- Петер, ты не заболел? - участливо спросила она, когда соседка, получив муку, наконец, ушла.

- Без меня обойдутся, - ответил я, - на площади сегодня проверками замучают, работать все равно не дадут.

Марна присела на кровать.

- Твоя работа? - спросила она.

- Ну, моя, воякам заплатить надо? Или ты согласна со мной расстаться на целых пять лет?

- Не согласна, уважаемый шаман, - она быстрым движением вывернула мне ухо.

- Отпусти! Больно же! - взвыл я.

- Предупреждать надо, с невестой советоваться, прежде чем лезть горной карне в пасть!

- Победителей не судят, - самоуверенно заявил я.

- Судят, еще как судят! - прошипела она. - Только попробуй рискнуть еще раз. Не только ухо, кое-что более ценное оторву!

Я не уставал удивляться, как мне повезло с нишей живописи. Главное, конечно, были не столько деньги, сколько удовлетворение от хорошо сделанной работы. Благодаря полученным в школе навыкам я зарабатывал на порядок больше, чем любой из художников с площади. Не говоря о тружениках заводов и фабрик. Марна начала шить на дому. Сначала сшила платье соседке, затем ее подруге, после чего от клиентов не стало отбоя. Пришлось купить ей ножную швейную машинку.

Однажды утром Марна заявила, что сегодня мы идем на вечер поэзии. Ее пригласила одна из клиенток, как оказалось, любительница поэзии, которую моя драгоценная обшивала. Я поинтересовался, кто будет выступать? Оказалось, ожидается присутствие знаменитости, печатающейся в литературном журнале "Звездный свет".

- Эрус Сильный, - сказала Марна, - говорят, у него замечательные стихи.

- Сильный, это имя?

- Ну, что ты, псевдоним. Он знаменитость!

Идти на этот вечер мне не очень-то хотелось. В век предвоенной лихорадки и всеобщего упадка культуры вряд ли можно услышать что-то действительно интересное. Унылая планетка, ни тебе футбола, ни хоккея. Ничего подобного земным Олимпиадам. Из интеллектуальных игр только одна карточная, "ом". Музыка нудная, спектакли, за редким исключением, скучные. Руки до всего не доходят, я бы им задал! Так и тянет всколыхнуть сонное царство! Я задействовал компьютер и вскоре получил на выходе вполне приличный перевод моего любимого стихотворения старинного поэта и писателя Бунина "Одиночество", соответствующее данной эпохе. К сожалению, концовку компьютер перевести не смог, не отыскав местного аналога слову "собака", заменить которое было нечем. Не удалось сделать этого и мне, не было здесь домашних собак, а те животные, которые использовались полицией для выслеживания преступников, в данном случае, не годились. Бестолку промучившись, я решил заменить собаку, которую главный герой собирался купить, какой-нибудь полезной вещью. Авось, по дороге придумаю.

Выделываться по поводу одежды не пришлось, Марна сказала, что вполне сойдет та, которая есть.

Подвальчик, где проходил вечер, выглядел довольно-таки уютно. Вместо электрического освещения горели многочисленные свечи, создавая в полумраке интимную обстановку. На импровизированной трибуне уже читали стихи, на мой взгляд, жалкое их подобие, с претензией на гениальность. Мы устроились за свободным столиком. Народу было немного, половина столиков оказались свободны. Нам принесли кувшин с соком, кружки и печенье.

- Тебе здесь нравится? - спросила Марна. Похоже, она была в восторге.

- Забавно, - ответил я, в это время на трибуну поднялся очередной поэт, плохо выбритый, в засаленном пиджаке, штаны вытянуты в коленках. Они, похоже, были ему коротковаты. Я собирался высказаться по поводу его затрапезного вида, но в это время Марна толкнула меня локтем.

- Эрус Сильный! - прошептала она. Мне почудился запах его давно немытого тела. Тан Эрус продекламировал:

Оружие я б уничтожил,

Пустил корабли на дно,

Солдат на ноль перемножил,

Чтоб мир наступил давно.

