правда, не было, зато были добавления. Сокращения М. Шерера не касались существенных моментов, так что я в своем изложении следую польскому переводу.
Кальер верит в великую миссию дипломатов — людей, которые исходят из того, что браться за оружие можно не раньше, чем будут исчерпаны возможности разумного убеждения, и потому играют важную роль в качестве миротворцев. Наследника аристократических рыцарских традиций уже не влечет военное ремесло: отныне он придерживается мирной стратегии.
Какие качества требуются от дипломата? Дипломатом, полагает Кальер, не может быть человек неприятной наружности, слишком высокого или низкого роста. Он должен быть знатного рода, ведь это поднимает его значение в глазах окружающих и служит проявлением уважения к государю, к которому он послан. Но если затруднительно сочетать в одном лице знатное происхождение и личные достоинства, последним следует оказать предпочтение. Дипломат должен обладать состоянием: это охранит его от соблазна богатых подарков. «Римляне и афиняне никогда не допускали к высоким постам людей, не обладающих достаточным состоянием». Отказываясь от всяких подарков, дипломат сам должен прибегать к этому средству, а также держать на секретном жалованье людей, у которых больше ловкости, нежели денег, и которые «владеют искусством проникать на любые дворы. Осведомителей надо искать среди людей корыстных, болтливых, недовольных и несдержанных». Автор одобряет эти приемы.
Подарки должны вручаться искусно и непринужденно, так, чтобы их можно было принять с соблюдением правил приличия. Жалеть расходов на эти цели «было бы непростительной ошибкой»; ведь посол, будучи «почетным шпионом», должен открывать тайны дворов, при которых он состоит. Посол должен быть щедрым. «Обильно накрытый стол позволяет выведать, что делается в стране». Уж так повелось, что хороший обед примиряет умы, сближает сотрапезников и побуждает их к откровенности; а когда вино развяжет им языки, они могут выболтать важную тайну. За вином посол не должен терять голову, но скорее заставить других утратить ясность рассудка. Посол, который не живет на широкую ногу, ценных сведений не получит. Тут пышный образ жизни весьма полезен. Он также позволяет привлечь на свою сторону женщин. «Могущественные чары их прелестей влияют подчас на самые важные решения». К тому же через женщин просачиваются секреты. Поэтому сердце надо держать в узде. Пользуясь чужими страстями, мы должны повелевать собственными.
Неправда, говорит Кальер, будто хороший посол — непременно мастер в искусстве обманывать. Посол должен быть человеком чести, порядочным человеком. Ложь небезопасна, но утаивание части правды вполне допустимо. Одна из глав книги Кальера называется весьма знаменательно: «Как умело вести переговоры, лавируя между обманом и искренностью». Рассуждения автора на эту тему — апологетические, оправдывающие; должно быть, его совесть в этом отношении небезупречна. Прибегать ко лжи — дело обычное, во всяком случае, среди дипломатов, коль скоро де Кальер особенно настойчиво предостерегает от легковерия. Безопаснее сделать вид, будто веришь всему, обманывая обманщика.
«Послу следует гораздо менее говорить, нежели слушать. Мудрость и длинные речи ходят обычно порознь». «Должно быть холодным, скрытным, не лезть на передний план и иметь ангельское терпение». То, что у нас чешется язык, — недостаточное основание для того, чтобы вступать в разговор. Доказательства доверия можно давать, если это в наших интересах: ведь доверие можно с успехом использовать при других обстоятельствах. Посол должен уметь разгадывать мысли и побуждения окружающих, а сам, подобно Протею, принимать любой облик, смотря по обстоятельствам. В обхождении он ровен, учтив и доступен; там, где затронута его честь, несгибаем; в ситуации, требующей быстрых решений, смел и решителен. С тем, что он хочет осуществить, он должен знакомить людей мало-помалу. Таким путем можно приобрести их поддержку в делах, которые показались бы им немыслимыми, ознакомься они с ними сразу во всем объеме. Предлагая что-либо другим, нужно стараться, чтобы партнеры увидели в предложении выгоду для себя, причем во второстепенных вопросах надо идти на уступки, дабы получить желаемое в вопросах более важных. Немало людей готовы отказаться от своего мнения, если признать их правоту в других отношениях.
