Мы не будем подробно задерживаться на этой стороне инициаций, так как в рамках данной работы нас интересуют не сакральные, а социальные функции этих обрядов [11]. Социальное же значение обрядов инициации было таково: они закаляли тело и волю, подавляли деструктивные эмоции, развивали чувство собственного превосходства (заслуженного!), исключали из сообщества слабых и малодушных.

Слабаки либо умирали в ходе этих обрядов, либо вели себя в ходе их неподобающим образом и проваливали сей экзамен. В последнем случае, как уже упоминалось, они считались бесперспективными детьми, несмотря на возраст - париями. Тот, кто не доказал своей зрелости и полноценности, не достоин ни уважения, ни привилегий взрослого человека, в том числе и сексуальной жизни. Таким образом, они не оставляли потомства. В свою очередь, успешность прохождения обрядов инициации часто давало преимущества в выборе сексуального партнера. А если вследствие особенностей инфацида ощущался дефицит женщин, то конкуренция среди молодежи мужского пола еще сильнее обострялась.

Таким образом, в подобных обычаях заложен механизм селекции людей. Такие традиции на определенном этапе развития общества распространялись повсеместно, на всех континентах, о чем свидетельствуют исторические и этнографические данные. С точки зрения социогенеза это свидетельствует о том, что те сообщества, в которых не выработался такой комплекс мер улучшения породы, оказались неспособны конкурировать и были уничтожены [12].

С началом земледелия места под Солнцем стало больше и борьба за него притупилась. Вследствие этого люди перестали обременяться суровыми обычаями своих предшественников. Полезное влияние инфацида и обрядов инициации с высокими требованиями на чел-овечью породу было для тех людей неочевидно. Принципы евгеники, заложенные в них, применялись неосознанно. Если раньше нарушение установившейся традиции незамедлительно каралось реалиями той эпохи, то теперь люди вдруг обнаружили, что «боги смилостивились». Не осознавая последствия, точнее - вообще не обременяя себя мыслями о них, чел-овечество пошло по пути наименьшего сопротивления. Снизился тонус, но это уже не было губительно. Если в мире охотников каждый должен был быть инициативным и сильным, то теперь это требовалось лишь от ограниченного круга лидеров, остальные были рады променять заботы и опасности на монотонный труд и сытость. Началась психическая и биологическая деградация чел-овечества.

Разумеется, в настоящее время обряд инициации в виде бичевания или выбивания зубов выглядит смешно. Однако, кто мешает ввести подобное испытание на интеллект? Или хотя бы на сумму знаний - скажем, для того, чтобы иметь полные права гражданина, надо получить высшее образование [13]. Интересно, что подобный подход наблюдался и в древнем мире: скажем, обряд инициации у иудеев (бар-мицва [14] - hæW:cIm-raB) подразумевал, что инициируемый (13-летний подросток) читал вслух Тору. Т.е. он был обязан уметь читать к этому возрасту. В результате иудеи были поголовно грамотными.

Поначалу очаги земледельческой культуры находились в окружении «диких земель», где жизнь охотников и скотоводов отчасти еще текла по старым законам. Временами они устраивали нашествия на богатые ухоженные земли и, как правило, без труда порабощали изнеженных представителей городской цивилизации. Но затем победители смешивались, ассимилировались в более богатой культуре, теряли свой тонус [15]. Такими примерами кишит история: амореи, хетты, дорийцы, этруски, арийцы, германцы, гунны, авары, мадьяры, монголы, науа (это в Новом Свете, в Мексике)...

«Всякая раса, беззаботно перемешивающая свою кровь с чужой, обречена погибнуть» - Дизраэли.

Этот процесс повторялся волна за волной до тех пор, пока, с одной стороны, технологическое развитие не позволило окультурить большую часть земель, а с другой стороны, не предоставило надежную компенсацию физической силе варваров.

К сожалению, этой компенсацией стало простое изменение соотношения численности и связанное с ним экономическое превосходство, а также использование продвинутой военной техники. В жертву этому был принесен собственный потенциал человеческого вида. Видимо, это было закономерно на определенном этапе. Теперь этот этап пора закрывать, пока он не привел к коллапсу.

Естественный отбор служит в процессе эволюции автопилотом. Едва обретя зачатки разума, человек отключил автопилот и находится теперь в свободном полете. Но судьба его зависит от того, научится ли он пилотировать самостоятельно, прежде чем произойдет крушение. Под «пилотированием» подразумевается взятие эволюции в свои руки, сознательное управление ее факторами.

Отступление по поводу геронтоцида и эвтаназии [16]

«Мораль для врачей. Больной - паразит общества. В известном состоянии неприлично продолжать жить. Прозябание в трусливой зависимости от врачей и искусственных мер, после того как потерян смысл жизни, право на жизнь, должно бы вызывать глубокое презрение общества. Врачам же следовало бы быть посредниками в этом презрении, - не рецепты, а каждый день новая доза отвращения к своему пациенту... Создать новую ответственность, ответственность врача, для всех случаев, где высший интерес жизни, восходящей жизни, требует беспощадного подавления и устранения вырождающейся жизни - например, права на зачатие, для права быть рожденным, для права жить... Гордо умереть, если уже более нет возможности гордо жить. Смерть, выбранная добровольно, смерть вовремя, светлая и радостная, принимаемая среди детей и свидетелей: так что еще возможно действительное прощание, когда еще существует тот, кто прощается, равным образом действительная оценка достигнутого и того, что желал, подведение итога жизни - все противоположное жалкой и ужасающей комедии, которую сделало из смертного часа христианство [...] » - Ф. Ницше, «Сумерки идолов».

Малодушие возвело в идеал «естественную» смерть. Несмотря на то, что ей порой предшествует весьма продолжительное ничтожное существование, когда единственный крючок, которым цепляются за жизнь - это страх; страх перед смертью. Инстинкт самосохранения у животных не имеет такой издержки, так как в природе до такой степени деградации дожить невозможно. У людей этот инстинкт дает такую вот накладку - трудно решиться умереть, даже когда жизнь не сулит ничего хорошего. В данном случае торжество инстинкта над разумом выглядит особо отталкивающе, особенно если видно, что разум неуклонно деградирует, впадая в старческий маразм.

«О, как страшно смерть встречать

На постели, господином,

Ждать конца под балдахином

И всечасно умирать!»

- Денис Давыдов

Во многих обществах такая «естественная» смерть считалась позорной. Где-то старики уходили умирать сами, где-то дети убивали собственных родителей, когда те старели и жизнь им становится не в радость [17]. Сын должен помочь отцу уйти из жизни. Настоящему мужчине, считали они, уготовано умереть насильственной смертью, лучше всего в бою [18]. Если же ему с этим не повезло, сын должен прийти ему на помощь и убить. Это акт любви [19].

«Однажды перед самым боем спартанский царь заметил в рядах своих воинов дряхлого восьмидесятилетнего старца и, видя его немощность, велел ему идти домой. "Государь, - сказал ему старый солдат, - ты отсылаешь меня умирать куда-то в другое место, а между тем, какое же для старого воина может быть другое более подходящее смертное ложе, как не поле битвы?»[20].