Бомбы проклятье планеты,

Армии ей не нужны,

Были бы счастливы дети,

Не зная кошмаров войны.

"Этот поэт рупор рабочей партии пацифистов!" - с удивлением подумал я, отметив некоторую корявость слога. Или у него что-то с размерностью? Впрочем, содержание перевешивало недостатки. Пацифистов безжалостно преследовали и рассаживали по тюрьмам на обоих континентах.

Марне стихи понравились, о чем она немедленно мне сообщила.

- Жаль, я не прихватила цветы, - посетовала подруга, - непременно бы его отблагодарила!

Ага, вдобавок чмокнула бы в небритую щетинистую щеку! Мне пришла мысль, что этот тип далеко не прост. Такие стихи можно читать во время публичных сборищ исключительно с высочайшего разрешения. Чтобы придать обществу видимость демократии и понемногу выпускать пар. Иначе его давно бы схватили и упекли, куда надо. А тан Эрус продолжал декламировать. Следующее стихотворение было о природе, надо сказать, довольно низкопробное. Я укрепился в мысли, что этот раскрученный "гений" работает на правительство. Возможно даже, часть стихов для него сочиняют специально нанятые с этой целью работники полицейского департамента культуры.

Наконец, рифмоплет покинул трибуну под дружные овации зала. Какая-то женщина стала читать стихи о любви. На мой взгляд, мяуканье, вздыхание и слезы. Однако Марна была очарована.

- Как я рада, что пришла сюда! - искренне произнесла она.

Появился конферансье, вкратце описал творчество присутствующих поэтов, особо выделив "величайшего", по его словам, тана Эруса, предложил желающим почитать что-нибудь свое. Я, было, собрался выйти, но меня опередил мужчина в рабочей одежде. Его речь была короткой и зажигательной.

- Уважаемые таны! - сказал он. - Жизненный уровень падает, богатеют только производители оружия. Страшные бомбы, которыми можно уничтожить человечество, копятся на складах. Сколько мы будем терпеть преступную власть?

Похоже, он поддался на удочку купленного поэта, решив, что здесь можно свободно говорить все, что вздумается.

- Достаточно, тан, - перебил его конферансье, - Вы не на собрании рабочей партии!

Поднялся шум. Высказавшись, оратор скрылся за колонной. Там я заметил запасной выход на улицу. Остальным не было видно, но, я экстрасенсорным восприятием почувствовал, как за дверью его схватили, заломили руки за спину.

- Уважаемые, - обратился к залу конферансье, - нельзя раскачивать общество, в то время как противник грозит из-за океана и готов обрушить на наши головы бомбы с химической начинкой.

"А как же тан Эрус с призывом к разоружению?" - с иронией подумал я. Когда вновь поступило предложение выступить, настроение у меня было безнадежно испорчено. На этом шоу, под бдительным оком полиции, желание читать стихи пропало. Тем более, я так и не придумал, чем заменить слово "собака".

- Петер, ты собирался что-то прочитать? - напомнила Марна. Потрескивали свечи, по подвалу плыл запах плавящегося воска.

- Как думаешь, что стало с тем человеком? - спросил я. Она сразу поняла, кого я имел в виду.

- Он молодец, высказал наболевшее, - прошептала она, - почему ты спросил? Он ушел!

- Он сейчас в полицейском участке, его допрашивают, - ответил я. Если бы дело происходило на другом континенте, в полицию забрали бы всех, собравшихся в этом зале. Все же, в Гарце сохраняется некая видимость демократии.

Подруга помрачнела.

- Уйдем отсюда! - сказала она. Оказавшись на улице, я увидел дежуривший неподалеку наряд полиции из пяти человек. Полицейские сделали вид, что нас не видят, и что они вообще здесь случайно оказались.

- Когда наше общество, наконец, станет свободным? - задала Марна риторический вопрос.

- Абсолютной свободы не существует, - ответил я, - государство, это в том или ином виде, насилие, и никак иначе.