Искусное обхождение с людьми требует определенного запаса знаний. Демонстрировать эти знания следует, как уже говорилось, на языке, отличающем придворного от мещанина. (Ф. де Кальер был автором книги «О хорошем и дурном употреблении способов изъясняться. О мещанской манере говорить, отличной от принятой при дворе».) Дипломат должен быть знаком с действующим законодательством, с генеалогией государя (это важно, поскольку приходится считаться с родственными связями), а также отдавать себе отчет в том, кому принадлежит реальная власть в стране. Знание истории также необходимо, но слишком углубляться в нее не следует: общение с живыми куда важнее, чем с покойниками. Правоведы в качестве дипломатов имеют преимущество образованности, зато рыцарское сословие легче приобретает благосклонность дам, что крайне важно; ведь лучшее средство добиться успеха — это нравиться. Причем следует позаботиться, чтобы до сведения государя, которому служит посол, дошло, что его представитель пользуется успехом, и чтобы государь, с которым посол ведет переговоры, был убежден, что посол занимает высокое положение у себя в стране.
От посла не требуется безусловной честности — такая честность в делах государственных мало что даст. Можно позволить себе быть менее разборчивым в средствах, если речь идет не о личных интересах, но о благе страны или же если противники прибегают к неправедным средствам. Однако наносить вред другим допустимо лишь в том случае, если они хотят нанести вред нам и если наш государь справедлив. На вопрос, всегда ли посол должен слушаться своего государя, Кальер отвечает: «Известно ... что долг посла — не выполнять явно несправедливых повелений государя; но в сомнительных случаях необязательно стараться проникнуть их скрытый смысл». Стоит подчеркнуть эти слова: они иллюстрируют стиль рассуждений автора, который пробирается скользкими тропами и всегда оставляет в своей морали лазейку, открывающую дорогу к успеху.
В книге «Этическая мысль английского Просвещения» я писала о двух аристократах, поучавших, как вести себя при дворе: сэре Фр. Уолсингеме, современнике королевы Елизаветы, и жившем два века спустя лорде Честерфилде, который прочил придворную карьеру своему внебрачному сыну и воспитывал его соответствующим образом в своих письмах. Поскольку там об этом говорилось подробно, я не буду здесь повторяться, а только укажу на существование английских аналогов рассмотренных нами итальянских и французских придворных писателей. Отмечу также общую для всех них черту, а именно интерес к дипломатии. (Если читателю в этом контексте пришло на ум имя Макиавелли, то я замечу, что мы исключили его из нашего рассмотрения. Ведь наша задача — проследить развитие аристократических личностных образцов; советы же государю, как сохранить свою власть, нас здесь не интересуют, а именно этот вопрос — главный для Макиавелли.) Нужно отдавать себе отчет в том, что двор, упорно избегая каких-либо профессиональных занятий, создает новую профессию — профессию дипломата. Это занятие не наносит ущерба чести. В то же время оно требует немалых денежных средств и положения в обществе, связанного с благородным происхождением.
По-видимому, первой обзавелась постоянными посланниками при чужеземных дворах Венеция; прежде особых представителей посылали только для ведения переговоров. Аристократия долго удерживала в своих руках дипломатические посты даже в тех странах, где она была лишена политического значения. О былой роли аристократов в дипломатии и по сей день свидетельствуют «дипломатические охоты».
Шекспир известен не только как критик рыцарских образцов, но и как критик придворных нравов. Особенного внимания заслуживает его драма «Троил и Крессида». Здесь мы встречаемся с людьми и событиями, знакомыми нам по «Илиаде», причем античные мотивы переплетаются со средневековыми. Пламенные уверения Троила в любви напоминают язык средневековья, так же как ухаживанья Париса, преклоняющего колена у ног Елены. Сразиться за даму готовы даже Гектор и Нестор. Крессида на средневековый манер дарит Троилу свой нарукавник, долженствующий украшать его шлем как символ верности. Гектор придерживается рыцарских правил «честной игры», предупреждая Ахилла: «Я безоружен. Драться не хочу я»[139]. Этот сплав двух эпох показывает, как легко перейти от «Илиады» к средневековому рыцарству.
