- Вот стервец! - загромыхали рядом. - А ты давай поднимайся, чего расселась тут посередь улицы.
Мне пришлось собрать остатки гордости и всех своих скудных силенок, чтобы подняться, но похоже этого оказалось маловато. В глазах окончательно потемнело, и я успела лишь почувствовать благодарность, что мне не дали упасть. Наконец пришла спасительная темнота.
***
После всех треволнений совершенно естественно, что проснулась я с тяжелой головой. Все переживания утра превратились в какой-то караван кошмаров, и когда мне, наконец, удалось разлепить глаза я молилась богам о том, чтобы оказаться в собственной постели. Мои мольбы боги решили проигнорировать, и взгляд уперся в скучный серый потолок. Грустная улыбка тронула мои губы: в детстве я очень боялась темноты, и Нара придумала разукрасить стены моими любимыми героями из детских сказок, чтобы они защищали сон маленькой девочки. Я росла, и со временем уловка няни превратилась в увлечение: стены и даже потолки обрастали собственной историей, сказки смешались: враги стали друзьями, друзья возлюбленными. Я бы сейчас все отдала, чтобы вновь почувствовать запах свежей краски и улыбнуться старым и новым друзьям.
Но пришлось вернутся к реальности и, приподнявшись на локтях, я стала изучать свое временное пристанище. Темные стены, небольшая кровать в углу, платяной шкаф, столик с зеркалом, да стул - все скучное убранство комнатки. В стене напротив неприметная дверь, наверное, ведущая в умывальню, и единственное, что меня действительно порадовало, огромное почти во всю стену окно. Сейчас в него заглядывала одноглазая луна, свет которой и позволил мне разглядеть помещение.
На стуле я заметила какие-то тряпки, и справедливо подумала, что она предназначалась мне. При ближайшем рассмотрении оказалось, что мне выделили простое серое платье, наскоро подшитое по бокам. Для удобства шнуровка находилась спереди, и поэтому с облачением я вполне справилась своими силами. Платье явно с чужого плеча, поношенное и в нескольких местах заштопанное, рукава свободные и чуть длинноваты, но посмотревшись в зеркало, я сразу почувствовала себя другим человеком: не благородная леди, а простая служанка. Благо на свою яркую мать я была мало похожа, и выглядела на фоне нее серой и неприметной, сейчас мне это как никогда играло на руку. Еще несколько штрихов и я вполне смогу затеряться в толпе. При дальнейшем обследовании, к моей радости на столе обнаружился пакет лучшей магической краски для волос, что определенно облегчало задачу в стремлении замаскироваться. Посчитав очевидным, что это все предназначалось мне, я отправилась на исследование умывальни и уже через час крутилась перед зеркалом, находясь в легком потрясении. Теперь я могла похвастаться огненно-рыжей макушкой и мелкими кудряшками. На себя прежнюю теперь я мало чем походила: новый цвет волос придал моему образу яркости, глаза приобрели благородный изумрудный оттенок, серость кожи пропала, осталась только непривычная для крестьян бледность с легким налетом румянца. Такого эффекта я конечно не ожидала. Новый облик придал моему возрасту зрелости, хотя раньше мне давали не больше двенадцати-тринадцати лет. Сейчас же мне можно было дать лет пятнадцать. Это было одновременно и хорошо, и плохо. Определенно в таком виде я буду привлекать к себе внимание, чего хотелось бы всеми силами избежать, но и дочь леди Ттории во мне теперь даже слепой не признает.
Спустя полчаса самолюбование мне наскучило, а так как дверь была заперта снаружи, я посчитала лучшим из вариантов устроится у окошка и наслаждаться рассветом. Через час после восхода солнца я услышала, что к двери кто-то подошел, а затем послышался поворот ключа в замке. Бодро соскочив со стула, я встретила варвара уже в дверях. Мужчина замер в проходе, разглядывая меня словно насекомое, ну а я в свою очередь застыла и уже с неподобающим для леди интересом стала разглядывать его в ответ.
