи на мне, – зашептал ему на ухо мистер Беллами. – Эдвард Харрисон.

Видимо, услышать своё имя было для него с самого начала главной целью, поэтому от почти что трепетного поведения за секунду ничего не осталось. Эдвард тут же сел сверху, расставив красивые ноги. Только на эту ночь, сказал себе Беллами. Только на ночь. Ему хотелось трахать Эдварда без остановки, и всё это лишь на одну ночь.

– Трахните меня хорошенько, мистер Беллами, – попросил Эдвард в очередной раз, закусывая распухшую нижнюю губу.

Кончать вместе было едва ли не в новинку для мистера Беллами. Он хотел только исчезнуть, когда спустил, чуть ли не сорвав с себя презерватив. Господи, за что?

Он лёг на живот и отвернулся от дрожащего, полного нерастраченной неги молодого человека. Он не мог ни встать и уйти, ни повернуться лицом к реальности и признать, что он хронический долбоеб. Ему было так больно даже пытаться думать о Доминике. Одно имя причиняло ему невыносимую боль, вгрызалось обидой в грудь, прямо посередине.

Эдвард, казалось, всё понял, и через пару секунд пальцы, скользящие по спине, сменились холодным стаканом. Мистер Беллами едва смог сесть, чтобы сделать глоток хорошего виски.

– Мне должно быть стыдно, – тихо сказал Эдвард. – Но я не думаю об этом. И вы не думайте, мистер Беллами.

Да что он знал? Мистер Беллами искусал нижнюю губу, содранную кожу обжигал алкоголь.

Эдвард налил им ещё и глянул на него, будто удивлялся чему-то. Мистер Беллами горько усмехнулся. Вот таким он был, на самом деле. Мерзким червяком, а не пафосным молчаливым самцом, боже упаси. Он был тряпкой. Он мог только пялиться в пустоту и думать о том, что было бы, если бы он добрался до Эдварда, или Эдвард до него. Он пытался представить себе их отношения, и не мог. Ничего не шло в голову.

Мистер Беллами, на деле, был большой мечтатель, и он легко мог представить себе какой-нибудь невозможный вариант развития событий, но они с Эдвардом просто… просто не подходили друг другу.