Громила все так же вызывал дрожь непроизвольного ужаса, но со второго более пристального взгляда на него замечаешь такие подробности как, живые подвижные глаза, в которых притаился недюжинный ум, татуировки не были просто нагромождением символов, а скорее были похожи на надписи, только язык был неизвестен, волосы теперь казались не грязными, видно было что за ними тщательно следят, вот сейчас, например, были уложены в высокий хвост. В общем и целом, он, конечно, производил гнетущее впечатление, но глупым дикарем, как считали племя варваров, его назвать теперь язык бы не повернулся.
Спустя пару минут игры в гляделки, варвар сдвинулся в сторону, а потом и вовсе развернулся, что по-видимому следовало понимать, как приглашение. Меня встретил длинный светлый коридор, как в стандартном недорогом трактире, в которой сдаются комнаты. Я удивилась незаурядной для Старого города "дешевой" атмосфере. Ничего лишнего, лишь пару светильников на стенах, ни одной картины, только безликие одинаковые двери. Нет ни живых цветов, ни других признаков уюта, даже общего гомона обслуги, который свойственен всем подобным заведениям.
Когда мы подошли к лестнице, к моему изумлению мы не стали спускаться вниз, а застыли перед стеной. Громила начертил перед ней какой-то символ, к моему сожалению я не успела разглядеть какой именно, и перед нами стали проступать очертания неприметной узкой дверки, за которой скрывалась потайная лестница на третий этаж. С неожиданным проворством, которого от него никак нельзя ожидать, гигант протиснулся в дверь. Осторожно поднимаясь по крутым ступенькам, я могла поклясться, что здание, в котором располагался трактир снаружи было двухэтажным. А большее удивление вызвала сама обстановка тайного этажа: на полах лежали дорогие мильгерские ковры, стены были окрашены в цвет спелой вишни, покрытые рисунками из золотых нитей. Очень тонкая и искусная работа, а самое главное очень дорогая. Двери деревянные, резные были только по одной стороне, но их было гораздо больше чем на нижних этажах.
Во мне зашевелился червячок подозрения, и я впервые задумалась в какое пекло Нара послала свою подопечную. Поэтому, приближаясь к личным покоям трактирщика, я про себя молилась, чтобы нянька не отправила меня к одному из теневых королей преступного мира столицы.
- Ну располагайся, - по-отечески улыбнулся мне мужчина. Я немного стушевалась на пороге, но потом вздохнула и прошла к большому креслу для посетителей. Аккуратно пристроившись на краешке, как нашкодивший котенок, уставилась на коленки, смахивая с юбки несуществующие пылинки. Я сочла за лучшее помолчать, и подождать приглашения к разговору.
Трактирщик долго и пристально меня разглядывал, я это чувствовала, но голову поднять не решилась.
- Похоже у Нары совсем крыша съехала, что отправила тебя ко мне.
Я исподлобья взглянула на мужчину и обомлела, до того у него был жесткий взгляд. Он совсем не вязался с отеческой улыбкой, которая будто приклеилась к полноватому лицу мужчины. Под этим взглядом мне стало не по себе, и я снова сочла разумным уткнуться в колени.
Тут до моих ушей долетел тихий шорох бумаги и по столу прошелестела утренняя газета. На смену страху пришло любопытство. Подождав для верности некоторое время, я аккуратно взяла ее в руки и от неожиданности чуть сразу же не выронила. На первой странице красовался мой портрет в полный рост. А рядом большими огненными буквами было написано: ПРОПАЛА ДОЧЬ ЛЕДИ ТТОРИИ. Пробежала глазами текст и ужаснулась. Если кратко, то в то самое утро, когда я тайно пробиралась ведомая уверенной рукой Нары из собственного дома, меня официально похитили. Ведутся активные поиски, усилен патруль улиц, городские ворота закрыли на выезд. Император лично следит за расследованием. Леди Ттория находится в ярости, рвет и мечет, и обещает похитителям долгую и мучительную смерть.
- Я.... - договорить я не договорила, потому что и не знала, что сказать. И это было еще мягко сказано, ситуация не укладывалась в голове, и мне еще предстояло во всем разобраться. Видимо все эти нелепые эмоции такими крупными буквами были написаны у меня на лице, что мужчина сжалился:
